— Если ты про твою роль связного, то я не собираюсь здесь сидеть и все расследовать за лорда Сарентона — это его работа. Я прибыл, чтобы справиться о самочувствии сына и дочери.
— Официальная версия? — усмехнулась я.
— Думаешь, мне все равно, что с вами происходит, что переживает только ваша мать? — вздернул бровь он.
— Нет, конечно нет, — стушевалась я. Даже намекать на это было некрасиво. — Простите.
— Я действительно не веду расследование, поскольку здесь и так лучшая ищейка Департамента. Но оно у меня на контроле. Так что твоя роль остается прежней — через тебя мы держим связь.
— Мне не нравится, что придется играть роль любовницы декана Сарентона. А если мы будем проводить индивидуальные занятия, об этом непременно пойдут слухи, — честно ответила я.
Мужчина очень долго и внимательно на меня смотрел, и я даже смутилась. Ох, не к добру это, зря я подняла тему, ведь на кону человеческие жизни, а я тут о какой-то ерунде думаю.
— А зачем играть роль? — огорошил меня наконец герцог.
— В каком смысле? — я недоуменно воззрилась на него.
— Присмотрись к лорду Сарентону, Амелия. Может, тогда играть и не придется.
Глава 34
“Присмотрись к лорду Сарентону, Амелия” — набатом в голове звучала эта фраза, прокрученная уже тысячу раз. Двойного толкования здесь быть не могло. Интересно, они уже сговорились или приемный отец только планирует поднять эту тему?
Скорее всего, первое. Тогда становится понятна эта внезапная ревность декана. Кому понравится, если девушка, которая в будущем претендует на роль жены, на глазах у всех целуется с другим?
Или я все же себя накручиваю? Мне ведь ничего напрямую сказано не было, верно? Вот если бы герцог сказал, что они с Сарентоном договорились о помолвке, меня при этом не спросив, и мне стоит это учесть при выборе линии поведения, — это одно. Но ведь он сказал иначе, намеком. Значит ли это, что окончательное решение пока не принято?
И как мне теперь к этому относиться? Ну, я всегда знала, что мне подберут будущего мужа, если я сама не справлюсь. В том смысле, что если бы мне предложил встречаться достойный молодой человек из хорошей семьи, то Дорнтоны не были бы против. Но мне двадцать, а я ни с кем не встречаюсь. В первую очередь виноват мой практически затворнический образ жизни. Мама побоялась отпускать меня вместе с Нореном в столицу, я не парень, к тому же силой защитить себя не обладаю, так что, кроме пары обязательных балов в год, ровесников я, по сути, и не видела.
Что же касается самого факта замужества с тем, кого мне подберут, то это как-то никогда меня особо не волновало. Ну подберут и подберут, всех же так женят. Но не волновало оно меня ровно до этого момента, до намека, что мне стоит обратить внимание на взрослого состоявшегося мужчину, с которым у меня вообще нет ничего общего. Хотя пикировки с ним мне нравятся. М-да…
Точно так же, как к Хармсу, я не относилась к Сарентону как к возможному парню, мужчине, жениху, любовнику. Просто не думала об этом. Но если выбирать из этих двоих, то.
Так, стоп. Отставить. Возможно, тут вообще пока не о чем думать. Да, намек герцога был жирный, жирнее не придумаешь, тем более что любовные отношения с тем же Хармсом мне напрямую запретили. Но и статус декана пока не ясен. Может, с ним самим поговорить?
Хотя нет, это глупо. Что я ему скажу? “Лорд Сарентон, а не собираетесь ли вы жениться на мне?” — бред же. Только выставлю себя не пойми кем. Даже слово не подберу, чтобы описать девушку, которая спросит о таком малознакомого мужчину старше ее и занимающего гораздо более высокие общественные позиции. Дура? Не, это слишком мягкое определение. Инфантильная тупая курица — вот это больше похоже на правду.
Так что молчим и наблюдаем.
А вот, кстати, и сам объект наблюдения. Декан Сарентон вошел в кабинет, в котором я, как послушная девочка, его ждала.
