Послушав взрывы громкого смеха, доносившиеся из-за двери, быстро прошел в кабинет допоздна работавшего секретаря, сказал о настойчивой женщине, ждущей ответа на улице, и ее таинственном письме.
По-домашнему сидевший в одной рубашке Фелис неохотно отложил перо, взял поданное ему письмо, зачем-то его понюхал, поскреб восковую печать ногтем, удостоверился в ее подлинности и только тогда, надев кафтан, поспешил в гостиную.
Там, приблизившись к главе семьи, осторожно сказал ему на ухо пару слов. Тот помрачнел и тотчас вышел.
— Какое срочное послание? — озадаченно спросил он у секретаря.
Тот подал ему сложенный лист с остатками именной печати. Граф дрогнувшей рукой принял письмо, открыл его и прочел. Потом откинул голову назад, горестно зажмурился и что-то прошептал. Единственное слово, которое расслышал Фелис, было «брат».
После этого граф приказал немедля оседлать ему коня, торопливо накинул плащ и выбежал на крыльцо. Там, закутанная с ног до головы в темную накидку, стояла женщина, судя по гордой осанке, еще молодая. Он наклонился к ней и спросил:
— Так это вы хозяйка «Пряного ветра»?
Женщина молча поклонилась в знак согласия.
— Откуда вы знаете моего брата? Где он? — граф волновался, получив от брата единственную весточку за столько лет.
— Это долгая история, мой граф. И старая. — Мелисси нервно мяла в руках конец накидки. — А нам нужно спешить. Воспитанница вашего брата, Амирель, в беде. И спасти ее можете только вы. Мне это не под силу.
Грум подвел к графу оседланного коня. Из двери робко выглядывал ливрейный лакей, из окна второго этажа высматривал озадаченный Фелис. Под недоуменными взглядами слуг Холлт вскочил в седло, протянул руку женщине и усадил ее перед собой.
До площади они домчались за пару минут и еще издали услышали возбужденные крики. Бушевавшая там толпа жаждала крови. Отовсюду слышались пьяные возгласы:
— Это колдунья! Ее слушался дикий бешеный медведь! Он бросил свою добычу и убежал! Она остановила бьющую ручьем кровь и залечила страшные раны девчонки, отняв ту у смерти! На костер ее! Сжечь колдунью!
Спешившись, граф бросил поводья болтающемуся поблизости бедно одетому парнишке и велел ждать, когда вернется. Сам принялся протискиваться сквозь гомонящую толпу, с досадой ворча про себя:
— Жалкое помойное быдло! Никакой благодарности за собственное спасение! Как же я их презираю!
Мелисси пробиралась вслед за ним, стараясь не отставать. Она смотрела на горевшие одинаковой злобой лица окружающих и не понимала, как можно быть такими зверьми. Ведь Амирель им ничего дурного не сделала! Наоборот, избавила от опасности. Неизвестно, кого б еще задрал разъяренный зверь, если б не она.
Пробравшись в центр площади, к помосту, они увидели обессилено сидящую на земле Амирель в окровавленном платье, с надвинутым на лицо капюшоном, и стоявших кругом нее стражников, копьями сдерживающих напиравшую толпу. Ни спасенной девочки, ни ее матери не было видно.
Граф оглянулся вокруг и, наклонившись к Мелисси, предупредил:
— С огромной толпой, настроенной столь враждебно, мне не сладить. Людей слишком много, они возбуждены и агрессивны. Они жаждут продолжения потехи, им нравится смотреть на кровь и смерть, особенно мучительную. — Хоттл с презрением оглядел вопившую чернь. — Я сейчас прикажу запустить дьявольский огонь, хотя он назначен на час позже, а вы не зевайте! Пока народ очухается, вы успеете отвести Амирель к моему коню. Подождете меня возле него, я скоро буду. Завтра утром я с семьей уезжаю обратно в замок и захвачу Амирель с собой, а вы соберите ее вещи и принесите с утра пораньше к калитке в моем парке. Если у нее вещей нет, обойдемся и без них. Хотя это будет труднее, ведь показывать портнихе ее будет нельзя. Но я что-нибудь придумаю.
Подбираясь поближе к помосту, Мелисси уверила его:
— Вещи у нее есть, я соберу и принесу, главное выручить ее отсюда.
Он кивнул ей и повелительно махнул рукой кому-то в окне ратуши. Скоро над площадью расцвел огромный огненный цветок, то и дело озаряясь золотыми всполохами. Народ ахнул и затих, не в силах оторвать глаза от неба. Что делается внизу, никто не замечал.
Мелисси подскочила к сидевшей на земле безучастной ко всему Амирель, схватила за руку и потащила за собой. Вскинув голову и узнав, кто это, девушка подхватила подол длинного платья и побежала рядом что было сил.
Выбежав из толпы, они остановились возле коня. Парень, стороживший его, тоже стоял, задравши голову и приоткрыв от изумления рот, не замечая ничего вокруг.
Мелисси вытащила из его руки уздечку, вместо нее сунула в ладонь медяк. Он рефлекторно его сжал, даже не поняв, что случилось.
Торопливо подошел граф. Окинув сумрачным взглядом окровавленный наряд Амирель, напомнил Мелисси:
— Действуем, как договорились, — легко вскочил в седло, подтянул к себе девушку, посадил перед собой и пустил коня галопом.
Остановил его не перед домом, а, объехав небольшой парк, натянул поводья подле незаметной калитки в парковой ограде. Спешился, снял с луки Амирель. Открыл калитку спрятанным под большим камнем ключом, провел ее в небольшую сторожку.
Зажег толстую восковую свечку, осветившую небольшую чистенькую комнату с полукруглым диванчиком возле стены и столом посредине.
— Располагайтесь пока здесь, Амирель, завтра я смогу устроить вас в своем поместье с большими удобствами. Вы устали и измучились, но я все-таки спрошу, не могу удержаться: где мой брат?
Еще не веря, что она в безопасности, и орущая толпа осталась позади, девушка ответила слабым неверным голоском:
— Он дроттин маленького храма в нашей деревне. — И неуверенно добавила: — Но мне кажется, он умер.
Граф медленно провел задрожавшими ладонями по лицу.
— Умер? Я столько лет его искал, чтоб посмотреть в родные глаза, а он умер? Когда? — из его груди вырвался горестный вздох.
Амирель с сочувствием посмотрела на него.
— Подлинно сказать не могу. Наверное, еще зимой. Мне так показалось. Знаете, я о нем как-то вспомнила, и на душе стало грустно-грустно, подумалось, что его уже нет. — Заметив, как помрачнело лицо графа, протараторила: — Может быть, я и ошибаюсь, точно я ничего не знаю…
Скинув с головы капюшон и сняв накидку, Амирель повернулась к Холлту, и тот враз напрягся. Потом взял со стола подсвечник, понес его к ее лицу. Блики от свечи играли на стенах, придавая комнатке нечто зловещее.
Ее синие глаза от света близкой свечи стали еще ярче, неестественно заблестев.
Граф поставил свечу на стол и подтянулся, как перед лицом нешуточной опасности.
— В вас течет древняя кровь нашей королевы! Брат написал, что прятать вас очень опасно, но не объяснил, насколько.
Амирель вздрогнула и потянулась за накидкой.
— Я сейчас уйду, не беспокойтесь, — ее голос звучал с безнадежной покорностью судьбе. — Я понимаю, вы слишком многим рискуете, пряча меня у себя.
Он остановил ее взмахом руки.
— Оставайтесь, прошу! Я не такой трус, как вы решили. К тому же я обязан выполнить последнюю волю брата. Если бы не он, у меня бы ничего не было.
Амирель вопросительно взглянула на него, и он пояснил:
— Я всю жизнь любил Карину, свою жену. А ее выдавали замуж только за главу рода, ведь она дочь герцога. Узнав об этом, мой старший брат, будучи графом, сделал так, что главой рода Холлт стал я. А сам исчез. И найти его я не смог, как ни искал. И только теперь узнал, где прятался столько сделавший для меня брат. И пусть он умер, я все равно съезжу туда. Хотя бы для того, чтобы удостовериться в его смерти и, по возможности, привезти прах, чтоб похоронить его в родовом склепе, как и должно. — Это прозвучало как клятва. — Такую малость я обязан для него сделать.
— Он был замечательным человеком. И научил меня почти всему, что знал сам, без него бы я была полным ничтожеством… — Амирель всхлипнула и тут же крепко сжала губы, не желая казаться слабой.
— Не плачьте, если он мертв, мы уже ничего сделать не можем! — поспешно утешил ее граф, как и большинство настоящих мужчин, не выносивший женских слез. — Лучше скажите, что произошло на ярмарке. Когда я шел через толпу, слышал самые нелепые слухи.
