Найджел прокашлялся.
— Я не могу рисковать возможностью переворота против нас. Я и без того скатился до уровня Девины, предоставив тебе Эдриана и Эдварда. Помогая тебе далее, я рискую не просто этим раундом, но самой игрой. А это недопустимо.
— Но ты в курсе, кто следующая душа. Как и Девина.
— Да.
— И ты не считаешь это ужасно несправедливым? Она сама отправиться за душами… возможно, уже в пути.
— Установленными и согласованными правилами ей запрещено влиять на души. Она, как и я, должна влиять на людей, оказывая воздействие на тебя. Прямой контакт запрещен.
— Так почему ты не остановишь это?
— Это не в моей компетенции.
— О, ради всего святого, Найджел, отрасти наконец…
— Уверяю тебя, его яйца в полном порядке.
На этом восклицании, Найджел и спаситель повернулись к занавешенному проходу, ведущему в ванную. Колин не удосужился надеть халат, и стоял там обнаженный и ничуть не смущенный.
И сейчас, завладев всеобщим вниманием, архангел добавил:
— Я также попрошу тебя следить за выражениями, приятель.
Брови Херона взлетели до небес, и последовала минута теннисного переглядывания, в течение которой он поворачивал голову вправо-влево на них обоих.
Найджел выругался на выдохе. Забудьте о благопристойности. И частной жизни.
— Айсвайна, Колин? — буркнул он. — Или, может, накидку?
— Я в порядке.
— И то верно. Но недостаток скромности предоставляет тебе не большее укрытие, чем воздух в этой комнате. И у меня гость.
В ответ раздалось лишь ворчание. Так Колин заявляет, что нет причин вести себя как нудный старпер.
Прелестно.
Найджел повернулся к спасителю.
— Мне жаль, что я не могу предоставить то, что ты ищешь. Будь уверен в этом.
— Ты помог мне с первым.
— Мне даровали эту привилегию.
— И посмотри, что случилось с душой номер два.
Найджел спрятал свое согласие за глотком из бокала.
— Твой энтузиазм достоин похвалы. И я отмечу, что твое возвращение в Колдвелл своевременно.
— Спасибо за подсказку. В этом гребаном городе два миллиона человек. Поиск едва ли сужается.
— Ничто не случайно, и не бывает совпадений, Джим. Ведь есть другой человек, который ищет то же, что и ты, и когда объединятся ведущие поиск в одиночку, ты узнаешь следующую душу.
— Без обид, но это ни хрена не значит. — Херон посмотрел на Колина. — И я не собираюсь извиняться перед граммар-наци[11] за это. Вот жалость.
— Поступай, как знаешь, приятель, — ответил Колин, скрестив руки на обнаженной груди. — И я сделаю также.
Понимай как: может, я врежу тебе сейчас. А, может, позже.
Последнее, в чем нуждался Найджел, это в кулачном бое в его покоях, что несомненно приведет сюда других архангелов и Таквина на полном галопе. Едва ли он искал такого антракта.
— Колин, — сказал он. — Смойся, а.
— Спасибо, я и так мокрый.
— Спорный вопрос, — пробормотал Найджел, снова обращаясь к Джиму. — Отправляйся в путь с верой в то, что ты окажешься там, где должен быть. И сделаешь то, что должен.
— Я не верю в судьбу, Найджел. Это все равно, что взять незаряженный пистолет и думать, что он чем-то выстрелит. Нужно самому вставить пули в магазин.
— А я отвечу, что есть силы значительнее твоих попыток.
— Окей, чудно, так и напиши на рождественской открытке. Но не пытайся кормить меня этой чушью.
Смотря на жесткое лицо спасителя, Найджел чувствовал знакомый страх. С таким отношением, против господства ангелов стоит кое-что еще. Но что он мог поделать? У Херона не было ни терпения, ни веры, и это не изменит правил игры, а также возможность, которой Творец неминуемо компенсирует вольности Девины.
По крайней мере, последнее работало им на руку.
— Полагаю, мы закончили, — сказал Найджел. — Из нашего последующего разговора не выйдет ничего приятного.
Последовало темное, даже злобное мгновение, в течение которого Херон окатил его своей яростью.
— Прекрасно. Но я так легко не сдамся.
— А я — гора, которая не сдвинется с места.
— Заметано.
В одно мгновение ангел исчез. И когда тишина зазвенела в покоях, Найджел осознал, что не он отослал Херона. Джим сделал это сам.
Он становится сильнее, не так ли?
— Хочешь, чтобы я спустился и присмотрел за ним? — спросил Колин.
— Соглашаясь на то, чтобы он стал избранным, я верил, что мне хватит поводьев, чтобы удержать его. Воистину верил.
— А я спрашиваю: мне следует отправиться и наблюдать за ним?
Найджел повернулся к своему дражайшему другу, который был для него намного большим, чем коллегой и наперсником:
— Таково призвание Эдриана и Эдварда.
— Это было оговорено. Но я беспокоюсь, куда его заведет расширяющийся круг должностных обязанностей. Здесь мы на неверной дороге.
Найджел сделал еще один глоток вина и уставился на пустое пространство, которое только что занимал Херон. Несмотря на свое молчание, он был согласен. Вопрос в том, что делать, что же делать…
Тем временем внизу, на Земле, в холодном лесу рядом с мотелем «Монро», Век стоял в свете фар скорой, его напарник, Де ла Круз, был справа, приятель Бэйлс — слева. Освещенный таким образом, он словно возвышался на сцене, когда Кронера перевозили из деревьев на каталке.
Но на него смотрел лишь один человек.
Офицер отдела служебных расследований София Рэйли.
Она стояла в стороне, и когда их взгляды пересеклись, он пожалел, что они не встретились при иных обстоятельствах… снова. В первый раз его представили Софии потому, что он врезал тому папарацци.
На фоне дерьма, произошедшего сейчас, тот запрещенный удар казался днем на пляже.
Дело в том, что она понравилась ему в ту же секунду, как они пожали друг другу руки, и этой ночью первое впечатление лишь укрепилось. Детектив в нем так сильно уважал Софию, то, как она смотрела на него… казалось, что если он задумает морочить ей голову — а это было не так — офицер узнает об этом.
Но им нужно прекратить встречаться при таких обстоятельствах. Буквально.
С края асфальтированного участка парковки донесся стук, когда медики захлопнули двойные двери скорой, и потом автомобиль сдал назад, забирая с собой освещение. Отвернувшись, чтобы посмотреть за их отъездом, Рэйли оказалась в тени… пока не включила фонарик.
Прежде, чем она подошла к ним, Де ла Круз наклонился ближе и тихо заговорил:
— Ты хочешь вызвать адвоката?
— Зачем ему адвокат? — возразил Бэйлс.
Век покачал головой приятелю. Он понимал преданность парня, но ее было в разы больше той веры, которую в данный момент Век питал к себе.
