– Ты права. Это я во всем виновата, – прошептала она и вновь посмотрела на Тома. – Так я смогу остаться с ним?
– Прости.
Слеза сорвалась с ресницы и упала на руку Димы, которую крепко сжимала Марина.
– Я не уйду! – твердо произнесла она, понимая, что сопротивляться глупо. Она могла навредить Диме, но хотела хоть на несколько секунд отодвинуть время расставания. Он мог возненавидеть ее, когда проснется, ведь она – дочь его врага.
Агенты приближались, а Марина все не могла отвести глаз от лица любимого.
Том медленно подошел вплотную к ней. Махнув агентам, он положил руку на плечо Марины.
– Пора, – прошептал секретарь. Нижняя губа Марины задрожала, и она с трудом отвернулась от Димы. Она посмотрела на Тома, что держал в правой руке ошейник и наручники, на Кристину, что пронзала своим полным ненависти взглядом, и агентов, что были готовы в любой момент застрелить ее.
Марина расцепила пальцы и обреченно встала со стула.
Вдруг холодная ладонь схватила ее запястье. Адреналин бросился в кровь, и она обернулась. Рука Димы схватила ее ладонь.
Глаза его задрожали.
– Он очнулся! – ошарашено воскликнула Марина.
Все закрутилось. Подбежал доктор и, проверив зрачки, вытащил трубку из горла. Дима закашлялся. Он до сих пор крепко сжимал руку Марины.
Доктор и медсестры мельтешили. Агенты и Том выстроились у окна. Кристина подошла к Марине и, схватив руки Димы и Марины, попыталась их расцепить, но Дима только сильнее сжал запястье девушки. Было больно, но Марина была счастлива.
– Марина, – прохрипел он.
– Я здесь. Все хорошо. Со мной все в порядке, – сдавленно прошептала она.
Дима все еще полностью не пришел в сознание, то и дело закрывал глаза и проваливался в темноту, но пальцы так и не разжимал.
– Ева, – прошептал он тихо.
Лицо Марины окаменело, но она переборола проснувшуюся вдруг ревность.
Спустя несколько минут Дима вновь открыл глаза, посмотрел на девушку слегка затуманенным взглядом и повторил:
– Марина…
Она расплакалась и поцеловала его руки.
– Спасибо, что ты остался жив и спас меня!
– Иди ко мне, – прошептал он и притянул ее. Марина, наплевав на десятки чужих глаз, забралась на койку и положила голову ему на грудь. И сразу стало так спокойно. Его рука прижала ее к себе, и Марина, наконец, почувствовала себя дома. Вот ее место. Рядом с ним. Только с ним она была по-настоящему счастлива.
Она и не заметила, как забылась сном.
Агенты растеряно убрали пистолеты, а Том подобрался к Марине. Дима устало прикрыл глаза, даже не заметив остальных.
Подняв спутанные, требующие расчески волосы, Том защелкнул на тонкой шее Марины ошейник. Кристина высокомерно задрала нос и удалилась из палаты.
С легким сердцем Том направился к выходу, дав распоряжение двум агентам остаться в палате на всякий случай.
Он закрыл дверь и улыбнулся.
***
Дима невольно прикоснулся к прохладному стеклу ладонью и сглотнул вставший в горле ком. Она сидела неподвижно. И, казалось, ничто ее не интересует больше, чем происходящее за окном.
– Ева, – одними губами промолвил он. Как много в этом имени было боли, стыда и облегчения.
– Мистер Аскендит?
Дима нехотя оторвал взгляд от тонкой фигуры и обернулся.
– Я думал вы подъедете после пяти, – изумленно произнес доктор. Он сунул папку медсестре, что шла рядом, и кивком головы указал ей идти без него. Молоденькая медсестра смущенно скосила глаза на Аскендита, покраснела и, ускорив шаг, скрылась за углом.
– Я освободился раньше. Как она? – хмуро ответил Дима.
– Физически она уже полностью здорова, но психологическое состояние… Ни один целитель не может излечить душу. Пока с ней работают наши штатные психиатры… Но пока она не реагирует. Ей нужен толчок. Возможно, знакомые места, люди, – доктор проводил взглядом любопытных, хихикающих медсестер, выглядывающих из-за угла и, нахмурившись, добавил: – Может, пройдем в мой кабинет?
