Она общительная — и смеётся, и охотно делится своими историями с понимающим собеседником. А ещё вполне разделяет мои чувства к Шиаргату Акайо. Я люблю его. Надо было чуть не погибнуть, чтобы принять это и усмирить свою гордость. Люблю его, скучаю по нему, хочу его увидеть.
Уже шагая по тропе, понимаю, что потеряла концентрацию и подумала вовсе не о том, что нужно. Но Тень легко, как сама подталкивает, стелет тропы. И выводит именно туда, куда я и хотела. К спальне в солнечных тонах, к песочному столику с полированной поверхностью, который завален всяческими приятными женскими штучками. К роскошной постели с мягким расписанным покрывалом. К пушистому ковру, в котором тонут ноги.
На губы наползает улыбка. Мне удивительно нестрашно. Совершенно спокойно — только снова эти капельки предвкушения. Что-то будет. Это всё неслучайно.
Сбрасываю обувь, с удовольствием зарываясь пальцами ног в ковёр, напоминающий траву на лугу.
Взгляд шарит по комнате, цепляя всё новые детали. Идеальная. Комната мечты — я сама бы не придумала лучше.
Девочки такие девочки — тихо ахаю, когда вижу ещё одно чудо на кровати. Платье. Не роскошное и помпезное, дворцовое. Нет.
Оно кажется на вид совсем воздушным, светло-золотистым. Лёгкий силуэт без рукавов, расширяющаяся книзу юбка.
Горло перехватывает от восторга и волнения.
Тихие шаги и горячие ладони, что ложатся на талию, не становятся сюрпризом.
— Тебе понравилось, — он тоже доволен, драконище, — это хорошо. Не хотелось бы переделывать, всё-таки труд нескольких уважаемых мастеров, — а в голосе довольная усмешка.
Вдруг понимаю, что если бы мне не понравилось — он бы переделал. Вернее, других припряг, конечно, но не поленился бы выяснить, как сделать так, чтобы мне точно понравилось. И от этого на душе не то, что теплеет — целый фейерверк расцветает.
Глава 2
Оборачиваюсь — и тону в золотом взгляде. Сколько там понамешано… Как я вообще могла его так долго не видеть? Вот такого — с чуть растрепанными золотистыми волосами, с мерцающими на коже чешуйками, с серебристыми тонкими бровями и холодной насмешливой линией губ.
И как понять, как осознать вдруг, что всё это — для меня. Будет моим. Собственным, личным, неотделимым. Что этот мужчина — вот такой неземной, нереальный, фантастический, рядом. Смотрит на меня так, что перехватывает дыхание, и даже все прежние ссоры кажутся неловким выяснением отношений. Придирками.
Можно найти компромисс. Можно всё наладить, если действовать сообща. Можно же позволить себе. любить.
Что-то изменилось во мне. Готовность ощетиниться против всего мира? Восприятие драконов с точки зрения человека? Я ведь продолжала цепляться за прошлую психологию, за так называемую человечность, даже не понимая, что человечность не в том, чтобы человеком родиться. Она вообще не в происхождении заключается. Вот, снова сумбур и философские дебри. А надо бы, чтобы наоборот. Чтобы всё уже, наконец, по полочкам выстроилось.
Да и как иначе — если чужие пальцы ласкают сумасшедше, если уже шаловливо сжимают ладони на груди сквозь одежду, жадно прикусывая шею. Если губы шепчут жарко что-то бессвязное, такое бесстыдно-нежное.
— Крылатая моя, безрассудная, соблазнительная. адептка Сарган, вы меня в могилу сведёте, — рычит-мурлычет, кося хитрым золотым глазом, — радость моя чернокрылая, моя безрассудная темная паршивка, ты вот что хочешь? Добить предпоследнего саламандра?
Злой укус в плечо, от которого разбегаются предательские мурашки, течёт жар по телу, а мозг мигрирует в совершенно не нужном направлении.
— Я бы просто сдох рядом, Ная, если бы ты погибла. Мне же бы пришлось тебя убить, если бы разум потеряла! Этого ведь добивались!
Он темнеет лицом, чешуйки ползут по коже, а когти нервно сжимают мои плечи. Сердце сжимает в этот момент острая, отчаянная жалость. За то, что вынудила так бояться. За то, что чуть не лишила нас того будущего, которое могло бы быть, пропустила удар.
