гранями дара.
Эрлих создал для себя пару подушек и присел рядом с Императрицей.
– Придержу щит, – весело проговорил некрос.
Правда, за его напускной веселостью была тихая грусть.
– Вы хотите мне что-то сказать.
– Я хочу спросить, знакомо ли вам слово «драгари». – Некрос искоса посмотрел на Хестер.
– Нет, ничего не говорит.
– Жаль, – цокнул Эрлих. – Я ограничен в возможностях, но надеялся, что Аргеланды сохранили хотя бы какую-то часть той истории.
– Ограничены?
– Не могу произнести ни единого слова. Даже за «драгари» мне придется заплатить несколькими болезненными приступами, – серьезно проговорил маг душ.
В этот момент Хестер поняла, что ей придется вновь расстаться с Конфеткой. К некоторым частям семейной хроники доступ имел только глава рода.
«Драгари, – мысленно повторила она. – Я обязательно разберусь».
Императорская чета задержалась на тренировочной площадке до самого ужина. Ужина, который подали прямо в шатер.
После, оставив слуг убирать посуду, Хестер и Даррен распрощались с целителем и магом душ и направились в Старший дворец.
И первое, что сделала леди Аргеланд, вернувшись в свои покои, – это отправила волку к отцу. К ошейнику Конфетки была прицеплена записка с просьбой о встрече. Не позволив себе сомневаться, Хестер летящим почерком приписала в конце: «Что значит «драгари», отец? И почему герцог Лин-Торванс был уверен, что я это знаю?»
– Ожидание будет мучительным, – вздохнула леди Аргеланд и устало откинулась на спинку стула.
На мгновение ей показалось, что она слышит алхимический таймер обратного отсчета… Но эту мысль Хестер отбросила в сторону. Откуда бы тут взяться старой, уже давно бесполезной вещице?
Сразу после завтрака, выдворив своих приметливых камеристок, Хестер, Милли и Вайолин принялись выбирать одежду. Волчицу обрядили в одно из нарядных платьев Императрицы, а вот для леди Аргеланд ничего не нашлось.
– Посмотри, у них все вешалки с бирками! Куда какая обувь, украшения и даже, боги мои милосердные, белье.
Это возмущалась волчица, для которой подобное отношение к одежде было в новинку.
– Все правильно. И я вам скажу, что эти вот бирки, когда на них нет одежды, светятся. Чтобы прачки не украли одежду, – пояснила Милли. – Ткань дорогая, можно продать. Или проклятье попробовать навести, сами же знаете.
Тут Хестер покачала головой:
– Нет, проклятье навести нельзя. По крайней мере, на меня, я же всегда ношу внутренний щит, на моей одежде не остается следов личной силы.
– К тому же ты постоянно творишь малое отторжение, – хмыкнула Вайолин, – я еще на отборе заметила.
– Малое отторжение? – удивилась Милли.
Что самое забавное, для леди Аргеланд это тоже стало новостью.
– Серьезно? Я никогда за собой этого не замечала, меня мучили этим дурацким жестом лет с четырех, и только лет в пятнадцать это закончилось. Мне казалось, что наставники просто про это забыли.
Договорив, Хестер сложила пальцы правой руки в щепоть и крутанула запястьем.
– Да, – хихикнула Милли, – я думала, это у тебя нервный тик. Ты за день раз пять так сделать можешь!
– Ладно, поверю вам на слово. Раньше я каждый месяц использовала большое отторжение.
– Каждый месяц? – заинтересовалась Милли.
– После лунных дней, – кивнула Хестер, – чтобы входить в новый месяц свободной от излишнего беспокойства.
– Я принесу свою одежду, – решила в итоге Вайолин, – у меня есть новый охотничий костюм, еще ни разу не ношенный.
– Нет. – Хестер покачала головой. – У меня есть старые вещи, они в медальоне.
Правда, шкатулку с «добрачными» украшениями нужно было поискать. В итоге пришлось призывать обратно Люсиль, и та с поклоном вынесла резной сундучок.
– Можешь быть свободна, – с нажимом произнесла леди Аргеланд.
– Позвольте обратиться, Ваше Императорское Величество, – с лукавой улыбкой произнесла камеристка.
– Позволяю, – чуть сощурилась Хестер.
– Три камеристки, свободно болтающиеся по дворцу, могут быть слишком заметны. А еще мы все давали клятву, помните?
– Закажи себе чай, возьми из моей гостиной подушки и иди на свою скамью в гардеробную, – цокнула Хестер. – И спасибо за подсказку.
Общими усилиями Вайолин была переодета в светло-зеленое платье. После чего волчица приняла облик Императрицы и, оправив волосы, обеспокоенно уточнила:
– Мне и на обед идти?
– И не забудь ввести правило трех обеденных карточек, – обрадовала подругу Милли. – С тобой будет поддельный Император, так что вместе вы справитесь.
– Или утопим друг друга, – мрачно пошутила волчица.
Хестер мягко улыбнулась:
– Я уверена, что все пройдет гладко. И даже если ты начнешь кидаться едой в придворных, никто не будет тебя винить. Но! Только при одном условии…
Леди Аргеланд сделала паузу, после чего выразительно проговорила:
– Не промахивайся.
Подруги рассмеялись и через пару минут оставили Вайолин наедине с ворохом бумаг. Волчице предстоял довольно скучный день, но она знала, как его скрасить: ягодные пирожные и огромный том истории пыток и допросов ждали ее в императорской гостиной. Время от времени ненавистные сородичи (не все, но некоторые) присылали ей письма. К ответам на которые Вай подходила творчески и с душой. А чтобы не повторяться и быть последовательной в своих пожеланиях, она полюбила листать подобные книги.
Все три подруги разошлись в разные стороны. Хестер ждали тайные переходы, а вот Милли отбывала официально, с тремя сундуками подарков. Там были и ткани, и меха, и драгоценности. Также Хестер добавила шахматную доску с набором фигурок из драгоценных камней и огромную зачарованную аптечку. Такие всевмещающие сундуки ценились за то, что зелья в них не портились. Про бесчисленное количество лент и заколок и говорить нечего: и Хестер, и Милли прекрасно понимали, что из этих мелочей будут составлены десятки подарков, кои отправятся к самым противным «подружкам». В последнем же сундуке покоилось несколько наборов конфет из той лавки, что отоваривала лишь дворян.
***
Леди Аргеланд, вышедшая из тайного перехода в небольшой тесной комнатушке, тут же попала в объятия Даррена.
– Когда я вчера пришел, ты уже спала. И выглядела настолько милой, что я залюбовался и едва не уронил свечу.
– Свечу? – удивилась Хестер и с удовольствием поцеловала своего дракона в немного колкую щеку.
– Я почти восстановил контроль над силой, но наколдованный мною свет слишком ярок, – чуть скривился Даррен. – Ты готова?
– Мы ведь верхом,