Но Дима лишь закусил губу, зубами подцепив корочку, и перевел взгляд на Еву за стеклом.
– Мистер Аскендит?
– Вы же знаете, что будет, если информация о ней просочиться? – отчетливо произнес Дима, и, повернувшись, сверкнул недобрым взглядом.
Доктор сглотнул и кивнул.
Но Дима уже не замечал доктора, он дернул ручку двери, ведущую в палату Евы, и словно перед прыжком с парашютом задержал дыхание.
Сердце забилось чаще. Шумный выдох, шаг, еще шаг.
– Ева, – тихо позвал он, но от слуха доктора не смола скрыться дрожь в голосе Ла Дэвлесс Дома Красной розы. Доктор замялся, стушевался, переступил с ноги на ногу, как провинившийся школьник, подглядывающий за учителями. Недолго думая он прикрыл за собой дверь, которую Дмитрий Аскендит оставил открытой, и остался у порога.
– Ева, – повторил Дима, но она не реагировала, сидя на краюшке кровати. Дима сделал еще шаг, закрывая ей обзор, но пустой взгляд продолжал смотреть прямо, словно сквозь него.
Он присел на корточки.
Ева была все так же красива, как он ее запомнил, и от этого стало еще тяжелее на сердце.
– Прости, что я так долго… – прошептал он и дотронулся ее руки. В горле встал ком, когда он увидел отсутствующую фалангу мизинца на левой руке. Она была пианисткой, и руки были всем для нее. Но Ева все продолжала смотреть вдаль. – Прости меня! Ты так долго сражалась в одиночку.
Со времени ее пропажи Дима столько раз прокручивал в голове их встречу, он так много хотел ей сказать, но теперь в голове было пусто. Это была его вина. Он сдался, хотя должен был бороться до последнего.
– Ты теперь в безопасности… Ева. Ева, – он потряс ее за костлявые плечи, но все было бесполезно.
– Не пугайте ее, – вмешался доктор.
Дима вздрогнул, оглянулся, забыв, что они были не одни. Взгляд посерел, словно вдруг над морем образовались грозовые тучи, повернул голову обратно на Еву и… замер.
Тусклые, когда-то васильковые глаза смотрели прямо на него. От неожиданности внутри Димы все упало вниз.
– Ева? – выдохнул он.
Она лениво блуждала взглядом по его лицу, словно по экспонату в музее. Уголок ее приоткрытого рта дернулся.
– Ева? – повторил Дима.
– Дайте ей осмотреть вас. Не делайте резких движений, – тихо подал голос доктор. Дима кивнул и сглотнул.
Они сидели так, казалось, вечность. Дима нежно улыбался, а Ева смотрела на него. И тогда в душе Димы вспыхнула надежда, что все будет хорошо. Что Ева сможет оправиться. Предстояло еще много работы, но ведь она смогла выйти из ступора. А Дима сделает все, чтобы Ева захотела вернуться в реальность.
***
Дима кивнул агенту АКД и прошел в помещение. Через бронебойное стекло он увидел Мортиса. Владыка смерти скучающе перелистывал книгу. Кожа на половине скальпеля и лица, вся покрытая шрамами, перекошенная улыбка и волосы, что отрасли на здоровой половине головы делали его похожим на клоуна из фильмов ужаса. Черный ошейник контрастировал с оранжевым костюмом заключенного.
Когда Дима видел Мортиса в последний раз, он не думал что сможет выжить.
Его соперник, его враг… Этот человек невольно вызывал в нем дикую смесь восхищения, ненависти, какого-то глубинного ужаса и разочарования. Его главный враг повержен.
Великий лидер. Он бы мог сделать так много для дэвлесс, если бы пошел другим путем! Но Анирам выбрал путь ненависти, путь убийств и принуждения.
– Оставьте нас, – приказал Аскендит и, не дождавшись пока все выйдут, нажал на кнопку. Стекло пожелтело, и зеркальная поверхность со стороны Мортиса стала прозрачной.
Дверь за агентом закрылась. Дима криво усмехнулся и, достав из внутреннего кармана пиджака глушитель, что разработали его инженеры, включил его. Теперь никто не мог их прослушать.
– Тебе идет форма заключенного.
Мортис высокомерно вскинул бровь. Он отложил книгу, встал, подошел к стеклу и несколько секунд осматривал Диму, словно пытался придумать ответный комплемент, но в итоге передумал и спросил:
