расстояния да ещё в темноте…
Адальрик качнулся, словно пьяный. Глубже, чтобы не упасть, втиснул во влажную землю каблуки высоких сапог.
Как же так?! — подумал он, с трудом веря тому, что услышал. Отец ведь должен прийти. Он обещал вернуться, велел ему ждать у реки… Как же так? Убит?..
— Мессир Адальрик… мессир Адальрик! Ваше сиятельство! — кричал ему в лицо канцлер Вескард. — Поторопитесь! Фризов нужно предупредить заранее: ведь врага приведёт один из них, тот, кто знает фризские леса как свои пять пальцев… Поверьте, мессир Адальрик, ваш отец был бы сейчас на стороне фризов! Король Рихемир предал Аремор, поэтому маркиз Гундахар хотел увести тревов из лагеря…
Адальрик уже не слушал канцлера. Он мотнул головой, стараясь прийти в себя, и быстрым движением взъерошил волосы. Схватил под уздцы своего коня, вскочил в седло.
— Не теряйте времени! — крикнул ему вслед канцлер.
Юноша изо всей силы пришпорил коня. В сгустившихся сумерках, окрашенных багровым светом луны, развевающийся на ветру плащ молодого трева напоминал крылья чудовищной лохматой птицы. Адальрик, почти лёжа на взмыленной лошади, напрягал все силы, чтобы не свалиться, а бешеная скачка всё длилась и длилась. Лишь достигнув леса, он перешёл на размеренную рысь.
Судьба пощадила юного трева: если бы он в этот вечер не оказался с конями на берегу Брасиды, то разделил бы трагическую участь своего отца и своих земляков. Судьба дважды благоволила ему — во второй раз от смерти его спас канцлер Вескард. «Поверьте, мессир Адальрик, ваш отец был бы сейчас на стороне фризов! Король Рихемир предал Аремор, поэтому маркиз Гундахар хотел увести тревов из лагеря…» — звучал в голове голос канцлера, и Адальрик, повторяя его слова, поклялся себе сражаться вместе с фризами, чтобы отомстить королю за предательство и смерть своего отца…
Ночь сменилась днём, день — ночью. Медленно, неприметно для глаза, менялся лес. Гуще росла ель, могучие вековые дубы потеснили осины и берёзовые рощицы. И теперь со всех сторон была одна сплошная глушь. Лес казался неподвижным, точно каменная стена, и под сенью деревьев царил холодный, насыщенный влагой сумрак. Сосновые ветви хлестали по лицу. «Успеть! Успеть! Успеть!» — подгонял себя Адальрик. Но вот звериная тропа, поросшая густой сочной травой, круто сбежала вниз, свернула в сторону пока ещё невидимого Холодного моря. Лицо обдало прохладой, в которой ощущалась солёная влага и запахи водорослей.
Адальрик приподнялся в стременах, вытягивая шею. На жёлтом палевом небе выделялся берег в соснах и дома, розовеющие между красными закатными стволами. Над крышами вились сизые дымки; на воде, у самого берега, мирно покачивались челноки и ладьи; пронзительно кричали чайки; лаяли собаки. Туманные Пределы!..
Адальрику стало жарко, на лбу выступили капельки пота. Слабость была уже непреодолима, и юноше казалось, что он свалится с лошади, не доехав до цели своего путешествия всего несколько шагов.
А в это время в Большом доме, стоявшем посередине просторного двора, в самом главном в Туманных Пределах доме, было людно и шумно. Фризы, собравшиеся в жилище вождя, в котором также обсуждались и решались дела всего народа, в этот вечер плакали и смеялись. Их горе было велико: они оплакивали своего любимого вождя Альбуена, который мудро правил их краем в течение многих лет; их радость была искренней: внучка вождя, Ирис, возвратилась домой и по закону кровной преемственности стала их новой правительницей. Кроме того, девушка привела с собой знаменитого в Ареморе маршала Эберина Ормуа, и теперь ему предстояло собрать ополчение против чужеземного врага.
— Не все ваши земляки пали в битве с дикарями, — говорил Эберин, стоя у очага и обращаясь к собравшимся вокруг него фризам. — Те из них, кому удалось выжить, забрали тело вождя Альбуена, чтобы похоронить его в земле Фризии. Скоро они вернутся домой и мы вместе продолжим борьбу за нашу свободу, за Фризию, за Аремор. Готовы ли вы, друзья, сражаться против сил разрушения и зла? Готовы ли вы к решающей битве?
— Да, готовы, — единодушно и твёрдо ответили Эберину фризы. — Мы готовы ко всему! Мы готовы на всё…
Как только их голоса смолкли, в наступившей тишине все услышали, что к Большому дому приближается всадник. Конский топот был дробен и тревожен. Эберин и несколько фризов, прихватив боевые топоры, выбежали во двор и окружили всадника.
— Тревского отряда больше нет… — Адальрик пошатнулся в седле. — Мой отец… маркиз Гундахар вероломно убит по приказу короля Рихемира. Князь Гримберт — предатель, он приведёт сюда кочевников по короткому пути… У вас мало времени…
Обессилев от бешеной скачки и голода, юноша рухнул на шею коня.
— Вы молодец, — похвалил Адальрика Эберин, снимая его с лошади и помогая дойти до очага.
— Мессир маршал? — удивлённым шёпотом произнёс юноша. — Но как вы здесь очутились?.. Как вам удалось сбежать из плена?
— Потом поговорим, — с загадочной улыбкой отозвался Эберин.
Фризы гневно зашумели. Их возмутило новое вероломство Рихемира; но более всего их поразило то, что князь Гримберт переметнулся на сторону врага. «Подлый изменник! Трус! Никогда не простим, никогда не признаем его одним из нас!» — кричали фризы, перемежая брань проклятиями.
Эберин поднял руку. Гомон тут же затих. Те, кто вскочил, снова сели, заняв свои места. Граф Ормуа, стоя у очага, немедленно открыл военный совет.
— Друзья, перед нами нелёгкая задача! — начал он громким голосом. — Макона, Вальдона и все те феоды, через которые прошли дикари, для нас временно потеряны. Фризия — наш единственный крепкий тыл. Если дать сражение в лесу, мы, несомненно, окажемся в выгодном положении. Кочевников очень трудно одолеть на равнинной местности, их сила — в коннице, которая идёт в бой густым потоком, врезается острым клином в ряды противника и прорывает их. Зато лес для них враждебен: здесь их коннице просто негде развернуться. Для нас же — фризские леса защита и убежище!
— Верно! Мы сможем убивать дикарей из засады! — поддержал Эберина старший сын Двана, молодой великан по имени Акв.
— Из-за каждого дерева вылетит с песней смерти фризская стрела и пронзит вражеское сердце! — подхватил другой юноша, Метт, верный друг Аква.
Эберин покачал головой:
— Так бы всё и было, если б враг не был столь многочисленным! Но кочевников — тьма, и нам их не одолеть, убивая поодиночке из-за деревьев.
— Но ведь у нас есть священное пламя из Долины вулканов! — вскричал кто-то из старейшин. — Пусть оно нам поможет!
Но Эберин отверг и это предложение, пояснив:
— Нам нельзя рисковать: ведь священное пламя, коль нам придётся использовать его, вместе с полчищами врагов уничтожит лес.
— Что же
