Но туда, к гостям и музыке Белка и не стремилась. Напротив, дала деру по широкому коридору куда-то в левое крыло дома. Я спешила за ней, хотя и понимала, что мы уже на господской половине – везде ковры, в жирандолях горят свечи, да и двери по стенам явно не для прислуги – с резьбой и позолотой.
Добежав до конца коридора, псинка скользнула в немного распахнутые двойные двери и я, нервно оглянувшись, зашла следом в роскошный зимний сад.
Влажный теплый воздух, огромные стеклянные окна, сейчас уже почти черные: наступил вечер. Вдоль каменной дорожки горят в пузатых фонарях свечи. В массивных кадках десятки каких-то крупнолистных растений, кадки установлены на неком подобии газона. В воздухе подвешены плети лиан, рядом весело журчит вода…
-- Белка! Белка… – я звала тихо, так как мне было неловко и боязно, не хотелось нарваться на кого-то и влипнуть в историю. Прислуге не положено здесь находится, а тем более чужой прислуге.
Где-то в другой стороне сада, не там, куда забежала Белка, послышались голоса, и я застыла, не зная, что делать. Потом, оценив обстановку, метнулась с дорожки в глубину сада и присела за бочкой с раскидистым кустом. Там меня не увидят.
-- Ах, барон! Мне так душно! Танец был так утомителен… Прошу вас, давайте посидим здесь, у воды…
-- Леди Дарлингтон, я немедленно позову вашу матушку. Думаю, у нее есть нюхательные соли…
-- Ах, мне так дурно, что я умоляю вас, не оставляйте меня! Я боюсь, что без вас мне станет еще хуже…
Чертово любопытство заставило меня высунуть нос из-за раскидистых веток – я узнала голос барона Хоггера. Девушка, висящая у него на локте, была молода и красива, но чем-то неуловимо похожа на мадам Аделаиду. Даже платье было обожаемого мадам розового цвета, с некоторым излишком кружев и вышивки.
Сложно объяснить почему, но я насторожилась. Скорее всего, из-за слишком уж ненатурального голоса…
Барон недовольно морщился, усаживая девицу на синий атласный диванчик. Один из трех, стоящих вокруг небольшой чаши журчащего фонтана по краям круглой площадочки.
Он возвышался над ней, не садясь рядом, но активно размахивая веером, а потом увидел меня…
Глаза он вытаращил, но быстро взял себя в руки, нахмурился еще сильнее, однако промолчал. Думаю, я все смогу объяснить ему позднее.
Девушка сидела ко мне спиной и я с удивлением наблюдала, как она, ловко и незаметно выгнув руку, бросила за низкую спинку диванчика прямо в траву какой-то маленький предмет. Жаль, не смогла разглядеть, что именно там было, но все это казалось чем дальше, тем подозрительнее.
Барон стал махать веером еще быстрее, приговаривая:
-- Сейчас вам станет лучше, леди Дарлинтон.
Набегавшаяся Белка вынырнула из-за кадки с кустами и пристроилась рядом без всякой шлейки, встала на задние лапки, просясь на руки. Пришлось взять и слегка сжать мордочку, чтобы она не гавкнула.
Девушке не становилось лучше, и в какой-то момент она, тихонько застонав, откинулась на спинку дивана, потеряв сознание. Барон, схватив ее за руку, машинально растирал пальцы и растерянно звал:
-- Леди Дарлингтон… Черт… Леди Элиз, вы не могли бы позвать…
Больше он ничего сказать не успел – шумно ввалилась толпа из нескольких женщин и мужчин, во главе с новоиспеченной маркизой Вэнкс. Двигались они быстро, как-будто торопились, и до фонтана дошли в считанные секунды. Одна из женщин, приятная пожилая матрона, вскрикнув, кинулась к диванчику:
-- Анжелина! Девочка моя! Ах, боже мой! Лекаря! Помогите же кто-нибудь! Барон, что вы сделали с моей девочкой?!
Кто-то из дам достал флакончики с нюхательными солями и совал под нос девице в обмороке. Она слабо застонала, но в себя приходить не торопилась. Один из мужчин спешно отправился назад, приговаривая:
-- Да-да, сейчас я приглашу домашнего лекаря маркиза. Боюсь, бедняжка леди Дарлингтон просто переутомилась.
Все суетились и ахали, девица продолжала лежать без сознания.
Маркиза Вэнкс тихонько откашлялась и, с приятной улыбкой, глядя на растерянного барона, сказала:
-- Думаю, милый Генри, теперь, во избежание скандала, тебе придется жениться на Анжелине! Все же обстоятельства слишком компрометирующие для вас. Вы так долго пробыли наедине, вдвоем…
-- Мадам Аделаида…
-- Вы можете называть меня теперь маркиза Вэнкс, господин барон.
Казалось, Аделаида испытывает особое удовольствие, повторяя тот момент конфликта в замке, когда барон потребовал титуловать официально. Она улыбалась так ласково и победно…
-- Да, милый Генри, я понимаю, молодость и красота моей племянницы свели вас с ума, вы позволили себе некоторые вольности… Брак – это лучшее решение конфликта!
Барон молча багровел лицом и явно не знал, что сказать этой гадине. Остальные слушали с любопытством, кажется, о чем-то уже догадываясь.
Подергав завязку плаща, я скинула его прямо в траву, распрямилась и вышла к людям:
-- Маркиза Вэнкс, – я приветливо кивнула ей, как равной. – Боюсь, что все не так печально, как вам показалось. Все это время я находилась здесь, вместе с леди Дарлингтон и бароном. Так что, слава Богу, я вполне могу поручится за добродетельное поведение девушки. У меня просто убежала собачка, – я погладила настороженно смотревшую на всех Белку.
Ноздри маркизы раздувались от злости, но, похоже, дамочка решила не отступать:
-- Я рада, что честное имя бедняжки Анжелины не пострадало. Но что здесь делаете вы, леди Элиз? Не помню, чтобы присылала вам приглашение. Все же экономкам здесь не место...
На меня смотрели с любопытством, как на нищенку, вломившуюся в тронный зал королевского дворца. А я чувствовала, как краска заливает лицо: чертова дрянь во мгновение ока сделала меня центральной фигурой конфликта.
-- Маркиза Вэнкс, леди Элиз находится здесь по моей просьбе. Я хотел дать ей поручение на утро, – сухо заявил барон. Он уже вполне успел взять себя в руки и, кажется, вполне осознал, как именно его хотели подставить.
-- О, понятно! Но все же, милый Генри, этой девице с ее репутацией не стоит находиться рядом с порядочной юной леди.
Наступила глубокая пауза, только Белка у меня на руках жалобно пискнула. В распахнутые двери зимнего сада ввалилась новая толпа гостей во главе с маркизом и его драгоценной тростью. Застонавшая девица подняла голову, ей помогли сесть.
-- Анжелина, милая, как ты себя чувствуешь?! – ее мать с недовольством поглядывала на барона и помогала маркизе изо всех сил: -- Барон что-то позволил себе, Анжелина?! Он испугал тебя?
-- Ах, маменька, я ничего не помню! – девушка приложила пальчики к вискам и жалобно повторила в оглушительной тишине: -- Совсем-совсем ничего не помню!
