— Тогда нужно сегодня же покончить с этим, — каменным голосом объявил Роман.
— Да, сэр. Если повезет, то к ежегодной конференции вы уже будете как новенький.
Кровь Христова! Роман вздрогнул. Как же он мог забыть?! Ну конечно — ежегодная весенняя конференция! Через две ночи, считая с сегодняшней, состоится Большой бал в честь открытия сезона, на который со всего мира съедутся представители самых известных кланов! И Роману, как главе самого многочисленного клана Соединенных Штатов, предстояло играть на балу роль гостеприимного хозяина. Роман поморщился, представив, как будет улыбаться гостям щербатым ртом. Если он не успеет вставить клык, то станет всеобщим посмешищем на ближайшие лет сто, а то и больше. А ехидная молодежь, которой палец в рот не клади, своими шуточками вообще сведет его в могилу.
Грегори, схватив листок бумаги, торопливо нацарапал адрес клиники:
— Вот, держи. Может, хочешь, чтобы мы поехали с тобой?
Роман вытащил изо рта смятый платок, потом выплюнул в него клык — иначе они, чего доброго, вообще не поймут, чего он хочет.
— Ласло меня отвезет. Заодно захватим и эту вашу… как ее? Диву. Пусть думают, что мы решили вернуть ее в лабораторию. Ты, Грегори, как собирался, поедешь с Симоной. Все должно выглядеть так, будто ничего не произошло. Вы меня поняли?
— Отлично. — Метнувшись к боссу, Грегори протянул ему бумажку с адресом. — Удачи! Если понадобится помощь, звони.
— Сам как-нибудь справлюсь. — Роман смерил обоих своих подчиненных суровым взглядом. — Никому ни слова! Ни одна живая душа не должна об этом узнать, ясно?
— Да, сэр. — Ласло подхватил куклу.
Роман, насупившись, смотрел, как коротышка одной рукой невозмутимо схватил куклу за пышные ягодицы. Проклятие, молча выругался он, почувствовав, как плоть мгновенно затвердела. Знакомое желание судорогой прошло по телу… оно вновь требовало крови. И женской плоти в придачу. Оставалось только надеяться, что дантист окажется мужчиной, угрюмо подумал Роман. Помоги, Боже, женщине, которая в эту ночь попадется ему под руку!
Потому что у него все еще оставался один клык… и предчувствие, которое никогда не обманывало Романа, подсказывало, что он не задумываясь пустит его в ход.
Еще одна бесконечно долгая, тоскливая ночь в клинике Шанна Уилан откинулась на спинку вращающегося кресла и принялась уныло изучать сияющий белизной потолок. Пятно, оставшееся от протечки, естественно, красовалось на прежнем месте. Тупо разглядывая его три ночи подряд, когда ей пришлось торчать на дежурстве, Шанна в конце концов пришла к выводу, что по форме оно смахивает на таксу.
Повернувшись, она бросила взгляд на электронные часы. Кресло негодующе заскрипело. Половина третьего ночи. Шесть часов до конца смены. Протянув руку, Шанна включила радио. Звуки инструментальной музыки разом заполнили кабинет. Шанна поморщилась — она терпеть не могла эту аранжировку знаменитых «Незнакомцев в ночи» Синатры — ей всегда чудилось в ней что-то бездушное, механическое. А что, чем черт не шутит, может, и ей когда-нибудь встретится высокий темноволосый незнакомец, который без памяти влюбится в нее с первого взгляда. «Да, конечно, держи карман шире! — одернула она себя. — Только не в этой жизни!» Прошлой ночью, одурев от скуки, она развлекалась тем, что пыталась заставить кресло скрипеть в такт музыке.
Испустив протяжный стон, Шанна сложила руки на столе и уронила на них голову. Как это говорится? Будь осторожен, высказывая желание, — оно может исполниться… так, кажется? Ну вот, она мечтала пожить скучной жизнью — и, видит Бог, должна быть довольна, потому что чего-чего, а скуки в ее жизни хватает с избытком. За те шесть недель, что она проработала в клинике, у нее побывал один-единственный пациент. Совсем еще юный парнишка со скобками на зубах. Одна из проволочек, державших скобки, внезапно сломалась среди ночи. В клинику его приволокли на смерть перепуганные родители и принялись умолять, чтобы Шанна запаяла проволоку. Иначе, мол, острый конец проткнет парнишке нёбо и он, чего доброго, истечет кровью.
Шанна невольно содрогнулась. При одной только мысли о крови ее бросало в дрожь, а к горлу подкатывала тошнота. Где-то в самом отдаленном уголке мозга закопошились смутные воспоминания о том происшествий… словно разворошили змеиное гнездо. Из темноты одно за другим всплывали отвратительные, залитые кровью лица… Нет, одернула себя Шанна, ни за что! Она не позволит этим призракам прошлого испортить ей день. И новую жизнь тоже. Они наследие той, другой жизни… другой Шанны. Эти воспоминания принадлежат той храброй счастливой девушке, которой она была почти двадцать семь лет… до того как на нее обрушился весь этот ад. А теперь… Благодаря Программе по защите свидетелей она превратилась в унылую Джейн Уилсон, живущую в унылой квартирке в унылом пригороде и коротающую ночи на дежурстве в клинике, где можно подохнуть со скуки.
Впрочем, скука — это неплохо. Скука — это безопасность. Джейн Уилсон — скучная, бесцветная особа без возраста. Все, что от нее требуется, это стать невидимкой, раствориться в людском муравейнике, который называется «Манхэттен». К несчастью, оказывается, даже такое унылое существование способно вызвать стресс. Она не учла одного — теперь у нее оставалось слишком много времени. Чтобы думать. Чтобы вспоминать, Шанна приглушила радио и, выбравшись из кресла, заходила по пустой приемной. Восемнадцать стульев, выкрашенных в тускло-голубой и зеленый цвета, унылой шеренгой выстроились вдоль стены. Другую украшала репродукция «Кувшинок» Моне — жалкая попытка хоть как-то оживить парализованных страхом пациентов, ожидающих своей очереди к дантисту. Впрочем, Шанна сильно сомневалась, что это помогает. Во всяком случае, на нее саму картина не действовала.
И хотя днем от пациентов отбою не было, ночью клиника как будто вымирала. Может, оно и к лучшему, думала Шанна. Явись сюда кто-то с серьезной проблемой, и одному Богу известно, чем это закончится. Вряд ли она сможет ему помочь. Хотя когда-то она была неплохим дантистом… До того злополучного происшествия. «Не думай об этом», — одернула она себя. Но что ей делать, если кто-то явится сюда среди ночи? Если возникнет критическая ситуация, угрожающая чьей-то жизни? Шанна мысленно перекрестилась. Прошлой ночью она, одурев от скуки, решила побрить ноги, чтобы хоть как-то убить время. И порезалась. Совсем чуть-чуть. И чем это кончилось? Одна крохотная капелька крови — и ее ноги затряслись, как желе. Чтобы не грохнуться в обморок, Шанна была вынуждена ненадолго прилечь.
Может, стоит поменять профессию? Но что тогда? Что будет, если она поставит крест на карьере? Она уже потеряла все, в том числе и семью. Департамент юстиции достаточно ясно высказался на этот счет. Ни при каких обстоятельствах она не имеет права вступать в контакт с кем-то из членов своей семьи, родственниками или прежними друзьями. Потому что тем самым она не только поставит под угрозу свою собственную жизнь, но и жизнь тех, кого любит.
