К тому времени, когда мы добрались туда, оно лежало на земле с перерубленным стволом. Роан стоял рядом, держа топор. Он с грустью смотрел на мёртвое дерево, которое оказалось беспомощным под его атакой.
Сиофра завизжала и бросилась на него, царапая ногтями.
— Что ты наделал? Что ты наделал?
Он грациозно шагнул в сторону, и она повалилась на землю, рыдая.
— Мы сделали то, что должны были, — сказала я.
— Ты убила её, — сказала она дрожащим голосом. — Убила её! Точно так же, как Рикса. Я должна была знать. Ты всегда разрушала всё, что мне дорого. Всегда.
Я почти пожалела её. Какого чёрта со мной не так?
— Я не хотела её убивать. Она ничего мне не сделала. Но я должна была остановить тебя. Она давала тебе силу, и ты использовала эту силу, чтобы убивать.
— Катись в ад! — взвыла она. — И что? Что теперь? Ты снова заточишь меня между зеркалами? Как какое-то животное?
Я поколебалась. Сделала бы я так? Возможно, я могла позволить ей уйти. Теперь она была безвредной — всего лишь безумный и беспомощный человек безо всякой силы.
Я не могла забыть образы её печальной жизни, которые я видела. Девочка, отчаянно жаждущая любви, воспитанная холодным Риксом. Отец, который отчуждал её и оскорблял, постоянно оставлял её одинокой и напуганной. Девочка, лишённая нормальной человеческой жизни с любящими родителями — жизни, которая вместо неё досталась мне.
Я посмотрела на её заплаканное лицо.
Я могла позволить ей жить.
И всё же Сиофра убила моих родителей. Она завела нас в ловушку, которая убила Нериуса и Друстана, и она не остановится, пока я её не прикончу — с магией или без.
Реальность ударила по мне, и я знала правду. Уила Брок были безжалостными, а я являлась их лидером.
Мой клинок сверкнул быстро, перерезав её горло, и наши глаза встретились в последний раз. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но с её губ слетел лишь тихий печальный звук.
Свист, бульканье.
И она умерла.
Глава 39
Мы провели в особняке Роана три дня — три великолепных дня, за которые я почувствовала, что это место становится моим домом, где Один летает по коридорам и каркает непристойности.
Запутавшись в простынях, я провела пальцем по мускулистой груди Роана вниз, поражаясь тому, какой гладкой и идеальной была его кожа. Мой палец опустился к его животу, покружив. Его кожа до сих пор завораживала меня.
— Что ты делаешь? — сонно пробормотал Роан.
— Ш-ш-ш, я очень занята.
— Ты щекочешь мой пупок.
— Поправочка, — сказала я. — Это мой пупок. Я навеки связана с этим пупком.
Мы лежали, завернувшись в шёлковые простыни на его постели. Нет... в нашей постели, в нашем особняке. Мы повалились на кровать вчера вечером и до сих пор не вставали, хотя на небе светило послеполуденное солнце, пробивавшееся сквозь шторы.
Мой разум переваривал последние несколько дней, перебирая мои воспоминания, анализируя их и разбирая.
— Знаешь.. — задумчиво произнесла я. — Когда я встретилась с Первой Уила Брок, она решила наш небольшой спор. Она сказала, что была первой среди своих братьев и сестёр и питалась единственной эмоцией, которую в то время знали люди. Страхом. Так что самая древняя эмоция — это страх.
Роан потянулся, моргнув, и посмотрел на меня.
— То есть, она не рассказала тебе о своём близнеце.
Я поиграла прядью его волос между пальцев.
— У неё был близнец?
— Она была первым фейри ужаса. А её брат-близнец был первым фейри похоти. Или любви, как мы называли их когда-то.
Я широко улыбнулась.
— Вот как? Любовь и ужас, души-близнецы, — мой желудок громко заурчал, испортив момент.
— Покормить тебя надо, Владычица Ужаса.
— Точно.
— Через минутку, — Роан вёл кончиками пальцев по моему бедру, посылая свежую волну мурашек по моему телу. Ни один из нас даже не попытался направиться в сторону кухни. Может, умереть с голода в кровати с Роаном будет не так уж плохо.
