«Возможно, это лишь искусная иллюзия?»
Поначалу испуганно замерев, почти сразу поняла — метхи меня не видят, прозрачной стена выглядит только с моей стороны! Осознав это, вся обратилась в слух.
— Мне хочется достойно отблагодарить тебя, — Гринод едва ли не мурлыкал, увиваясь вокруг хозяина каюты. С каждым его движением круг вокруг Кирена сужался. И вот уже, словно бы в задумчивости бродящий по каюте, гость невзначай коснулся сильных рук капитана. А затем и груди…
Кирен стоял неподвижно, с отрешенным видом, чуть прикрыв веки, наблюдая за маневрами гостя. Вид его был образцом безмятежности. Но откуда тогда это разочарование? Горькое раздражение?
Онемев, я растерялась, заподозрив, что «чувствую» эмоции Кирена. Неужели настолько свыклась с ним?
— Мы с твоим отцом все согласовали, этого достаточно, — голос Кирена звучал так знакомо для меня — сухо и пренебрежительно.
— Я должен был прислушаться к твоим словам, — словно не слыша, продолжил ворковать Гринод, явно стремясь прижаться к обнаженным плечам моего хозяина. — Твое чутье воина, непобедимого капитана, что всегда возвращается из каждого набега — твоя репутация незыблема. Для полного укрепления статуса тебе не хватает лишь пары. Кирен?..
В последнем слове звучал явственный призыв. Впрочем, я и сейчас слышала фальшь и явное желание закрепиться, устроившись выгоднее. А тут — Знающий, капитан звездолета!
— Мне поручено сообщить, что как только наша пара объединится официально, тебе станет доступен значимый секрет. Один обряд, что возвеличит тебя!
— Что за обряд?
Кирен впервые проявил хоть какие-то эмоции — толику интереса, что мелькнула во взгляде. Я так пристально наблюдала за выражением его лица, что успела заметить этот проблеск.
— Обряд, дарующий долгую жизнь без ран и болезней, — торжественно, явно осознавая, насколько это неоспоримый козырь, проронил Гринод.
Выражение лица Кирена не изменилось — все та же скука. Конечно, любой метх ухватился бы за подобное чудо, за знак покровительства давно ушедших «Богов», но… Кирен уже освоил войлер, который дарил ему эти возможности.
Гринод, явно не ожидавший ответного безразличия, споткнулся. Всякое добродушие слетело с его лица, придав чертам хищный налет и приоткрыв его истинную сущность — подлую и жадную натуру. Взгляд так и впился в черты лица капитана. Повисла тишина — даже я затаила дыхание. И тут…
Вскрикнув:
— Что это?! Волос?
Гринод стремительно подхватил что-то с плеча Кирена, теребя в руках.
— Белоснежный волос! Длинный…
И вот эти слова вызвали реакцию у Кирена. Неожиданно сильную!
— Достаточно, — убийственно ледяным тоном прошипел он. — Я услышал достаточно, и мое решение не изменится. Свой долг я отдам, исполнив просьбу твоего отца, и удалив тебя из столицы на недосягаемое расстояние. Но этот полет — последний, наслаждайся! Больше ты никогда не войдешь в мою команду. Ни в каком качестве!
Я отпрянула от стены, пораженная суровостью отповеди. Гринод тоже опешил, такого отпора он не ожидал. Замерев с беспомощно открывающимся ртом, пытался что-то сказать, даже взмахнул покалеченной ранее рукой, а я заметила, что все это время он старательно укрывал ее в кармане.
Но возразить Кирену, что ухватив его за плечо, неумолимо тянул к двери, не получалось. Уже у выхода, пока капитан отвлекся на панель управления, активируя процесс открывания, взгляд гостя вспыхнул озарением.
— Я понял! — Буквально взвыл он и затрясся от ярости. — Это она! Она! Мерзкая самка жива…
Явно взбешенный Кирен продолжения слушать не стал. Ухватив Гринода за одежду, вышвырнул за пределы каюты и грозно рыкнул:
— Не пытайся вредить мне, распуская свои домыслы! Иначе…
Что иначе он не уточнил, но любой бы понял по его виду: ослушавшегося ждет смерть!
Когда дверь в каюту захлопнулась, оставив где-то снаружи шипящего проклятия от ненависти гостя, я поняла что стою, не дыша. Зрелище стремительно вспыхнувшего гневом Кирена меня напугало — словно бы я вновь оказалась в недавнем прошлом. Достаточно лишь нескольких слов, чтобы он снова стал… неукротимым и опасным дикарем?
Но прежде чем я в полной мере успела прочувствовать эту мысль, хозяин каюты развернулся и шагнул прямо ко мне. Снова непонятным мне образом повторив маневр с исчезновением стены, оказался рядом.
Тут же обхватил за плечи, впившись в лицо каким-то безумным взглядом, испугавшим меня еще больше. Чего только не сверкало сейчас в глазах меднокожего. Мне почудился даже страх! Но выучка воина позволила быстро вернуть самообладание. Отступив на шаг, он обвел помещение взглядом, как прежде и я.
— Тебе здесь понравилось? Это похоже на твой мир?
И пусть вопрос прозвучал пытливо, я продолжала ощущать клокочущую в мужчине бешеную ярость. При том, что ничто внешне о ней не напоминало. Откуда же мне так отчетливо ощутимы его чувства?!
— Не совсем… — осторожно призналась в ответ.
— Почему?
Сейчас Кирен выглядел куда более встревоженным и разочарованным, нежели когда Гринод предлагал ему способ овладеть секретом длинной жизни.
— Тут… только видимость, — я мнусь, сама толком не зная, как объяснить. Родной мир почти растворился в памяти, воспоминания всплывают образами, всплесками ощущений. Но даже этого достаточно, чтобы понять — тут все не настоящее. — Это имитация. Кажется, похоже, но только внешне. Как ты смог воссоздать?..
Он же не был на Цезарионе! Но, не успев озвучить вопрос, обрываю себя на полуслове. Что, если еще кто-то из моих соплеменников у них в плену? Кто-то, покинувший дом не ребенком?
— Что не так? — Метх так и впился в меня взглядом.
— Все, — растерянно развожу руками, не зная, как объяснить меднокожему, как ощущается лавовая материя моего родного мира. — Арианцы купаются в искрах пламени. Ты полагаешь, это огонь? Нет! Откуда взялась такая идея? Попытка воссоздать кусочек Цезариона?
Знает ли он о плазме? Понимает ли, что на Цезарионе все материальное существует именно в этом виде, оттого трансформируется и подчинено импульсам нашего сознания. Протянув руку к взметнувшемуся сполоху искр, спешно отдергиваю ладонь — жар причиняет боль. Это не кусочек моего родного мира.
— В рохбах сартхов есть информация о вашем мире, — ответ Кирена скуп и малоинформативен. Мне же отчаянно хочется знать больше. — Там же есть указания на такие помещения. Здесь особое устройство. Оно преобразует помещение, я полагал, что смогу воссоздать условия на твоей планете.
— Нет…
Отчего мне так больно и душат слезы? Я бы тоже желала хоть на миг вернуться в тепло родного и безопасного мира. Но чем отчаяннее я желаю этого, тем острее чувствую фальшь окружающей имитации. Вдруг отчетливо вспоминаю, как купалась, кажется, еще в прошлой жизни в шелковистых, дарящих мягкое тепло, искрах. Этот образ… от него с невыносимой болью сжимается что-то в груди.
«Как больно»
Слезы крупными бусинами срываются с ресниц и устремляются по щекам. Я уже не думаю о сартхах, я вся погружена в этот миг — в ощущение, что мне не дано познать вновь, в чувство радости и покоя.
— Дейнари?!
Голос Кирена выдает недовольство. Немедленно его ладони опускаются мне на плечи, требовательно сжимая и вырывая из глубин отчаянного воспоминания. Моргая, я с усилием открываю глаза, силясь рассмотреть метха сквозь пелену слез, и вижу его стремительно темнеющий и жадный взгляд, устремленный на мое лицо.
— Ты… — он говорит сипло, словно слова даются ему с трудом. — Когда вокруг огонь (Кирену не понять, что это совершенно не он!), ты совсем… другая. Словно… светишься изнутри.
Он запинается, смотрит изумленно, даже невольно отступает на шаг, впрочем, не выпуская меня из рук. Что бы он ни видел сейчас, он впечатлен. Для сдержанного метха — слишком потрясен.
— Глаза! Они тоже светятся, — бормочет он.
А у меня, окрыленной ощущением тепла из прошлого, открывается второе дыхание. По телу словно струится сила, я чувствую себя наполненной энергией. Больше того, она стремится наружу, жаждет всплеска… взрыва. Чувствую, как приоткрываются губы, желая шептать. Что, я не знаю, не слышу сама себя, так стучит в ушах кровь. Странное дело, но я чувствую себя необычайно прекрасной. Или это следствие остекленевшего взгляда Кирена, который он не в силах оторвать от моего лица?
