Два дня, и утомление осаждало моё тело, пронизывая до костей. Мне приходилось передвигаться по ночам, отходить от городских стен, держаться подальше от населённых территорий. В противном случае моя аура пикси заставила бы фейри наброситься на меня словно орда саранчи.
Продвигаясь по Хоквудскому лесу, мне дважды приходилось удирать от любопытных фейри, прыгая через свой оскудевающий запас карманных зеркал. В результате моё шерстяное зимнее пальто теперь окоченело и промокло из-за ледяных прудов, из которых я выбиралась. И по мере того, как я глубже заходила в Хоквудский лес, на моём воротнике образовывались сосульки, а дыхание клубилось паром вокруг лица. Мои зубы безудержно стучали. По всему лесу болиголов обильно произрастал даже сквозь снег, его белые цветы были прекрасными, изящными и ядовитыми. От них у меня по спине бежали мурашки.
Но я была почти на месте, почти добралась до соблазнительного обещания тепла. Пламя свечей плясало в окнах. Лёгкий дымок поднимался от трубы. Боже, мне просто хотелось содрать с себя заледеневшую одежду и согреться у очага. Только я понятия не имела, что скажет Роан, когда я заявлюсь туда. Оставалось лишь молиться, чтобы он не выставил меня обратно в ледяной лес.
Я подошла к двери, дрожа всем телом, дважды постучала и прижалась ухом, чтобы услышать движение.
Ничего.
Я постучала ещё раз, крепко обхватив себя, и прислушалась.
Ничего.
Мои пальцы покраснели, а самые кончики начали белеть. Первые признаки обморожения. Я не могла оставаться здесь ни секундой дольше.
Я толкнула дверь и обнаружила, что внутри пусто — лишь дерево, растущее в центре комнаты, да его ветви, изгибавшиеся вокруг стен и мерцавшие огоньками.
Угли в очаге светились оранжевым. Я бросила рюкзак на пол и скинула пальто, уложив его у огня. На диване Роана лежало мягкое одеяло — сгодится. Я принесла смену одежды, но естественно, всё это тоже побывало в воде вместе со мной. В данный момент я всё равно слишком замёрзла и вымоталась, чтобы беспокоиться о приличии. Я сняла ботинки, затем сбросила промокшую и оледеневшую чёрную кофту и джинсы и развесила их на крючках прямо над очагом. Дрожь не унялась, тогда я скинула лифчик и трусики, повесив их там же, и быстро замоталась в одеяло, стуча зубами. Мягкое зелёное одеяло безумно приятно ощущалось на коже. С одеялом на плечах я сумела заново развести пламя с помощью обрывков бумаги, разворошив угли. Когда огонь взревел, я несколько минут сидела перед ним, позволяя своему телу оттаять.
Перед тем, как отправиться на поиски Роана, я отдала Одина в птичий приют прямо на границе Лондона и теперь невольно гадала, как у него дела и скольких людей он шокировал своими грязными цитатками из романов. Я немножко скучала по этому ублюдку и хотела забрать его сразу же, как закончу здесь.
Пока я смотрела в огонь, мой живот заурчал. Когда я в последний раз ела? Все сухие завтраки в моей сумке полностью промокли и не годились к употреблению в пищу.
Кутаясь в одеяло, я пошла в кладовку, миновав дверной проём из изогнутых веток с листьями.
В комнате я нашла корзинку с шестью яйцами, большой кусок мяса, сушёные грибы и банку муки. Я сложила продукты в металлический котелок, чтобы вынести их в основное помещение. Мой взгляд упал на яйца, и я уставилась на них. В моём разуме взбурлила идея.
В последние несколько дней у меня было время подумать. Я привыкла к мысли, что мой отец, которого я годами ненавидела, оказался невиновен. Половину своего двухдневного пути я оплакивала его и свою мать, их жизни, оборвавшиеся самым жестоким образом. У меня также было время обдумать тот факт, что убийцей моих родителей являлась девочка, которая была похищена из своего дома и терпела насилие, пока не выросла в монстра. Я не уверена, могла ли она умереть там, в зеркальном мире, но если она жива, то оказалась в Аду.
