— Всем доброе утро! — поздоровался Урджин и потянулся за тостом, намазанным маслом.
Мать тут же шлепнула его по руке:
— Где твои манеры? Еще никто не завтракал.
— Но один-то можно, мам?
— Нет. Лучше порежь овощи.
— Я сама сделаю, — вызвалась Эста и взяла в руки нож.
— Ну уж, нет, — Урджин ловко выхватил тесак из ее рук и потянулся за разделочной доской и помидорами.
— Это не честно!
— Лучше подай огурцы и тарелки, куда все это выкладывать.
— Урджин? — не поняла Эста.
— Ты думаешь, что я не способен порезать овощи?
— Нет-нет, — тут же пошла на попятную Эста.
— Каждый из моих учеников умеет готовить, — с гордостью сообщил Ромери всем присутствующим.
— Это особый подход в обучении? — засмеялся Камилли.
— Своего рода, да. Так я могу быть уверенным в том, что они смогут позаботиться о себе в любых условиях.
— Ну, что они не пропадут — это мы уже поняли, — подтвердил Камилли. — А какими техниками Вы владеете?
— Мечи, рукопашный бой и управление энергиями.
— А последнее доступно каждому?
— Нет, Камилли. Среди моих учеников этому искусству я обучал только Стефана и Зафира.
— Зафир? Он тоже Ваш ученик?
— Да, причем, его энергетические техники совершенны. Очень большой потенциал.
— Учитель?
— Да, Назефри.
— А когда Вы его в последний раз видели?
— Месяца два назад. Он гостил у меня недолго. Пару недель.
— Он ничего не говорил о том, что собирается делать?
— Нет, если ты имеешь в виду его планы о возвращении на Олманию, он ими со мной не делился.
— Понятно…
— Вы так и не помирились?
— Нет.
— Он ведь твой брат, Назефри. Вам стоит держаться друг друга, а не грызться, как кошка с собакой. Что было — то прошло.
— А что было? — спросил Камилли.
— Он пытался выдать меня замуж. А я не хотела.
— И это вся причина?
— Ты не знаешь, на что способен Зафир.
— Давайте лучше оставим эту тему, — перебила их Эста.
— Действительно, — спохватился Ромери и стал расставлять приборы на столе.
Урджин внимательно посмотрел на жену.
— Ты ничего не хочешь им сказать?
— Будет только хуже…
— Но ты поступаешь не честно.
— О чем вы там шепчитесь? — засмеялась Назефри.
— Зафир был на Олмании во время заседания Совета, — ответила Эста и прожгла недовольным взглядом мужа. — И он просил меня не говорить об этом никому.
— После того, что он устроил, может и не мечтать об этом, — ответил Урджин.
— Что ты имеешь в виду?
— Он встретил меня на коридоре и у нас состоялся весьма неприятный разговор.
— Но это понятно, он пытался защитить меня.
— Кстати, он еще передал привет Камилли и сказал, что не разрешал своей сестре выходить за муж за… Подожди, вспомню дословно: "одного из доннарийских ублюдков".
Назефри выронила тарелку из рук, и она вдребезги разбилась о пол.
— Не двигайся, — предупредил ее Камилли. — Сейчас соберу осколки.
— Это бред какой-то! — продолжала Эста. — Зафир не мог такое сказать!
— Я, по-твоему, придумываю? Поверь, даже моего воображения вряд ли бы на это хватило. Камилли поднялся с пола с метлой и совком в руках.
— Что он сказал?
— Назвал нас с тобой доннарийскими ублюдками и пообещал, что так все это не оставит.
— Пусть только попадется мне на глаза, — зарычал Камилли, — я его слова ему в глотку запихну.
— Я тоже хотел ему лицо подравнять, но он что-то применил. Руки перестали слушаться.
— Энергетический блок, — констатировала Назефри. — Deurectu!
— Назефри, — шикнула на нее сестра.
— Что, Эста? Разве я тебя не предупреждала? Мне ты не верила, так поверь своему мужу!
— Что ты хочешь этим сказать? — не понял Камилли.
— Потенциал у моего брата великий, жаль только, что в душе у него ничего не осталось.
— Вы поругались, и он ничего не знает о тебе, — стала защищать кузена Эста. — Он не знаком с Камилли так близко, как мы. Думаю, если бы они встретились, Зафир бы понял, что он — самая подходящая пара для тебя.
— Ты что, вообще ничего не понимаешь? Для Зафира ты и я — его собственность. И он не остановится ни перед чем, чтобы в конце концов все вышло так, как нужно ему.
