— Мне жаль, сэр, — сказал Чарльз.
— Не стоит извиняться. Не имело бы значения, если бы я находился там. Пока кто-нибудь из европейцев не решит избавить мир от Шастеля, нам всем придется обходить его стороной. Я бы очень удивился, если бы он решил поиграть с нами в мяч.
— Он не антиомега, — сказала Анна. — Он антимаррок.
Чарльз объяснил ссылку, и его отец весело рассмеялся. Некоторые люди могли бы подумать, что он не зол, и были бы неправы.
— Я полагаю, что оба варианта верны.
— Почему бы тебе не убрать его? — внезапно спросил Ангус.
— Это не мое дело, — ответил Бран. А затем добавил, доказывая, что уже думал об этом: — И мне также пришлось бы заняться Европой. У меня и так полно своих забот. Мне больше не нужно. Ты ищешь работу, Ангус?
— Черт возьми, нет. — Вожак стаи Изумрудного города одобрительно ухмыльнулся.
— В любом случае, я не смог бы сразиться с Шастелем. Но твой сын — мерзкий, бешеный ублюдок. Я видел, как он дрался раньше, когда был в ярости. Ему потребовалось всего две минуты, чтобы уложить Шастеля на землю.
— Чарльз всегда дерется быстро, — сказал Бран. — Самые серьезные драки всегда проходят так. Мы не кошки, чтобы играть со своей едой. — Чарльз услышал, как его отец глубоко вздохнул, когда сменил тему. — Итак. Твоя работа, Чарльз, как я понимаю, заключается в том, чтобы найти вампиров, которые убили бедную Санни. Устрани их и выясни, кто их нанял. Завтра веди дела как обычно и помни, что европейцы могут отказаться от нашей помощи, но выслушают то, что ты предложишь. И мы поможем им, чем сможем. Это единственное, что в наших силах. И не позволяй Дане заставить тебя убивать тех, кого ты не хочешь.
— Она нарушила свое слово, — настаивала Анна.
— Мы не можем это доказать, — ответил Бран.
— Что происходит, когда фейри нарушает свое слово? — спросил Чарльз. — Я только слышал, что они этого никогда не делают.
— Не имею ни малейшего представления, — сказал Бран. — Я не фейри, и мы не можем винить фейри за то, что они хранят свои секреты. Я никогда не знал фейри, которая нарушила бы свое слово. Согнула его, скрутила в крендель, да. Но чтобы нарушила, нет. Я бы ожидал, что ее поразит молния. Поскольку этого не произошло, твое предположение совпадает с моим. — Он помолчал. — Будь осторожен. И может, тебе стоит надеть свое распятие и найди что-нибудь, что подошло бы Анне. Это не надежная защита, но она полезна, когда имеешь дело с вампирами.
И он повесил трубку.
— Знаешь, — задумчиво произнесла Анна, — я немного разочарована. Думала, он все знает.
— Не все, — признался Чарльз. — Просто очень хорошо притворяется, что он всезнающий.
— И любит импровизировать, — добавил Ангус. — Хотя я никогда по-настоящему не ловил его на этом. — Он помолчал. — Я думаю, что он мог бы быть той самой молнией. Надеюсь, я буду там, чтобы увидеть это.
Чарльз зевнул.
— Итак, завтра еще одна встреча. Я расскажу о некоторых наиболее креативных вещах, которые маррок приберег напоследок, а затем завершим переговоры, которые сейчас бесполезны.
— Смерть Санни, — сказала Анна. — Неправильно то, что ее смерть может быть полезной для нас, но она стала бы хорошей причиной досрочно закончить встречу.
Ангус кивнул.
— Это никого не одурачит, все знают, что сделал Шастель, но позволит нам сохранить лицо.
***
Анна зарылась под него и заворчала, и Чарльз засмеялся, когда холодные пальцы добрались до него.
Он перекатился на нее, и она счастливо вздохнула, ее глаза приоткрылись и блеснули в темноте гостиничного номера.
— Ну, привет, — пробормотал он волчице Анны. — Оборотни — теплокровные. Очень теплокровные. Мы не мерзнем и не засовываем замерзшие пальцы туда, куда не следует.
Она пару раз моргнула.
— Тепло, — сказала она хриплым голосом.
— Да, — ответил он. — Но ты могла бы натянуть одеяло до того, как так сильно замерзла.
Она приподнялась с матраса и крепко поцеловала его, обхватив руками его челюсть.
Не прерывая поцелуй, Чарльз перевернулся, пока она не оказалась сверху. Волчица Анны иногда делала вещи, которые Анне были неприятны. Он научился приспосабливаться к этому и поэтому всегда старался убедиться, что, если Анна не была главной, то оказывалась сверху. Если она просыпалась под ним, то могла запаниковать.
Он не мог общаться с волчицей Анны так, как мог разговаривать с братцем волком. Она выходила, когда Анна спала, и обычно говорила предложениями из одного слова.
Она ущипнула его за ухо, потянув за янтарные серьги, которые купила для него.
— Осторожно, — предупредил Чарльз. — Мне нравятся эти серьги.
Он провел руками по ее пояснице, и она выгнулась ему навстречу со счастливым стоном. Он позволил ей немного поиграть, прежде чем поймать ее руки.
— Привет, леди-волчица, — произнес он, затаив дыхание. — Нам нужно разбудить твою вторую половину, прежде чем мы продолжим. — Он не представлял, как много Анна знала о том, что ее волчица вытворяла в такие моменты. Но ему казалось неправильным делать что-то серьезное, пока не убедился, что Анна знает, что задумала ее волчица.
Она уставилась на него, и по ее глазам увидел, как произошла перемена.
Ослепительно голубые глаза потеплели до карего цвета за несколько ударов сердца.
Анна, казалось, не удивилась, обнаружив, что лежит на нем, просто улыбнулась и закинула руки ему на плечи.
— Все в порядке? — спросил он.
В ответ Анна шевельнула бедрами и толкнулась вниз. Он застонал от неожиданно агрессивного движения. Волчица делала подобные вещи, но Анна обычно вела себя более сдержанно. Она задала жесткий и быстрый темп, и он позволил ей всё.
— Я просто лягу на спину и подумаю об Англии, — фыркнул он, чтобы ее рассмешить.
Это обернулось против него, потому что она приподнялась, а затем остановилась, зажав его бедра ногами.
— Если ты думаешь об Англии, — заявила она, — значит, я делаю все неправильно.
И сделала несколько вещей, которые сразу отключили его мозг.
