оборотня, в которой было зажато древко топора, подрагивала.
Стая чувствовала настроение своего вожака и в сгустившихся сумерках то тут то там стал раздаваться волчий вой.
Армия, ожидающая приказа…
— Только Верховных, — я пыталась придать голосу твердость и не сводить взгляда с полыхнувших глаз оборотня. — Даже среди их семей есть люди, которые не ведают, чем занимается ковен. Невинные люди. Они не должны пострадать. Только на таких условиях я готова сделать это.
Молчание, воцарившееся вокруг было похоже на звон струны. Хэйл медлил, а стая ждала его ответа. Даже Арлин не обронила ни слова, переводя взгляд то на меня, то на мужа.
— Только Верховных, — наконец выдавил из себя мужчина. — Их кровь смоет годы изгнания и страданий моего народа.
Посчитав, что сказал всё, что должен был, вожак развернулся, чтобы подобрать дрова.
— Ваш сын, — выпалила я, повинуясь непонятному порыву. Не знаю, почему, просто не смогла молчать, вспомнив наказание, которому его подвергли, когда Лэйт помог нам с Ником вырваться из когтей своего отца.
Жестокому наказанию, и болезненному, даже для такого крепкого парня.
— Что с ним? — мужчина снова обернулся и выжидательно посмотрел на меня.
— Он удивительный. Добрый и верный. И совсем на вас не похож. Он стал для меня братом.
— Не похож, и в этом его самая большая проблема, — рыкнул Дэвид. — Пока он якшается с ведьмами и магами Лаврентийцев, вожаком стаи Лэйтону не стать.
Дэвид зло сплюнул себе под ноги и не оборачиваясь, удалился в дом.
И вот я снова у Тропы Камней. На этот раз в одиночестве. Позади меня руины, которые я сама и создала. Но преодолевать их мне не пришлось, Арлин и здесь меня удивила.
Тонкий блокнот в потрепанном кожаном переплете всё еще вмещал частичку его души — Мейсона Сторма. Я никогда раньше его не видела, а если и видела, то уж точно не запомнила. Арлин сохранила его, как она сказала — для меня.
— Что же еще я о тебе не знаю, пап… — тихо прошептала я, вчитываясь в пожелтевшие от времени страницы.
Оказывается, мой отец создавал новые заклинания. И весьма преуспел в этим деле: в тонком блокноте осталось всего несколько чистых листов, а остальные были исписаны его аккуратным почерком и изрисованы магическими схемами и плетениями.
Нужное заклинание я нашла на предпоследней странице. Названия не было. Видно было, что отец записывал его в спешке, всегда ровные ряды букв слегка дрожали, будто от нетерпения быстрее сложиться в слова.
— Это экспериментальное заклинание, — пояснила мне Арлин. — Мейсон опробовал его всего раз, и после поклялся, что никогда не станет вписывать его в Книгу Тайных Знаний.
— Что-то пошло не так? — решила уточнить я, судорожно вчитываясь в слова. На первый взгляд всё просто, но я-то знала, что с магией крови просто не бывает. За всё есть цена, будь то боль от лезвия стилета или алая капля, которой необходимо пожертвовать.
— Нет, всё пошло так, как нужно. Однако цена была слишком велика, и ты должна знать об этом прежде, чем решиться.
Так я и думала.
— И что же это?
— Часть души, — Арлин смотрела мне прямо в глаза, будто выискивала в них решительность. — Пробивать брешь в пространстве — это не игрушки на новогоднюю елку вешать по щелчку пальцев. Это сложная магия. Настолько, что забирает у тебя толику самой себя. Переместиться можно лишь в то место, где ты уже однажды побывала. Плетение сложное, но тебе вполне по силам.
— Ты-то откуда знаешь? — огрызнулась я, захлопывая блокнот и прижимая его к себе, как сокровище.
— Я твоя мать, — хмыкнула она, кажется, ничуть не обижаясь на мой невольный выпад.
И она была права. Мне оказалось по силам пробить брешь в пространстве. Если бы отец захотел, чтобы никто не использовал это заклинание, он бы уничтожил его тут же. Но он сохранил его и даже не вырвал страницу из своего блокнота. Возможно, сохранил именно для меня. И сейчас, оглядывая плоды его и моих трудов, я понимала, что не зря он это сделал.
Я вытерла кровь, которая тонкой струйкой сочилась из носа. Голова кружилась, будто я только что несколько раз подряд прокатилась на скоростной карусели. Ладони подрагивали. Порезы на запястье давно не волновали меня, но этот был особенно глубоким. Для заклинания требовалось начертить кровью круг, а внутри круга пятилучевую звезду, один из лучей которой должен указывать примерное направление.
— Накопитель сокрыт, — пояснила Арлин, пока я, кусая губы, добивалась верного плетения. — Поэтому ты и не видела его, находясь в их пещере. Но он там, Браун подтвердил.
— Ну если уж Браун подтвердил…
Нельзя было медлить, поэтому, как только я оказалась у входа в до боли знакомую пещеру, я шагнула во тьму. Убрала папин блокнот в карман джинсов, поклявшись себе обязательно изучить его от корки до корки. Позже. Когда всё закончится.
Магическое пламя заплясало вокруг меня, разгоняя мрак. Не такое яркое, как у Ника. С его мастерством в управлении огненной стихией мне пока рано тягаться. Чего стоит хотя бы пылающее поле дьявольских цветов! Такое идеальное в своем величии. И он не потерял контроль ни на миг. Выжжен оказался каждый сантиметр, покрытый алыми соцветиями, а лес, деревья и прочие растения оказались нетронутыми.
Как будто всё это случилось со мной в другой жизни.
Ник… Что бы он сказал, увидев, что я пытаюсь разрушить единственный барьер, который ограждает город от армии разгневанных оборотней? Да, он больше не один из них, и немало пострадал от действий Верховных, но всё же он здесь вырос. Это его дом. Надеюсь, я его не уничтожу.
Холод сковывал движения не хуже кандалов. Боль и злость, слегка поутихшие после беседы с матерью и четкого плана, в который она меня посвятила, вернулись. В этих каменных стенах поселилась смерть и отчаянье, и я уверенно шла к ним в гости. Мрак расползался в стороны, как сотни пауков, и оседал в углах и под тяжелыми давящими сводами потолка.
Кап. Кап. Кап. В тишине я слышала, как кровь из пореза на запястье оставляла свой след. Частичка души… Пока я не замечала ее потерю, если не считать слегка замутненное сознание и металлический привкус на языке.
Вот и место заключения Майкла. В углах всё так же темно и сыро; моего света не хватало, чтобы озарить помещение полностью, а сил для его усиления почти не было. Цепь валялась на ковре израненной змеей. От стены доносились едва
