можем позволить будущему определиться самому и не создавать лишних проблем. De cualquier malla sale un ratón, как говаривал мой отец. Под любой сеткой может быть мышь. Мне нужно ценить то, что — и кто — у меня есть.
И в конце концов, это всего лишь поцелуй. Не из-за чего так волноваться.
Зор протягивает когтистую руку и гладит меня по щеке, изучая мое лицо. «Тебе не нравится мысль о том, чтобы поцеловать меня?»
О, нет. Мне слишком нравится эта мысль.
— Я просто нервничаю. Это выходит за рамки моей зоны комфорта.
«Тогда давай сделаем так, чтобы нам было удобно. Как мы должны это сделать? Что лучше всего? Мы сядем? Будем стоять?»
Он смотрит на меня, такой серьезный, и я не могу удержаться от смешка. Мы оба новички в этом деле, не так ли? Он не знаком с поцелуями, и все, что я знаю, это из…
Дерьмо. Теперь я снова думаю о той книге с картинками.
Его глаза расширяются, и золото становится темнее. «Что это за образы мелькают у тебя в голове? Я продолжаю их видеть».
О Боже. Я сейчас провалюсь сквозь землю.
Я нервничаю при мысли о том, что придется это объяснять.
— Это из книги… о сексе. Я просто хотела посмотреть, есть ли там… — я с трудом сглатываю. — Что-то интересное. Убедиться, что мы ничего не упустили.
«Книга? Покажи мне». — В его взгляде есть очарование.
Показать ему? Не говоря ни слова, я беру книгу и протягиваю ему. Он берет ее и разглядывает темно-коричневую обложку, а затем выглядит немного озадаченным.
— Эм, тебе надо открыть это… — говорю я ему, а затем переворачиваю страницы. Они открываются на довольно наглядной и огромной фотографии вялого члена парня с волосатым лобком. Я бледнею при виде этого. Все эти волосы…
Зор выглядит менее напуганным, чем я. Он зачарованно смотрит на книгу, затем прикасается к картинке. Затем он переворачивает книгу, как будто пытаясь увидеть, куда девается «человек» на страницах. «Что это?»
— Это фотография. Это изображение, которое запечатлевается и печатается на бумаге. — Он снова прикасается к бумаге, затем пытается перевернуть страницу. Его когти мешают аккуратно приподнять бумагу, и он хмуро смотрит на них, затем переводит взгляд на меня. «Ты можешь сделать это для меня?»
— О, конечно. — Почему бы, черт возьми, и нет. Я переворачиваю страницу назад, и там крупным планом изображен такой же волосатый другой пенис. Господи, неужели эта книга была написана в 70-е годы? — Ты хочешь посмотреть на что-нибудь конкретное? — Я игнорирую писк в своем голосе.
«Есть ли в этой книге поцелуи? Или просто члены без лиц?»
У меня вырывается полуистерический смешок.
— Я почти уверена, что в этой книге есть все.
«Я хочу увидеть поцелуи». — Он пододвигает книгу ко мне, а затем выжидающе смотрит на меня.
Ладно. Я беру книгу вспотевшими руками и перелистываю первую страницу в поисках поцелуев. Там довольно много слов и анатомических рисунков, а потом я нахожу картинку, похожую на поцелуй. Я раскрываю книгу пошире, чтобы мы оба могли посмотреть на нее, и Зор заглядывает мне через плечо.
Это… ну, это поцелуи. Вроде. Это действительно отвратительный поцелуй с языком. На странице изображены два человека, их рты широко открыты, их языки неловко прижимаются друг к другу, что показывает слишком большой рот и недостаточный поцелуй. Я также почти уверена, что вижу слюни.
— Возможно, это не самый удачный пример…
«Ты так не целуешься?» — Он с любопытством смотрит на меня.
— Я не уверена, что кто-то так целуется, — признаюсь, и я разочарована. Я надеялась на какие-нибудь сексуальные иллюстрации или возбуждающие картинки. Пока что все, что я получила, — это чрезмерное количество волос на теле, странные поцелуи в задницу и множество поз.
«Тогда покажи мне, как бы ты целовалась».
У меня пересыхает во рту. Я совершенно забываю о книге и смотрю на него. Его глаза сверкают золотом и прекрасны, и его лицо близко к моему. Я опускаю взгляд на его рот, и он наклоняется ко мне в ожидании.
Я тоже наклоняюсь к нему ближе, не в силах сопротивляться. При этом я улавливаю легкий намек на его запах — пряный, мускусный и драконий одновременно. Его теплое дыхание на моей щеке, и наши носы соприкасаются, когда мы придвигаемся ближе.
Наши губы соприкасаются, а потом я целую его. Мои губы прижимаются к его губам, и я одновременно не уверена и очарована. Мои губы ощущают его твердость, но кожа у него мягкая. Его рот слегка приоткрывается под моим, и в порядке эксперимента я провожу языком по складке его губ.
Стон, который он издает, заставляет мурашки пробежать по всему моему телу. Я отстраняюсь, тяжело дыша и удивляясь тому, как сильно я почувствовала все свое тело всего лишь от этого маленького поцелуя.
— Эмма, — выдыхает он, и его рука тянется к моей шее, обвивая ее, чтобы прижать меня ближе. Он еще раз прижимается губами к моему рту, наши носы соприкасаются, а затем мы снова целуемся. На этот раз мы двигаем языками, как будто нам обоим не терпится попробовать друг друга на вкус. Я наклоняюсь к нему и зарываюсь руками в его волосы, в то время как его рот прижимается к моему, и поцелуй становится глубже.
Я едва замечаю, как он кладет руку мне на талию и притягивает меня к себе, прижимая к своей груди. Я также не замечаю, что его большая рука скользит вниз по моей ягодице или что я оседлала его бедро. Я слишком очарована игрой наших губ друг с другом, его горячим языком в моем собственном рту, и тем, каково это, когда я слегка играю своим с его.
Я очарована не только тактильными ощущениями от поцелуев — прикосновения влажных губ к горячему языку, — но и тем, как наши умы, кажется, переплетаются воедино с каждой лаской. Мысли Зора — это шквал ощущений и эмоций, и я уверена, что мои такие же. Нет никакой фильтрации мыслей, и его переживания от этого поцелуя врезаются
