— Распознавать сущности… при жизни… — от удивления Айри не сразу подбирает слова. — Такое разве вообще возможно?
Она нервничает, но явно не из-за платья, как я решила в начале. Понять бы еще, кого обсуждают эти двое. До меня по-прежнему доходит смысл каждого слова, но общая картина не складывается. Медиумы? Сущности? Распознавание?
— Я хочу ее проверить, — бармен скрещивает руки на груди.
Его лица по-прежнему не видно, но я легко представляю ехидную улыбку. Не повезло той, на кого он нацелился сегодня.
— И как ты это сделаешь?
— Вспомни догмат о смертных, — он пожимает плечами — равнодушно и небрежно, словно вывод напрашивается сам собой. — Лишь избранный увидит лик божий и лик дьявольский.
Когда до Айри доходит смысл сказанного, она испуганно стискивает кулаки:
— Ты нарушишь правила? А если… девчонка умрет?
— Я не собираюсь жечь ее адским пламенем.
Меня не отпускает ощущение, что я попала на какой-то дешевый спектакль. Происходящее абсурдно. Адское пламя? Лик дьявола? Кем они себя возомнили? Посланниками Сатаны? Или свидетелями Иеговы?
— Смертная не выдержит близость с демоном, — Айри качает головой.
Судя по выражению лица, она действительно верит в то, что говорит. Хорошая актриса. Жаль только, что диалоги в их пьесе провальные. Может быть, это такой несмешной флэшмоб?
— Разве тебе не интересно? — подначивает бармен.
— А как же наказание?
— Трусиха.
— Пусть так. Но я хотя бы не лишусь… — не договорив, Айри отступает назад. — Твой отец оспорит любое решение небесного суда, а меня некому защитить. Прости. Я не буду участвовать.
Она кидается к выходу, и вскоре звук ее шагов затихает в глубине коридора. Я все еще пытаюсь понять, как реагировать на псевдорелигиозный бред, когда бармен медленно поворачивается в мою сторону:
— Тебя не учили, что подслушивать нехорошо?
Неужели он… меня видит? Затаив дыхание, я вжимаюсь в стену.
— Не пытайся спрятаться, у тебя слишком громкое сердце.
Разум уговаривает бежать прочь, но ноги отказываются сделать шаг.
— Поражаюсь твоим способностям оказываться не в том месте и не в то время, — бармен подходит ближе.
В неестественно-алых глазах я замечаю искру восторга — происходящее его забавляет.
— Кто ты? — похоже, этим вопросом заканчиваются все наши встречи.
Только сегодня он, наконец, снисходит до того, чтобы представиться:
— Меня зовут Люцифер.
Сын Сатаны[3]. Пафосно, но в то же время реалистично — ему слишком хорошо дается демоническая роль. Неужели я все-таки зря надеюсь на флэшмобный исход и в то, что и из-за углов вот-вот выскочат танцоры в хэллоуинских масках?
— У твоих родителей своеобразное чувство юмора.
— Верное замечание, — наклонив голову, он ведет плечами, словно разминает их. — Чертовски верное.
Темнота за его спиной концентрируется и обретает контур. Теперь я могу без помех разглядеть странный сгусток. И сделав это, холодею от ужаса — это же крылья! Настоящие! Я вижу каждое перышко, каждую когтистую перепонку. Люцифер распахивает их, и близлежащий воздух колышется от легкого потока ветра. Ни одна компьютерная графика не воспроизведет такое движение.
— Ты действительно… — я не верю в то, что говорю.
— Демон, — он обнимает меня за талию, а я не могу сопротивляться.
Дрожу, но не отталкиваю. Мысли мечутся как стайка перепуганных птиц. Что же делать? Я не в силах даже позвать на помощь.
— Давай развлечемся, — горячее дыхание Люцифера щекочет кожу. — И выясним, почему ты меня видишь.
Я обреченно закрываю глаза, наконец, понимая, о чем говорила Айри. Возможно, я не переживу сегодняшнюю ночь.