— У тебя же есть хоть один слуга, верно? Мы можем попросить его купить чипсиков или типа того. Пусть принесёт нам в постель.
Кончики пальцев Роана поднялись выше по моим бёдрам, и я прильнула к нему. Тепло его объятий заново распалило меня.
— Ты заметила, что нас окружает? — спросил он.
— Последние двенадцать с лишним часов я не смотрела ни на что, кроме тебя, — я выгнула шею, наконец-то окинув взглядом комнату. Мой лифчик валялся скомканным в метре от кровати. Мои трусики свисали с канделябра. Одежда Роана была разбросана по комнате так, будто тут бушевал один из его штормов. Возможно, именно это и случилось прошлой ночью. Во всяком случае, ощущалось всё именно так.
Его ладонь сжалась на моём бедре.
— Не думаю, что я хочу видеть здесь слуг в данный момент.
— Пожалуй, ты прав, — я прикусила губу. — Мы сейчас игнорируем ещё какие-то обязанности, помимо приёма пищи?
— Пока что нет. Скоро соберётся совет Республики, — сказал Роан. — Шесть фейри, на которых возложена задача восстановить народ Неблагих во всём его былом величии.
— Да уж, — я вздохнула. Может, не стоило поднимать тему настоящей работы. Я правда сейчас не хотела думать о чём-либо за пределами этой постели, если не считать еды.
Концепция шести фейри оказалась более проблематичной, чем мы ожидали. Двор Снов пропал. В буквальном смысле слова просто исчез. Никто понятия не имел, куда они подевались. Остался лишь Абеллио, который прохлаждался в темнице и ждал публичного повешения.
Но в совете Республики всё же будет шестое место. На нашем последнем собрании я предложила, что простые фейри — канавные, как их называли — должны иметь представителя в совете Республики. Лорд Балор был шокирован таким предложением, а Нифейн Эрнмас выступила категорически против. Но Роан поддержал мою идею, и Эльрин тоже, которая склонила на свою сторону Джудока. Его мнение имело вес во дворе Араун. Так что когда дело дошло до голосования, предложение было принято.
Бранвен, герой войны, была избрана лидером Общего Двора. И всё же горе тяжёлым бременем лежало на её плечах. Смерть брата сокрушила её, и она почти ни с кем не разговаривала после своего освобождения. Она не подпускала к себе никого, кроме Эльрин.
Волна беспокойства исходила от Роана, и я крепче обняла его за шею.
— Ты о чём-то тревожишься. Бранвен?
— Нет. Я тревожусь о... главе Двора Таранисов.
Я широко улыбнулась ему, но моя улыбка померкла, когда я осознала, что он серьёзно.
— Ты глава двора Таранисов, — сказала я. — О чём ты волнуешься?
— Мне недолго осталось быть главой.
Я моргнула.
— В смысле?
— Я навеки связан с тобой, — сказал Роан. — Когда мы проведём церемонию пленения, я примкну к твоему двору. Таков обычай старой Республики.
— Значит, мы не будем этого делать, — само собой, Роан не мог отказаться от фамилии своей семьи. Он пять веков сражался за неё. — Мне нет особого дела до церемонии. Мы предначертанная пара. Это важнее свидетельства о браке.
— Уже есть те, кто ставит под вопрос твоё положение, — сказал Роан. — Есть те, кто думает, что Двор Уила Брок должен возглавить кто-то другой. Кто-то более сильный. Кто-то, кто верен им и никому больше.
— Мы не можем запретить людям сомневаться в чём-либо.
— В политике фейри такие настроения часто приводят к смертям, — тихо ответил Роан. — Может, люди смогут принять тот факт, что ты пикси. Но незамужняя женщина-пикси, которая убила Гренделя... это посеет раздор среди твоего двора. Кто-то попытается захватить твою власть.
В моём горле встал ком.
— У тебя есть обязательства перед семьей Таранисов. Ты единственный, кто выжил.
Роан в тишине вырисовывал ленивые круги на моём бедре.
— Есть ещё один, — сказал он наконец.
Меня охватил шок.
— Что... Элвин?
— Да.
— И ты думаешь, что он...
— Он мой кузен. Мой родственник.
Я ждала, когда Роан скажет «дальний родственник», но он этого не сделал.
