Двери моей спальни открываются, как только я оказываюсь рядом. Мне требуется время, чтобы пересечь ковёр. Мягкий ковёр обволакивает мои пальцы, и я погружаю их глубже, прежде чем достигаю гардеробной. Я сортирую одежду, выбирая наряд для сегодняшнего дня, а затем направляюсь в душ. Мне нужен план, как расспросить Джексона без привлечения лишнего внимания. Последнее, что мне надо, так это то, чтобы он в школе обратил на меня внимание Древних, разоблачив при этом нас обоих. Я должна оставить это в секрете… пока… пока я не смогу выяснить, почему он здесь… и почему он защищает меня. Двадцать минут спустя, я спускаюсь в дом, погружённый в тишину.
— Мама? — зову я.
— Я здесь! — кричит она из кухни. Я заворачиваю за угол и вижу, что она уже в белом халате химиков и тщательно исследует крошечную таблетку на столешнице. Она достаёт пипетку из кармана и распределяет коричневые капли по таблетке. Жидкая оболочка полностью покрывает её, меняя цвет с белого на тёмно-коричневый. Она передаёт таблетку мне.
— Сделай мне одолжение, попробуй это.
Я испытываю отвращение. Не то чтобы я против пищевых добавок. Я принимаю их каждый день, даже притом, что моя семья может позволить себе натуральные продукты. Но есть коричневую таблетку? Нет.
— Спасибо, но я не… голодна, — я отхожу от её протянутой руки, насколько это возможно.
— Ой, да ладно. Я испытываю новую формулу, которая наполняет таблетку ароматами. Вот это, — она улыбается крошечной точке в её руке, — шоколад.
Я смотрю на пилюлю с подозрением.
— Шоколад? — её улыбка расширяется, поэтому я уступаю и вырываю таблетку из её пальцев. — Ты…?
— Просто попробуй, — говорит она с волнением в голосе.
Я кидаю пилюлю в рот, и сразу же вкус плавленого шоколада разливается по моему языку.
— Ммм… Как ты это сделала?
— Секрет шеф-повара, — говорит она, прежде чем достаёт планшет из другого кармана и начинает записывать свои открытия. Я смотрю на неё в течение нескольких секунд, изучая её напряжённое лицо, улыбку, которая никогда не покидает её во время работы. Интересно, буду ли я выглядеть точно так же, любить свою работу и всё такое, или буду всегда серьёзной… как мой другой родитель.
Я беру несколько пищевых добавок для завтрака из кладовой и незаметно продвигаюсь к двери, оставаясь без внимания мамы. Я добираюсь до двери и надеваю на шею ключ-карту, которая обеспечивает мне доступ к электрону, к школе, к моему шкафчику и ко всему, в чём я могу нуждаться в течение дня. Сканер на двери переключается с красного (отсутствие карты) на зелёный (можно идти).
Я спускаю по улице, пытаясь не бежать и стараясь не думать, что может или не может случиться, когда я попаду туда и увижу его.
Я подхожу к трону, когда двери близки к тому, чтобы закрыться, и спешу подняться на борт. Серебряные стены, серебряные сидения, серебряный пол. Всё сделано из стали, и нет и малейшего намёка на чувство вины за то, насколько холодной это делает нашу поездку, поэтому я никогда не сижу на последнем уровне. Если первый этаж холодный, то последний просто арктический.
Трон окружает и соединяет четыре района, включая Сидию, столицу Америки, возрождённую после падения бомбы, уничтожившей во время войны предыдущий центр. Во всей Америке есть только три хорошо восстановленных города, и каждый отвечает за свою часть страны — север, юг, восток, запад. Они как маленькие государства, ответственные перед Сидией, которая управляет как всей страной, так и южным регионом. Остальная часть государства — пустырь, где всё ещё невозможно выращивать пищу и поддерживать естественные запасы воды. Всё необходимое люди в тех областях получают через их доминирующий город. То, как работает наше правительство, напоминает бизнес, но Четвёртая Мировая Война и её последствия не оставили выбора лидерам того времени. Нам нужны были действенные способы выживания и контроль власти. Это единственный способ, с помощью которого мы выживем, если Древние снова нападут.
Я проскальзываю на третье место и смотрю в окно, пытаясь сосредоточиться на своём плане, касающемся Джексона. Через несколько мгновений трон начинает движение, и я пускаюсь короткое путешествие в школу. Мы проезжаем через несколько жилых районов Процесс парка, района для высшего класса, где я живу. Здесь трёх-, иногда четырёхэтажные дома с большими передними верандами и безукоризненно ухоженными газонами. Богатство. Это то, что находится в Процесс парке. Богатство и надежда, именно поэтому школа, которую Парламент настаивал разделить между двумя районами, находится на территории Процесс парка.
Трон достигает школьной остановки, и половина из-нас идёт на эскалатор, который ведёт к главному входу. Я смотрю налево в сторону Лэндинг парка и тяжело сглатываю. Он выглядит пустынным, но что можно ожидать от квартир, предоставленных правительством. Здания взмывают в небо, и они стоят настолько близко друг к другу, словно их жители могут перепрыгивать из окна одного здания в окно другого. Несколько детей идёт по главной улице к школе. На них одежда, выделенная правительством: коричневые штаны, белая футболка и коричневый пиджак. Я смотрю на свой внешний вид и чувствую укол вины. Иногда я хотела бы…
— Ари Александр! — слышу я, а затем звучат быстрые преследующие шаги. — Где ты взяла эти ботинки?
Я поворачиваюсь вокруг, как только Гретхен, моя лучшая подруга, наклоняется потрогать мои новые кожаные ботильоны. Я улыбаюсь. Если мамино дело — кулинария, то Гретхен — мода. Мы сканируем возле двери наши ключ-карты, и я наполовину слушаю то, что Гретхен говорит мне о новой технологии, которая позволяет тебе изменить высоту твоего каблука, насколько это необходимо. Мы находимся практически у наших шкафчиков, и я собираюсь ей рассказать о прошлой ночи, когда моё дыхание перехватывает. За углом совершенно непринуждённо стоит Древний собственной персоной.
Джексон.
Джексон брызгается, тряся влажной головой, поправляет футболку и накидывает коричневый пиджак, выделенный правительством. Пиджак обволакивает его тело и, застёгиваясь сбоку, демонстрирует маленький треугольник его белой футболки. Он машет рукой какой-то хихикающей девушке, наверное, какой-нибудь глупой девятикласснице, и ударяется костяшками пальцев с другим мальчиком из Лэндинга, держа свой путь в Центральный холл, крыло нашей школы. Он ни разу не смотрит в мою сторону и даже не намекает, что знает меня. Мои зубы сжимаются, пока я смотрю на него. Каждый его шаг, словно насмешка надо мной.