— Ши…
— Как ты меня назвала? — чей-то наглый хвост крепко обвивает талию, ластится кисточка, а между нашими телами уже и дыхания-то нет.
— Акайо сократить сложно, с братцем твоим я тебя путать точно не хочу, мой император. Поэтому — Ши, — улыбаюсь победно в ответ на чужое тёплое восхищение.
— Мне нравится, — и кивает благосклонно.
Хвост бессовестно пробирается под форму — или пытается это сделать, мягко поглаживая бедро. И хочется поддаться этому настроению, хочется погрузиться в чувства, что захлёстывают с головой, но я не имею права. Просто не могу потерять сейчас голову.
Прижаться к нему. Обнять его. Вдохнуть знакомый запах полыни смешанной с мёдом. Терпкий и заманчивый, словно греешься на камне в жаркий солнечный день.
— Свет мой, ещё одно такое движение, ещё теснее ко мне прижмешься — и первая брачная ночь у нас будет прямо здесь и сейчас, до церемонии. Поверь, меня даже никто не осудит.
И голос звучит подозрительно хрипло. И глаза сверкают остро, почти лихорадочное, а тело рядом бьёт крупная дрожь.
Золотое сияние глаз становится нестерпимым, ласкает, окутывает, прожигает насквозь, вызывая уже не томление, а бешеный пожар!
Не знаю, в какой момент мы оказываемся у стены. Моя спина пробует на крепость камень кладки, ноги скрещены на талии саламандра, а руки с отросшими глянцевыми когтями царапают его плечи. Моя форма — сегодня непростительно изящная и женская — чуть смята, а чьи-то ладони поглаживают, царапают, подбираются, вызывая тихие вздохи. Это — я? Вот эта вот зацелованная девчонка, что буквально светится? Вот та наглая хищница, что и сама умело расправилась с чьей-то рубашкой и сейчас жадно поглаживает гладкую серебристую кожу чужой груди?
Мои ладони и сейчас в эту самую грудь упираются.
Вот Шиаргат вскидывается. Мутные глаза, застланы пеленой желания. Вот подхватывает меня под попу — и резко опускает вниз.
Сердце гулко бухает в ушах и хочется кричать то ли от разочарования, то ли.
— Не шевелис-сссь, — острое отчаянное шипение.
Я замираю. Только кто запретит ласкать взглядом? Как крышу сорвало — вспомнилось же словечко из прошлого. Какое-то обоюдное и такое приятное помешательство.
И я одеваюсь и поправляю одежду дрожащими руками, следя за тем, как то же самое лихорадочно делает император.
Император. Я не могу это до сих пор полностью осознать.
Что я ещё должна сделать, чтобы он стал целостным?
Наши хвосты переплетаются вопреки воле хозяев, одаривая меня ощущением щекотки и тепла.
— Знаешь, я даже надеяться не смел, что это будет… так. Со своей парой. Не с парой вообще, а потому, что эта пара — ты. Именно ты, Ная.
Сладкий, жаркий, ошеломляющий тёмный взгляд. Таким взглядом не раздевают, нет. тут уже всё было. И как только не было!
Золотой лорд улыбнулся хищно и как-то светло.
— А хочешь полетать, Ная? Немного. Всё-таки у тебя занятия. Но время ещё есть.
— Ты меня за этим позвал? Только пообщаться? — спрашиваю серьёзно, хотя колени ещё подрагивают.
Но у нас там враги недобитые! Так что нельзя, расслабилась один раз уже.
— Хочешь знать, что происходит? — чуть вздернул брови.
Мне подали руку, выводя из комнаты. Мимо молчаливой бесстрастной охраны, вдоль по длинному коридору — прямо на огромную террасу, увитую зеленью. Невероятно. Настолько невероятно, что просто дух захватывает. Город — как на ладони. А замок словно парит над ним, возносясь всё выше к облакам.
— Было бы неплохо. Если очевидно, что между нами не только договор и сухая буква закона или взаимопомощь.
Обрываю себя, не договаривая. Я не умею признаваться в чувствах, совершенно. Я никогда не испытывала ничего подобного. Такого, чтобы желать закрыть своё счастье от всего мира и лететь вечно крылом к крылу.
— Меня так радуют твои невозможно смутные формулировки, свет мой.
Мужчина смотрит жёстко, почти требовательно. Солнце золотит длинные волосы, играет на светлом камзоле, щекочет плотно сжатые губы.
