— Стой, сука! — кричит он. Шатаясь идет прямо на них, но Муся захлопывает дверь спальни прямо перед его мордой и кричит Кире: Держи! Дверь держи! Кира всем телом бросается вперед и подпирает ее. Выгребши все из кармана пальто, Муся находит связку ключей. Питекантроп наддает снаружи, потом еще. И Кира чувствует, как с каждой секундой он становится все сильнее, ноги ее уже поехали по паркету от двери.
— Не могу больше, — кричит она.
Дверь приоткрывается и в щели Муся видит красное от крови, ликующее лицо Гриши.
— Аааа! — восторженно орет он.
Она находит какой-то нужный кривой ключ и тоже врезавшись плечом в дверь, помогает Кире захлопнуть ее. Напрягшись изо всех сил, они умудряются зафиксировать ее на секунду и Муся наконец закрывает замок на два оборота.
Лицо у Муси бледное, она тяжело дышит и прислушивается. Ее сильно тревожит что происходит в другой комнате. Хлопает входная дверь. Они обе вздрагивают. Муся находит еще два ключа в связке и дрожащей рукой запирает остальные замки.
— И что теперь? — спрашивает Кира.
— Дверь укрепленная, сломать ее не смогут. Второй ключ на даче. Съездят за ключом и тогда все…Нас убьют. — говорит она Кире немного отдышавшись.
— А из хорошего? — горько шутит Кира.
Она бросается к окну. Четвертый этаж, но можно, наверное связать простыни и занавески…От мысли что придется лезть в окно у нее деревенеют ноги. Но это единственный выход. Она одергивает шторы и стон отчаяния вырывается из ее груди. Крепкая частая решетка лишает их этой возможности.
У Муси замирает сердце. В этой комнате находится встроенный в стену сейф с деньгами, поэтому Гриша и укрепил дверь. Если бы грабители взломали входную, сюда бы они точно не смогли добраться. Здесь, в приступах недовольства или в качестве наказания, Питекантроп часто запирал ее. Без телефона и телевизора, без туалета и воды. За кроватью пластиковое ведро, чтобы она могла сходить, если ее совсем припрет. Он любит наказывать, теперь ему весело, потому что наказывать нужно будет двоих. Сквозь кровь на его лице, она увидела как глаза его сверкали желанием уничтожить их. Кира помогла ему найти способ развлечься. Он хотел чтобы было весело, и теперь ему будет весело.
— Телефон, — вскакивает Кира. — Звони в полицию!
— Ничего не получится, — Муся нервно смеется, валится на кровать и катается по ней, кажется у нее опять истерика.
— Дай телефон! — требует Кира.
Они обе слышат как снаружи стараются выставить дверь. Гриша и Леша орут в возбуждении. Видимо они оба не только оба любили, но и знали как нужно наказывать. Слышится голос Питекантропа:
— Я тебе говорил, что их двери самые крепкие!
— Инструменты есть?
— Ее не выломаешь, я же ставил спецак. Здесь только ключом… На дачу нужно ехать. Девушки, ау! — орет Питекантроп. — Может откроете а? — Он прикладывается губами к проемной щели и выпаливает скороговоркой негромко, но так чтобы они услышали. — Мусенька я тебя не убью, и подругу твою тоже, открой по хорошему.
Подождав с полминуты он со всей силы пинает дверь и орет:
— Муся, сука, открой! Ты будешь умолять, чтобы я тебя пристрелил!
— Даже не думай, — шепчет ей Кира.
— Ты что, я слишком хорошо его знаю!
— Он уголовник? — спрашивает Кира.
— Что-то вроде этого.
— Дай телефон, — требует Кира. — Будем звонить в полицию.
— Бес-по-лез-но. Леша- мент и знает всех районном отделении. Ты вызовешь наряд, а Леша уже здесь, им и ехать не нужно.
— Один уголовник, а второй мент?
— Нам никто не поможет, побоятся.
Муся опять смеется и снова валится на кровать, но вдруг замолкает и глаза ее останавливаются.
— Я не хочу умирать.
Кира прикладывает ухо к двери. Сильный удар снаружи тут же заставляет ее отскочить.
— Ты за ключом не поедешь, в хлам пьяный же, — уговаривает Леша Питекантропа. — Звони Зверю.
Кира хватает свою сумку и вытряхивает все ее содержимое на кровать. Вместе с кошельком, салфетками, косметичкой и паспортом высыпаются визитки. Она на мгновение останавливается на синей с золотым, но откладывает ее в сторону. Это визитка Глеба. Из нескольких других она выбирает самую скромную, белую с черным шрифтом. Трубку не берут долго, наконец гудок прерывается.
— Игорь Алексеевич, это Кира Милованова…
— Кто?
— Кира. Помните?
— …Ах, да! Слушаю, — наконец вспоминает Туровцын.
Голос его холоден.
— Игорь Алексеевич, мне очень нужна ваша помощь. Помните вы говорили, если вдруг что-то случится…
— Я в Мумбаи на переговорах…Позвони мне через пару часов.
Кира набирает в легкие воздух.
— Я не смогу, через пару часов нас убьют.
— Что?
Кира шепотом объясняет ситуацию. В трубке с минуту тишина, но ей кажется что прошла целая вечность. Туровцын не торопится отвечать, он видимо что-то обдумывает.
— Я обещал помочь?
— Да, — упавшим голосом говорит Кира. — Вы мне визитку дали.
— Ну что же…Я всегда держу свое слово. Но я не люблю неблагодарных людей, и мне не нравится когда меня используют. Кое что я хочу взамен. Ты понимаешь?
Кира молчит.
— Я помогу, если ты согласна…
Страшный удар сотрясает дверь.
— Да-да! — прерывает его Кира.
— Давай договоримся сразу… Если нет, позвони в полицию и удачи тебе, я не люблю просто так терять время.
Кира смотрит на Мусю, в глазах подруги мольба и надежда на то, что они могут выбраться.
— Да.
— Даешь слово?
— Да, — вздыхает Кира и глаза ее затапливаются слезами.
— Где вы находитесь?
Она называет адрес.
— Хорошо.
Туровцын кладет трубку.
— Приедет? — спрашивает Муся.
— Я не знаю, он в Индии, — сквозь рыдания отвечает ей Кира.
Неожиданно раздается дверной звонок. Муся вздрагивает, а Кира вскакивает с кровати и подбегает к двери. Она прикладывает ухо и тут же поджав губы отрицательно качает головой. Надежда гаснет в глазах у Муси, она снова опускает голову на подушку. Это не помощь, к Грише пришел еще один знакомый. За дверью громче топчутся, возня усилилась. Слышится низкий мужской смешок и другой, безумный, похожий на гиений хохот. Вдруг взвизгивает электрическая дрель и тут же смолкает. Из-за двери слышится мат. Ледяной рукой Муся хватает подругу за руку.
— Нас убьют, но сначала будет гораздо хуже, — шепчет Муся.
— Это я во всем виновата!
Муся качает головой.
— Ты защищала меня.
Подруги обнялись.
— Поговори со мной о чем-нибудь, — просит Кира. — О чем-нибудь хорошем, очень хорошем.
— Я видела Заболоцкого.