— Ты боишься его?
— Да, Камилли. Я боюсь своего брата, и всем вам рекомендую держаться от него подальше.
— В таком случае, у меня еще больше оснований поговорить с ним по-мужски. Что он себе позволяет, этот олманец?! Назефри, ты — моя жена! И пусть больше не сует свой нос, куда его не просят.
— Я согласен с тобой, брат. Если представиться возможность, я и сам с удовольствием с ним потолкую.
— У Вас ничего не выйдет, — покачал головой Ромери. — Назефри права, он способен парализовать вас на расстоянии или убить тем же способом.
— И это Ваш ученик?
— Он никогда не причинит никому вреда. Я знаю Зафира. Он хороший молодой человек и переживает за сестер. Но стоять сложа руки и смотреть, как вы пытаетесь напасть на него, он тоже не станет. Просто ты, Урджин, попался ему под горячую руку. Зафир не будет выяснять отношения ни с одним из вас, тем более, когда увидит, что все вы сделали свой выбор по собственному желанию и вполне счастливы. А теперь давайте поедим. Не стоит больше говорить на эту тему.
Камилли обнял жену и тихо спросил на ушко:
— Что такое "deurectu", котенок?
— "Поддонок", дорогой.
— Хорошее слово. Я его запомню.
— Пообещай, что не станешь провоцировать его.
— Я взрослый мужчина, Назефри, и могу постоять за себя.
— Пообещай, Камилли!
— Не бери в голову, родная. Пусть он и твой брат, но всему должен быть свой предел.
— Ты ведь не послушаешься меня?
— Послушаюсь, солнышко, — он нежно поцеловал ее в макушку. — В другой раз…
Трапеза протекала в пустой болтовне. Эста по большей части отмалчивалась, так же, как и Назефри. От Камилли не укрылись те мимолетные взгляды, которые кузины бросали друг на друга. Приметил это и Урджин.
— Тебя гнетет что-то? — спросил он жену.
— Нет, все в порядке.
Урджин прекрасно чувствовал ее настроение, но предпочел оставить ее в покое.
— Учитель?
— Да, Эста.
— Скажите, когда Вы узнали правду о моем происхождении?
Ромери глубоко вздохнул, немного помолчал, будто обдумывая что-то, а затем ответил:
— Все Вы, думаю, знаете, что я обладаю даром лицезрения. Так случилось, что в один из дней я получил послание от Совета Всевидящих. Старцы попросили меня о помощи. Они искали учителя для детей императорской олманской семьи. Вы все должны понимать, что от этого предложения я не мог отказаться. На Олмании меня встретила делегация во главе с твоими родителями, Эста. Тебе тогда исполнился месяц, так же как и Стефану. Одного взгляда на тебя было достаточно, чтобы понять природу твоего происхождения. Зеленый цвет — навернийский цвет. Тогда я ничего не сказал. Не имел права разглашать чужой секрет. Все стало на свои места спустя год, когда твои родители получили эскиз твоего нательного рисунка, кстати, такого же, как и у твоего мужа. Я понял, что мое появление в твоей семье, обучение всех вас и твое собственное предназначение каким-то образом взаимосвязаны. Тогда я решился на откровенный разговор с твоей матерью. Она призналась, что тебя родила ее близкая олманская подруга, муж которой был навернийцем. Рассказала она мне и про войну, и про условие ее прекращения. Честно говоря, я был поражен. Я не мог понять, чем ты отличаешься от всех остальных. Стефан, талант которого расцветал на глазах, всегда был более одарен, чем ты. Про способности Зафира я вообще не стану говорить. В тебе же, кроме изъянов и уязвимости я ничего не видел. Жизнь научила меня не делать скорополительных выводов, и я решил подождать. В день, когда Науб получил письмо от совета с приказом о твоем вступлении в брак, я кое-что понял. Для этого было принесено столько жертв и потрачено так много сил. Тебя готовили к встрече с мужем. Я надеялся, что когда это произойдет, я все пойму, угадаю твою роль в этой игре. Но Урджин не прилетел за тобой. В тот день, когда со мной связался Науб и сказал о том, что ты стала видеть свою энергию и теперь все знаешь, я не был шокирован. Сейчас я смотрю на тебя, девочка моя, и понимаю, что твой талант расцвел. Ты сияешь, как никогда, даже в том состоянии, в котором пребывала несколько дней назад. Это твоя сила, твоя мощь, и мне не терпится узнать, как ты можешь ей пользоваться.
