Нас пропустили без задержек. Стражник пожелал удачного дня, и экипаж покатил дальше, слегка подпрыгивая на мощеной дороге, сделал большой полукруг и остановился.
Вот и приехали!
***
Сгорая от предвкушения, я сама выскочила наружу, не дожидаясь пока передо мной распахнут дверцу и предложат руку, как это положено по этикету. В то время, как возничий доставал мой чемодан, я с распахнутым от изумления ртом пялилась по сторонам, пытаясь узреть все и сразу.
Экипаж остановился перед внушительной мраморной лестницей, с широкими ступенями и фигурной балюстрадой. По обе стороны от нее раскинулись изысканные цветники, настоящим украшением которых были идеально подстриженные кусты роз — девственно белых, неистово красных, застенчиво розовых.
Лестница вела к высоким, распахнутым дверям, каждую из которых украшал герб Ралесса: степной орел, сжимающий в когтях ветвь вековечного дерева. Замок был настолько высоким, что пришлось задрать голову, чтобы взглядом добраться до верхних этажей, а башни, казалось, взметнулись до самых небес. На чистейших окнах сверкали солнечные блики, отражалось лазурное небо и скользящие в нем темные силуэты птиц.
Тем временем мой чемодан оказался на брусчатке, возничий учтиво поклонился и заскочив на козлы, дернул поводья. Я проводила взглядом пыльный после долгой дороги экипаж и вздохнула, впервые оказавшись так далеко от дома совершенно одна.
Хотя нет, не одна. Народу на площади было предостаточно.
К лестнице подъезжали все новые экипажи. Из них выбирались взволнованные девушки-конкурентки, вокруг которых тут же начинала суетиться прислуга. Я не торопилась подниматься по ступеням и с интересом наблюдала за окружающими, пытаясь представить, что ждет нас впереди.
— Позвольте, — раздался немного картавый голос, и из рук попытались вырвать чемодан.
— Не позволю! — дернула чемодан на себя.
Рядом со мной стоял щуплый парнишка в темно-синей ливрее с вышитым золотой нитью гербом города на груди. Сначала он растерялся, уставился на меня во все глаза, а потом упрямо повторил:
— Отдайте чемодан!
— Не отдам! — припечатала, грозно нахмурившись. Ростом я была немного повыше, и смотрелась на его фоне весьма внушительно, поэтому паренек снова растерялся.
— Это моя работа. Я должен…
— Зато я не должна!
Будут тут еще всякие мое добро хватать! Вдруг пропадет что-то? Мне эти проклятые платья таких мучений стоили, что я к ним никого на пушечный выстрел не подпущу.
— Все отдают! — привел несокрушимый аргумент и махнул в сторону других девушек, чью поклажу уже уносили мужчины, наряженные в такие ливреи, как и мой бедолага.
— А я не отдам, — произнесла решительно и глянула на него так, что он только крякнул и отступил.
Под пристальным взглядом недовольного лакея я демонстративно нажала на маленькую педальку, опуская колесики у чемодана, схватилась за потертую ручку и, гордо вздернув подбородок, направилась к лестнице.
— Вот и тащи сама, — пробурчал себе под нос, думая, что я не услышу.
Ха! Испугал! Дотащу, конечно! Подумаешь, десяток ступеней!
Легко поднявшись, я остановилась на верхней площадке, обернулась глянула на него, дескать, учись как надо. Он нахмурился, ливрею оскорбленно одернул и устремился к другой девице, которая выбиралась из только что подъехавшей розовой кареты.
Едва я переступила через порог, как у меня перехватило дыхание и сердце восторженно споткнулось. Холл меня сразил своей торжественностью. Светлые стены были украшены скульптурами древних героев и изысканной позолоченной лепниной. В центральной нише стояли три бронзовые статуи: могучий воин — защитник города, почтенный старец, олицетворяющий мудрость, и дева — символ плодородия. Две беломраморные лестницы, полукругом поднимались на второй этаж. Высокие окна, нарядный блеск золоченых люстр наполняли помещение светом и воздухом, а косые солнечные лучи падали на пол, играя бликами на причудливо выложенной мозаике, всех оттенков серого — от почти белого, до благородного графитового.
Я даже на миг растерялась, почувствовал себя неуютно в своем мятом дорожном плаще и со старым чемоданом в руках, но быстро справилась с волнением и приветливо обратилась к солидному мужчине, в черном фраке:
— Добрый день!
— Здравствуйте, — он ответил с учтивым поклоном, — чем могу помочь прекрасной даме?
— Я на отбор приехала, — произнесла не без гордости, — и не знаю, куда идти.
— Вас ожидают в северной башне, — он покосился на мой чемодан, но ни слова не сказал.
— Спасибо, — я его искренне поблагодарила и побрела в ту сторону, где по моим ощущениям находился север.
Пока я блуждала по залам да переходам, другие претендентки куда-то делись, и у меня возникло нехорошее предчувствие, что я немного заблудилась.
На пути, как назло, не попадалось ни единого человека. Здесь вообще есть кто живой? Или они от меня прячутся?
Я, наверное, ползамка обошла, пока наконец не вывернула к узкой винтовой лестнице, рядом с которой на стене красовалась табличка с золотыми тиснеными буквами: Северная башня. Сей факт меня крайне обрадовал и преисполненная оптимизма я начала свой подъем.
Через три длинных пролета я остановилась, чтобы поудобнее перехватить чемодан. Еще через три пришлось снова останавливаться, чтобы перевести дух и стереть пот со взмокшего лба. Еще через пять я уже начала причитать, как старая бабка:
— Башня! Почему именно башня? Неужели нельзя было встретить нас внизу, на первом этаже?
М-да, чемоданчик-то надо было отдать. Чем выше я поднималась, тем тяжелее он становился.
Ступеням все не было конца и края, и когда я, наконец, добралась до верхней площадки, то была похожа на взмыленную лошадь, после долгого забега. Но стоило увидеть приветливо распахнутые двери, а за ними силуэты девиц, как мое настроение мигом взлетело до самых небес, и я бодро ринулась вперед, забыв об усталости.
Глава 5
— Здравствуйте! — поприветствовала всех собравшихся в комнате и смело переступила через порог.
При моем появлении они дружно, словно по команде, повернулись к дверям. Разномастные девушки-конкурентки — брюнетки, блондинки, рыженькие — уставились на меня подозрительно, безо всякой радости. Ближняя ко мне даже буркнула весьма неприветливо «еще одна приперлась». Я скользнула по ним взглядом, быстро пересчитывая. Всего девятнадцать дев, я — двадцатая. Хм, не лишку ли для одного мужика, будь он даже трижды красавцем и сыном наместника?
Чуть поодаль, у стены стояла пожилая женщина в длинном, изумрудно-зеленом платье. На ней было столько украшений, что от их блеска рябило в глазах. В седые, высоко забранные волосы были вплетены нити розового жемчуга, на худосочной груди покоился внушительный медальон, а пальцы были увешаны таким количеством перстней, что сами пальцы было почти невозможно рассмотреть. Женщина лишь мазнула по мне взглядом и отвернулась, что-то лопоча себе под нос.
У окна стоял еще один персонаж — седовласый Ленд Барсон, которого я уже имела честь лицезреть в нашем родовом поместье. Увидев меня, он как-то нервно оттянул воротничок идеально белой рубашки и кашлянул:
— А вот и вы, — прозвучало немного обреченно, с надрывом. Он размотал свиток и сделал жирную пометку, — Ксана Уортон из Боунса.
— Да, это я. Как дела?
— Пока все было хорошо, — осторожно ответил Ленд и с натянутой улыбкой добавил, — я уже думал, что вы передумали и не приедете.
— Да вы что! Такое событие ни за что в жизни пропускать нельзя! — улыбнулась, прошла в центр круглой комнаты, волоча за собой поскрипывающий чемодан, и с интересом осмотрелась, — Куда жених спрятался?
Мебели в комнате почти не было — только старинное бюро из красного дерева, на котором женщина в изумрудном платье раскладывала какие-то штуки, и странного вида каменная арка, увитая голубой лианой. Жениху прятаться решительно негде.
— Что-то я не заметила, чтобы он с распростертыми объятиями встречал нас.
