Я караулил ее у подъезда, усевшись на облупившуюся лавочку, выкрашенную в буро-зеленый цвет. Сцепил руки в замок, уперся локтями в колени и, уставившись в одну точку, стал ждать, не чувствуя ни еще по-зимнему прохладного ветра, ни запахов пробудившейся земли. Только я и мои невеселые мысли. Отличная компания.
Наверное, поэтому и пропустил момент, когда дверь распахнулась и на крыльце появилась Таня. Шагнула вперед, улыбаясь новому дню, но, увидев меня, споткнулась, замерла, моментально превращаясь в неживое изваяние, а я все так же сидел и смотрел на нее исподлобья, подыхая от эмоций, что грызли изнутри, как дикие звери.
— Руслан? — еле различимо прошептала она, а потом громче добавила: — Что… что ты здесь делаешь?
Бедная, ее даже затрясло. Я на расстоянии чувствовал, как гудело ее сердце.
— К тебе приехал, — просто ответил, поднимаясь на ноги.
Она нервно сглотнула, облизав пересохшие губы. Растерянный взгляд метался по сторонам, то и дело возвращаясь ко мне.
Страх? Как ни странно его не было. Она меня не боялась, хоть и была натянута как струна.
— Как ты меня нашел? — нервным жестом заправила за ухо темную прядь, выбившуюся из-под шапки.
Лишь пожал плечами. Глупо прозвучало бы, если сказать, что сердце привело, хоть так оно и было на самом деле. Она стояла, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что сказать, растерянно ремешок сумочки теребила. Моя маленькая, как же мы до этого докатились? Почему с вершины упали на самое дно и не смогли снова взлететь?
— Как твои дела? — спросил тихо, подходя к ней. Нестерпимо хотелось обнять, но держал руки при себе.
— Нормально, — слабо улыбнулась она, — вот, на работу иду.
— Можно провожу?
— Конечно, — кивнула и, осторожно обойдя меня, пошла вперед, а я следом. — Сам-то как? — поинтересовалась Татьяна, когда в тишине прошли уже полпути.
— С переменным успехом, — не стал врать, изображая из себя крутого парня, которому все нипочем.
— Как стая? — она спрашивала осторожно, словно боясь сказать что-то лишнее.
Так странно, неприятно. Но уже по-другому, не так как в прошлый раз, когда Кирилл насильно вернул ее в Черные Тополя. Она изменилась, перестала прятаться в свою раковину, перестала зажиматься. Это на нее так подействовало мое отсутствие?
— Там все хорошо. Наталья спелась с оборотнем из другого клана. У них любовь неземная, готовятся к свадьбе. Кирилл у руля пока меня нет, руководит и фирмой, и стаей, и вообще всем.
— Он молодец, — кивнула она, бросая на меня украдкой взгляд. Тут же отвернулась, заметив, что смотрю на нее.
— Молодец, — повторил как эхо. Молодец, без него бы стая давно развалилась, потому что мне нет до нее никакого дела, — Тань, у меня вопрос серьезный, ответь на него, пожалуйста…
Она сбилась с шага, тут же выравниваясь, и сдержанно кивнула.
— Почему ты ушла и от него, и от меня? Почему ни с кем не осталась?
— Это же так просто, Руслан, — выдохнула девушка, — не могла. Просто не могла так жить. Я любила тебя, она любила его. Это невыносимо, когда внутри такой разлад, когда две части тебя самой тянут в разные стороны. И обе несчастны. Так больше не могло продолжаться. Я так больше не могла. Мы с ней ушли, потому что ни одна из нас не могла быть счастлива, пока второй плохо.
Как странно слышать такие слова от оборотня. Я привык быть единым целым со своим волком, и просто не в состоянии понять — каково это, когда каждый сам по себе.
Таня замолчала, растерянно глядя себе под ноги, а я пытался переварить услышанное. Принять, но ни черта не выходило.
— Она снова ушла? — спросил напрямую.
Таня грустно покачала головой
— Нет, Руслан, — улыбнулась невесело, одними губами, а в глазах застыло странное выражение, грусть, смешанная с чем-то светлым.
— Где же она? Я не чувствую волчицы. В прошлый раз чувствовал, а в этот…
— Ее больше нет, — Таня прервала меня, пожала худенькими плечиками.
— Опять забаррикадировалась в темном углу, забралась еще глубже?
— Нет, — снова грустная улыбка, — Ей было плохо, и с каждым днем она все больше угасала, пока, наконец, совсем не растворилась. Навсегда.
— Что ты такое говоришь?! — ужаснулся ее словам. Таким спокойным, уверенным, необратимым.
— Правду.
— Так не бывает! — схватил за руку, рывком разворачивая к себе.
— Бывает, Руслан, бывает. Поверь мне. Ее больше нет. И она не прячется, как в прошлый раз, не отсиживается в темноте. Ее просто нет. Теперь я — это просто я. Человек. Обычный. И мне хорошо, как бы нелепо это ни звучало. Я, наконец, стала самой собой, не разрываясь на части. Просто живу.
— Почему она ушла? — спросил, словно не слышал ее слова.
— Так сложилось. Я оказалась сильнее. И, наверное, это к лучшему, — усмехнулась. — Если бы победила она, я бы носилась сейчас диким волком по лесам.
— У меня в голове не укладывается… — зарылся ладонью в волосы, зажмурился. В висках набатом гудело «…растворилась. Навсегда».
— Я привыкла, — она мягко высвободилась из моей хватки, — и поверь, Руслан, лучше вот так, чем разрываться надвое. Теперь я одна, но мне лучше. Вот так, — спокойно развела руками, а я все смотрел на нее, пытаясь прийти в себя.
Волк внутри бесновался от тоски, дикой, болезненной, от осознания того, что пары больше нет, не существует, исчезла, будто ее и не было. Ему было так больно, что внутренности сводило, рот наполнялся горькой слюной. И все мое существо насквозь пронизывало отчаяние. Яростное, неотвратимое, черными когтями сдиравшее слой за слоем с едва бьющегося сердца.
— Спасибо, что проводил. — За разговорами не заметил, как дошли до Таниной работы. Она бросила на меня быстрый взгляд и стала отпирать облезшую, непрезентабельную дверь. — Ты когда домой возвращаешься? — поинтересовалась, прежде чем зайти внутрь.
— Не знаю.
Не хочу домой, не хочу в Черные Тополя, потому что мой дом рядом с ней. Что бы ни случилось.
— Я встречу тебя после работы, — ставлю перед фактом, да она и не спорит.
Только кивнула сдержанно и зашла внутрь, тихо прикрывая за собой дверь. А я пошел куда глаза глядят, в душе бушевал темный ураган. Внутри — катастрофа вселенского масштаба. Мне надо побыть одному. Спрятаться от посторонних глаз, оказаться там, где можно дышать полной грудью. В ней так больно жгло, давило, не хватало воздуха. Мне тесно в своем собственном теле.
Волчицы больше нет. Моей грифельной прекрасной волчицы нет. Не выдержала, ушла, оставив Таню одну. Как она могла? Как, мать вашу, она могла это сделать? Зачем?