— Надеюсь, ты не боишься высоты, — изогнув губы в насмешке, Люцифер тянет меня к окну и взмахивает крыльями.
Он это серьезно? Неужели мы… полетим?
Стеклянная створка отъезжает в сторону. Люцифер взмывает на подоконник, и мое горло сдавливает паника, когда пол внезапно уходит из-под ног. Забытое ощущение из детства, словно на качелях — рывок вверх и секунда свободного падения. В панике я хватаюсь за первую попавшуюся опору, с силой вонзаю ногти, лишь бы удержаться, и слышу недовольное предупреждение:
— Будешь царапаться — уроню.
Кольцо рук стискивает мою талию туже корсета, но я рефлекторно отдергиваю ладони от плеч Люцифера. Не хватало еще, чтобы он выполнил угрозу. Смотреть вниз страшно, но я успеваю разглядеть и крышу Фурман Холл[4], и корпус с библиотеки, и аккуратные дорожки, ведущие через парк к часовне Бентон[5].
Плавные взмахи крыльев поднимают нас выше. Люцифер молчит, а я теряюсь в догадках, куда же он направляется?
— Заберешь меня в ад? — бормочу я первое, что приходит на ум.
Звучит как несусветная глупость, но других идей в голове нет.
— Зависит от того, как будешь просить, — он впервые искренне смеется.
Справа мелькает мачта с прожектором — мы подлетаем к университетскому стадиону. Опустившись перед входом в комментаторскую будку, Люцифер толкает дверь и заносит меня внутрь. В отражении мелькают наши лица — побледневшее, в обрамлении взъерошенных волос, и надменное, с ехидной ухмылкой.
— Ты всегда видела меня таким? — спрашивает Люцифер, проследив за моим взглядом.
— Только без крыльев, — киваю я. Если беседа поможет оттянуть неизбежное, я готова дискутировать на любые темы. — Была тень, но сейчас они такие четкие… И огромные!
— Поверь, не только они.
Разговор возвращается в опасное русло. Я чувствую, что краснею, и отвожу взгляд:
— Мне это безразлично.
— Я распознаю не только ложь, — усмехается Люцифер, опуская ладони на мои бедра. Ткань платья ползет вверх по ногам — он задирает ее игриво и легко, словно разворачивает обертку на конфете. — Но и похоть.
Щеки горят от стыда, а спина покрывается мурашками, но я по-прежнему не делаю попытки вырваться. Люцифер одной рукой проводит по моему животу, а второй спускает бретельку с плеча:
— Мой самый любимый грех.
Я знаю, что должна чувствовать отвращение и злость, но моя воля парализована. Весь мир сосредотачивается вокруг дурманящего обещания.
— Тебе понравится, — он рывком усаживает меня на край звуковой стойки.
Я представляю наш поцелуй и изнываю от желания, но Люцифер продолжает дразнить. Его пальцы проникают под кружевную вставку трусиков, скользят по влажным складкам, вызывая дрожь. Он поглаживает клитор — то едва ощутимо, то настойчиво — и мое дыхание сбивается в стоны. Легко прикусывает шею, но губы так и не накрывают мои.
— Пожалуйста, — всхлипываю я.
Я не надеюсь, что Люцифер поймет. Я и сама не знаю, чего хочу больше — чтобы он прекратил меня истязать, или чтобы продолжил эту пытку. Кажется, что кожа горит под его прикосновениями, но это не обжигающее, а распаляющее пламя.
— Пожалуйста!
Я не вижу, но чувствую, как прижавшиеся к шее губы медленно растягиваются в ухмылке — Люцифер ждал этой мольбы.
— Еще раз, — шепчет он.
— Пожалуйста… — я неосознанно двигаю бедрами навстречу его руке.
Люцифер замирает от внезапного напора, и мы встречаемся взглядами. В его глазах читается недоверие, словно он ждет подвоха. Я с замиранием сердца слежу, как темнеет радужка, становясь почти черной. Вот почему демонам раньше продавали душу — никто не в силах отказать существу с таким взглядом.
Не моргая, Люцифер входит в меня двумя пальцами. Я еле сдерживаю стон:
