Палец юноши начал вычерчивать на пыльном полу цифры, подставляя их в стройное тело формулы.
— Смотри! Для пробуждения в зомби сознания человеческий мозг требуется… после десяти лет. Всего лишь?…
Тигр смешливо фыркнул и ткнул мордой в строчку ниже.
Эет начал вычерчивать новый ряд цифр.
— Не может быть… Скелетирование трупов полностью завершается после тридцати лет голода?… У меня оно только начиналось. Значит… я… сколько же я мог слопать? Тот первый хищник… и пять ночных тварей… Если их перевести в чистый вес… Подставим в уравнение… и найдём… время!
Формулы и цифры.
Формулы и цифры.
Бесстрастные и совершенные, как истина в последней инстанции.
— Слушай, Снежок… Так что, прошло… когда я восстановился… с гибели Атариды прошло… всего лишь…
Тигр вопросительно наклонил голову, с интересом глядя на собеседника. «Ну-ка, ну-ка, — говорил его взгляд. — Верно ли подсчитаешь?»
— Не более пятнадцати-двадцати лет?! — вскричал Эет.
Снежок одобрительно кивнул.
— Ну да… с погрешностью на то, что я мог ошибиться в количестве мяса, потребовавшегося мне на восстановление… Самое большее — двадцать пять лет. Это совсем уж по безумным подсчётам. Снежок… — он уронил голову на грудь.
Отчего-то осознание, что Атарида — та, какой он помнил её — отделена от него не сотнями и не тысячами лет, а всего лишь четвертью века, словно руку протяни и дотянешься… Это осознание причинило острую боль.
— Снежок… как думаешь… может, от моей деревни что-то осталось? — одними губами спросил он, словно боялся услышать сам себя. — Может, я…
Эет замолчал, резко отвернувшись.
Может, я смог бы похоронить мать?
Эти невысказанные слова жгли губы и сжигали душу.
— Я бы вернулся, ты знаешь. Но… неужели я не имею права…
Тигр серьёзно и внимательно смотрел на юношу. Потом раздумчиво склонил набок голову и несколько неуверенно кивнул.
«Мне кажется, на этом острове ты имеешь право на всё, — словно пытался сказать Снежок. — Не можешь только покинуть его. Но это всего лишь моё мнение. Так-то, приятель…»
Эет, прищурившись, устремил взгляд в никуда. Губы его сжались в тонкую линию.
— Завтра я пойду домой, Снежок, — решительно произнёс он. — Я не думаю, что здесь кто-то появится, пока меня не будет, но… В любом случае, ты ведь присмотришь за Храмом?
Тигр смешливо фыркнул. Это могло означать что угодно: и да, и нет.
Эет потрепал зверя по загривку.
— Как я погляжу, тебя на раз-два не запрячь, — чуть виновато произнёс молодой немёртвый. — Но мне и в самом деле иначе не оставить Храм. Я не могу его просто так бросить…
Тигр закатил глаза, а потом, с самой сокрушённой миной, кивнул, словно делая величайшее снисхождение.
Эет захлопнул учебник и принялся перебирать другие принесённые Снежком книги. Все они, так или иначе, имели отношение к обучению на первом курсе, но по разным профилям, если не считать тоненькой книжицы «Прикладные заклинания»: левитация, передвижение предметов, телепатия, воспламенение… Эет с интересом читал заглавия: «Боевые заклинания», «Призыв духов», «Минералогия магических кристаллов», «Природа виверн и драконов»…
— Слушай, но ведь были ещё и другие абонементы, да? — спросил Эет. — Были ещё и научные труды, на которых основаны учебники, и… разве студенты не готовились к практическим работам с их помощью? Тут я видел списки рекомендуемой литературы… К практикумам и семинарам. — Эет кивнул на учебник. — Я прав?
Снежок кивнул.
— Ты потом поможешь мне их найти?
Снова кивок.
Зомби поднялся.
— Слушай, я не могу тут бросить все эти книги, — растерянно сказал он. — В чём же я их понесу?…
На морде Снежка отобразилась растерянность.
— Верно, — Эет слабо улыбнулся. — Ты же не можешь решать все мои проблемы. Ну что ж… — Молодой человек быстро стянул с себя тунику. — Мне не привыкать ходить без одежды!
Снежок смешливо, но и одобрительно фыркнул.
Эет завязал в тунику учебники и закинул узел за плечо.
— Пойдём, приятель, — кивнул он тигру. — Сейчас в Храм, а потом можно и в путь-дорогу.
Они еле протиснулись с импровизированным мешком через лаз: Эет тянул, а Снежок подталкивал узел головой.
Выбравшись в голубой сумрак занимающегося утра, последний студент университета, сквозь зубы ругнувшись на осыпающуюся землю, заметил, что в следующий раз придёт сюда с рубанком и топором — они наверняка отыщутся в служебных помещениях Храма — и наделает подпорок, чтобы укрепить ход.
Снежок не мешал ему строить планы: тигр снова вылизывался и хмуро поглядывал на спутника. «Ты лучше, когда укрепишь эту нору, вычисти её. Желательно с помощью магии», — красноречиво выражала морда зверя.
— Ох, какой же ты выпендрёжник, Снежок! Какой выпендрёжник… — рассмеялся Эет. — Ну перед кем тебе тут красоваться?
Снежок коротко рыкнул, выражая недовольство.
— Ладно, понял, — примирительно кивнул молодой человек. — Твоя безукоризненность — это святое.
Тигр одарил Эета взглядом, полным королевского презрения — и величественно кивнул. А потом губы его дрогнули, показав клыки: «Я не потерплю более шуток на эту тему», — говорил ставший таким холодным взгляд.
Эет вздохнул и, улыбнувшись уголками губ, потрепал зверя по загривку. Снежок хотел было отстраниться, но потом, смилостивившись, пошёл на мировую, позволив до себя дотронуться.
— У тебя характер совсем не как у зверя, — серьёзно произнёс Эет. — Похоже, мы с тобой тут одни одинёшеньки, на всей Атариде. Если мы рассоримся, это будет… Я даже названия достойного подобрать не могу! Мы будем дураками, скажем мягко. Тем более что делить нам нечего. Идём?
Снежок мурлыкнул, боднув ладонь Эета, и направился к скалам, окружавшим долину. Прыгая с выступа на выступ, они выбрались наверх и двинулись через притихший рассветный лес к Храму.
Эет тщательно запоминал дорогу.
Поднявшись до террасы, на которой располагалось Общее святилище, юноша остановился.
— Погоди, Снежок. Дальше мы пока не будем подниматься. Зайдём-ка сюда.
Они вошли в покрытый пылью зал, аккуратно переступая через упавшие кадильницы. Золотые лучи восхода, безжалостно освещая царившее тут запустение, падали через портал входа, где некогда находились массивные двери. Под ногами похрустывали сухие листья, наметённые сюда ветром, стены покрывали тенёта и паутина.
Все фрески, некогда украшавшие зал, стали чёрными.
Белый тигр опустил голову, и из глаз его скатились две тяжёлые слезы, скользнувшие по густому меху.
