Я только плечами пожимаю. Сразу видно, что Роман пытается замять разговор. Ничего не выйдет, он меня не собьет.
— Не хочешь — не отдавай. Я не собираюсь ничего у тебя выпрашивать.
— А что ты собираешься делать? Эвер, зачем ты пришла? Противоядие тебе не нужно, потрахаться тоже, хотя на самом деле тебе это необходимо, невооруженным глазом видно. Врываешься, отвлекаешь меня только ради того, чтобы признаться мне в возвышенной любви? Извини, как-то не верится.
— Само собой, — отвечаю я совершенно спокойно. Примерно этого я и ожидала. Все идет, как задумано. — Тебе трудно поверить, потому что с тобой ничего подобного раньше не случалось. За шестьсот лет ты ни разу не испытал настоящей любви. Грустно. Трагично даже, но ты-то не виноват. Прими к сведению: именно так она и выглядит. Так ощущается. Знай, что я тебя прощаю, несмотря на все, что ты мне сделал. И поэтому ты больше не можешь причинить мне зла. Не отдашь противоядие — ладно, мы с Дейменом что-нибудь придумаем. Главное — что мы любим друг друга. Истинную любовь невозможно разрушить, она выдержит любые испытания. Если ты решил продолжать в том же духе, не жди, что я буду с тобой сражаться. Мне это ни к чему. Предпочитаю жить своей жизнью. А ты?
На какой-то краткий миг я понимаю, что победила. В глазах Романа мелькает понимание: игра окончена. Игроков нужно двое, а один из них только что играть отказался. Но эта искра немедленно гаснет, и прежний Роман говорит:
— Дорогуша, неужели все так серьезно? Неужели вы готовы всю оставшуюся вечность невинно держаться за ручки? Даже и того вам нельзя, хоть вы и соорудили для себя энергетический презерватив! Все-таки это совсем не то, правда, золотце? Ничего общего вот с этим!
Он вдруг оказывается рядом, не дав мне времени опомниться. Рука на моем колене, жаркий взгляд глаза в глаза.
— Может, я и не испытал той истинной любви, о которой ты тут распространялась, зато отлично знаю другую разновидность. Вот такую…
Его пальцы потихоньку пробираются выше.
— Уверяю тебя, дорогуша, она не хуже той, если припрёт, а то и лучше. Тяжело смотреть, как ты без нее обходишься.
— Тогда отдай противоядие и не мучайся больше, — отвечаю я с милой улыбкой, даже не пытаясь отпихнуть его руку.
Он именно этого и добивается. Хочет, чтобы я испугалась и начала вырываться. Полезла в драку, приложила его об стенку… На сей раз — не выйдет. Мне слишком многое нужно ему и себе доказать. И слишком много я могу потерять. К тому же я хочу, чтобы он понял, какой скучной становится игра, если играешь в одиночку.
— Ага, дожидайся! Конечно, тебе хочется выиграть этот раунд.
— А не кажется ли тебе, что лучше, когда выигрывают оба? Ты сделаешь что-нибудь хорошее, тебе сделают что-нибудь хорошее… Это карма. Действует безотказно.
— Опять?! — кривится Роман. — Слушай, Деймен совсем задурил тебе голову!
— Может быть, — усмехаюсь я, не поддаваясь на подначку. — А может, и нет. Не узнаешь, пока не попробуешь, верно?
— Думаешь, я ни разу в жизни не сделал ничего хорошего?
— Думаю, что давно не делал. Отвык, наверное?
Роман смеется, запрокидывая голову, однако руки не убирает. Она по-прежнему поглаживает мою ногу чуть выше колена.
— Ладно, Эвер. Предположим, чисто теоретически, что я сделал для тебя эту мелочь. Подарил тебе противоядие, которое позволит вам с Дейменом затрахать друг друга до звездочек в глазах. И что дальше? Долго мне ждать, пока прилетит так называемое кармическое воздаяние?
Пожимаю плечами.
— Насколько мне известно, карму нельзя торопить. Все сбывается в свой срок.
— Итак, я должен что-то тебе отдать, крайне для тебя необходимое, рискуя ничего не получить взамен? Нечестно, дорогуша! Ты подумай уж, пораскинь мозгами — может, все-таки у тебя найдется что мне дать?
Он улыбается, продвигая ладонь еще выше… Слишком высоко!
Смотрит мне в глаза, старается подавить, затянуть в свое сознание. Не выйдет. Я сижу, как сидела.
Однако это простое действие навело меня на мысль. Возможно, мне удастся получить желаемое даже скорее, чем я думала, и немедленно отправиться в «Монтедж», где я назначила Деймену встречу.
— Вот что, — говорю я, стараясь не обращать внимания на его пальцы, распластавшиеся по моему бедру. — Если не веришь карме — поверь мне.
Он вопросительно склоняет голову к плечу. На шее то проступает, то снова исчезает татуировка с уроборосом.
— Пожалуй, у меня и в самом деле найдется что дать взамен. Причем никто, кроме меня, этого дать не может.
— Ну вот, другое дело! Я знал, что ты в конце концов одумаешься.
Он придвигается еще ближе и сильнее стискивает мою ногу.
Дышу ровно, удерживая в сознании озаряющий меня свет.
— Речь совсем не о том. О чем-то гораздо лучше.
— Ах, дорогуша, не будь к себе так строга! Первый раз, конечно, всегда разочаровывает. Но обещаю, со временем ты научишься, и станет совсем хорошо!
Роман смеется, явно предлагая мне разделить его веселье, но мои мысли заняты только что составленным планом. Конечно, получится совсем не то, чего он ожидал, и очень может быть, Роман еще сильнее меня возненавидит, но это для него единственная возможность встретиться… Если только с погибшей душой вообще можно вступить в контакт.
— Отпусти мою ногу, — произношу я, глядя ему в прямо в глаза.
— А, черт! Вечно ты меня дразнишь. Эвер, как же так можно?
— Отпусти ногу и возьми меня за руки, — говорю я решительно. — Честное слово, хуже не будет.
Поколебавшись, он выполняет мою просьбу. Мы сидим на кровати по-турецки — мои голые коленки упираются в его колени — и крепко держимся за руки. Вся эта сцена смутно напоминает мое первое колдовство, когда я хотела подчинить себе Романа.
Только сейчас все совсем иначе.
Я готова разделить с Романом нечто очень важное, и тогда уж он наверняка отдаст мне противоядие. Смотрю ему прямо в глаза.
— В твоих рассуждениях есть ошибка.
Он вопросительно вздергивает бровь.
— В твоих рассуждениях о том, что существует якобы только здесь и сейчас. Если бы ты в это действительно верил, разве стал бы искать Трину? Какой смысл ее разыскивать, если кроме обычного мира, где мы сейчас находимся, ничего больше нет? Что ты можешь найти?
Роман явно слегка растерялся.
— Как же… Ее духовную сущность… Ее…
Он пытается выдернуть руки, я не пускаю.
— Что за черт? — спрашивает он сердито.
— Роман, существует не только здесь и сейчас. Есть больше, гораздо больше, чем ты можешь себе представить. То, что видно глазу, — всего лишь крошечная крапинка на огромном экране. Наверняка ты и сам это чувствуешь, хотя говоришь совсем другое. А значит, ты открыт новому знанию. В связи с этим у меня есть для тебя деловое предложение.