Но мне всё ещё сложно было принять мысль, что Лидделлы не были моими биологическими родителями. Почему это имело значение? Я не понимала. Важно то, кто тебя воспитал, а не породил. Мы с Сиофрой это явно доказывали. Я родилась личом ужаса, а родители, воспитывавшие меня, научили меня любить. Сиофра родилась человеком, но со временем её извратили в монстра.
И всё же мне надо знать наверняка. Что бы я ни говорила себе, мысль о том, что я биологическая дочь Рикса, вызывала у меня тошноту. И теперь я понятия не имела, кто моя биологическая мать... но что, если Сиофра ошиблась?
Уставившись на яйца, я придумала план. Может, есть какой-то шанс...
Ради этого я сбросила одеяло.
Я разбила яйцо в миску и налила воды в металлический котелок. В две половинки скорлупы я положила немного мяса, муки и подлила воды. Затем я опустила их в воду. Одна сразу же утонула, но другая изящно удержалась на поверхности.
Прежде чем вернуться в основное помещение, я накинула на себя одеяло и схватила котелок. Аккуратно, чтобы не расплескать свой бульон, я повесила котелок на крюк над огнём, закуталась в одеяло и стала ждать, когда закипит.
Весёлый голос Элвина смеялся в моём сознании. «Ты когда-нибудь пыталась сварить рагу в паре яичных скорлупок? Тебе стоит попробовать. Это уморительно, бл*дь».
В присутствии варева в яичных скорлупках подменыш рассмеётся или сбросит свой гламур. Так гласил интернет, а интернет никогда не ошибается.
Крепко сжимая одеяло, я смотрела, как вода в котелке закипает, и скорлупка покачивается от лёгкого движения воды. Её содержимое тоже начало пузыриться.
Я ничего не чувствовала. И это доказывало... ничего. Нелепый тест. Совершенно абсурдный. Варить рагу в яичной скорлупке? Что за безумный бред? Я рассмеялась про себя.
И продолжала смеяться. Смех безудержно срывался с моих губ, и я никак не могла это остановить. Я повалилась на пол, содрогаясь от хохота, и одеяло спало с моего тела. Слёзы лились из глаз, живот болел от бесконечного смеха. Слёзы просто продолжали катиться по щекам, падая на пол, и я не знала точно, были ли это слёзы от смеха... или слёзы горя.
Я — дочь Рикса. Мой отец был монстром, и я его убила. Я — настоящая причина, по которой умерли мои родители — люди, которые меня воспитали, Лидделлы. Когда они произвели на свет совершенно нормального человеческого ребенка, фейри украли её и подменили нежеланным ребенком, выродком, пикси. И этим выродком была я. Слёзы, хрипы хохота... всё это не прекращалось.
Я наконец перестала смеяться и потом просто лежала там, чувствуя себя пустой и осушенной. Вымотавшись, я натянула на себя одеяло, вытерев слёзы с глаз.
Пол скрипнул, и я открыла глаза. Там стоял Роан, смотревший на меня с выражением шока и раздражения.
— Что-то тебя насмешило?
— Нет, — я села. — Ничего смешного, на самом деле.
Он присел на корточки, встретившись со мной взглядом.
— Король атаковал Слуагов. Дюжины погибли. Остальные в укрытии. С каждым вторжением в Хоквудский лес он набирается сил.
— Мне жаль. У меня были обязательства здесь.
Тёплые отсветы пламени плясали по его коже.
— Ты могла бы это остановить.
Я покачала головой.
— Нет, не могла. Мне надо было сразиться в другой битве, Роан. Я не дала Сиофре навредить множеству людей.
Он провёл кончиками пальцев по краю одеяла.
— Ты собираешься объяснить, почему я нашёл тебя здесь голой и хохочущей?
Мои щёки вспыхнули.
— Моя одежда промёрзла насквозь, — на мои глаза навернулись слёзы. — И оказывается, я подменыш.
Роан стёр слезинку с моей щеки, затем убрал руку и встал.
— Ты нарушила обещание.
— Нет. Я здесь. Я готова сделать всё, чтобы помочь.
— Хорошо. Потому что скоро нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить.
— Почему?
— Надвигается война, — на мгновение глаза Роана сверкнули золотом.
И пока я смотрела на ревущий огонь и его языки, лижущие очаг, по моей спине пробежали мурашки. То же самое сказала мне Скарлетт, и ужас расцвел в моей груди как распустившийся болиголов.