Герцог Дорнтон уехал еще вчера, забрав с собой Норена. Того решили долечивать в фамильном имении под присмотром семейного целителя, заодно там он будет в большей безопасности. Защиту Академии вроде бы восстановили, по крайней мере, так было объявлено, но никто из знающих подноготную произошедшего иллюзий не питал. Как в прошлый раз ее отключили, так и в другой раз отключат. А пока мы не узнаем кто и как, даже сделать ничего не сможем.
— Рад видеть, что на этот раз вы решили не прогуливать занятие, — усмехнулся мужчина, подходя.
— Рада, что вы рады, — буркнула в ответ. — Но не хотелось бы тратить ваше время на такую ерунду, как занятие со мной.
Намек получился более чем жирный. Вместо того чтобы проводить со мной полноценную тренировку, кое-кому стоило бы уделить внимание расследованию.
— Амелия, не понимаю, чем вам так не нравится идея развивать ваш дар? Тем более под руководством такого опытного обладателя этого самого дара. — Не знаю уж почему, но в словах декана мне почудилась какая-то двусмысленность, намек. Или я уже паранойю после того, что сказал герцог?
— Я уже говорила, чем мне не нравится вся эта затея. Но раз уж мы оба здесь, давайте сделаем то, ради чего мы сюда пришли, — предложила я, садясь за парту и доставая переговорный артефакт.
Мужчина нахмурился. Мой тон ему явно не пришелся по душе, но тут уж я ничем не могу помочь. Я свою позицию в принципе обозначила четко. Не имеет значения, прочат меня в жены Сарентону или нет, выглядеть в глазах всей Академии его любовницей мне неприятно.
Надиктовав короткое послание — новостей особенно не было: расследование продвигалось вяло, — декан повернулся ко мне и внимательно, с ног до головы, осмотрел. И под этим взглядом захотелось сжаться. Не от страха, нет, от смущения, наверное. Неправильный это был взгляд, неуместный.
Я приподняла бровь и делано-недоуменно взглянула на декана, всем своим видом выражая немой вопрос: что это он так смотрит?
Мужчина лишь усмехнулся, но ни извиняться, ни отводить взгляд не стал.
— Итак, что вы успели узнать о вашем даре? — Он взял стул, поставил его спинкой вперед и сел сверху прямо передо мной. Нас разделяла только неширокая парта, и от этого стало несколько неуютно. Хотя ничего такого здесь не было.
— Что, возможно, у меня есть дар управления магическими потоками, но он развивается как-то не так. Скорее всего, из-за основного дара зачарования.
— Вы не хуже меня знаете, что не бывает основного и неосновного дара. Он либо есть, либо нет. Но у зачарователей второй дар проявляется не так уж часто.
— Ну да! — фыркнула я. — Только здесь, в Академии, сейчас двое из пяти зачарователей с двумя способностями.
— Это лишь совпадение.
— Кстати, о совпадениях. Салья, одна из зачаровательниц, обладает даром тени, но очень слабеньким. Если бы ее дар чарования был на том же уровне, его бы попросту не заметили. Так что все же тут что-то не так.
— Не так, — согласился мужчина.
— Но вы же!..
— Ты дослушай, — перешел на неформальное обращение декан. Мне его что, теперь тоже лордом величать, а не как положено? Или вообще по имени? Нет, это явный перебор. — Так вот, дело не в самом даре, а в контроле. С самого детства магов и ведьм учат контролировать их силу, чтобы они не навредили себе и окружающим. Всех учат, кроме зачарователей.
— Но мы тоже должны контролировать свой дар, чтобы провести ритуал! — возмутилась я.
— Правильно, для проведения ритуала вы должны уметь контролировать поток и силу, но при этом ваш дар в постоянном, ежеминутном контроле не нуждается. То есть восьми — десятилетние дети должны постоянно думать о том, чтобы случайно не выпустить свою силу в мир, а ваша и так закрыта.
Ну тут он прав. Если вспомнить Норена в этом возрасте, ему приходилось особенно тяжело. Кстати, именно тогда он и стал таким говнюком, до этого мы если не дружили, то вполне ладили.
— Я все еще не понимаю, как это связано с тем, что второй дар явно намного слабее. У меня на порядок.
