Он всегда был мне как нянька. Как старший брат. Как приятель, который больше в жизни видел, больше умеет, но всегда с интересом слушает мои выдумки, многие шалости поддерживает, и с любопытством вместе со мной исследует мир.
А я была той ещё придумщицей в детстве. Наверное, именно благодаря папеньке и Степану, которые с вниманием относились к моим выдумкам, пресекая опасные и развивая полезные.
Вот так и вышло, что я выросла между кабинетом и лавками отца, наковальней Степана, выполнявшим любые мои капризы. Если мне хотелось сделать из железных образков человечка - вот, держи, маленькая хозяйка. Мне хотелось, чтобы жестяная лягушка прыгала - вот, играй, маленькая хозяйка. Мне хотелось вот такую шкатулочку с потайным замочком, чтобы не заметен был, - у папеньки возьмём деньги, купим подходящую шкатулочку, нещадно торгуясь, и сделаем вместе, маленькая хозяйка.
Конечно, я знала названия всех инструментов, для чего и как их используют, многими даже сама умела пользоваться. Но чаще мне давали поручения что-то придумать и нарисовать. И это было так же увлекательно, потому что я оказывалась более умной, чем такой большой и умный Степан, более сообразительной, чем такой хитрый и ловкий папенька!
И когда однажды папенька за обедом рассказал, что у него беда с речкой, по которой нужно возить грузы на лодках, и через неё же нужно проложить мост, который будет мешать судам, я кое-что придумала. Я сообразила сделать мост, какие бывают в замках, надо рвом, только из раскладным, из двух половинок.
- Нарисуй, молодая хозяйка, и сделаем, - выслушав моё предложение, сказал Степан.
- Ну-ка, ну-ка, - вытащил из моих рук рисунки отец, выслушав нашу со Степаном просьбу о покупке материалов.
И мы его сделали, этот мост. И отец увеличил доход не столько от сохраненного судоходства к нашим торговым лабазам, сколько от количества любопытных, всегда собиравшихся поглазеть на то, как разводится мост.
Увидевший это чудо безмагической техники какой-то заезжий столичный человек поинтересовался, кто автор и есть ли ещё какие интересные вещи вроде этого моста.
Отец показал выполненные Степаном, но мною придуманные замок, дверную защелку, ручную мельницу для кофе. Да только не признался, что придумала всё это девчонка, его дочь. А внимательно осмотревший чудные игрушки человек посоветовал папеньке запатентовать, пока никто не додумался до такого, а умельца отправить на учёбу в ТехноМагические Мастерские в Делегардово. Оказывается, в этом маленьком городочке под столицей, полно техников и магов, которые пытаются создавать интересные вещи без магии. Там очень ценят подобные штуки и учат мастеровых для безмагических зон.
Безмагические зоны в нашей империи встречаются нечасто, но наш император, человек очень мудрый, решил использовать их к своей выгоде - так пояснил папенька. Ко всему можно относится по-разному. Можно переживать и расстраиваться, что тебе досталось что-то неудобное или неприятное, а можно попробовать обернуть это неудобное или неприятное себе на пользу. Вот именно это и стал делать его величество. И небольшое поместье князей Делегардовых вскоре превратилось в городок, ставший центром техномагии нашего царства.
Когда мы узнали о таком замечательном месте, у меня появилась мечта - учиться в Мастерских в Делегардово. Отец поддержал меня, и мы эту мечту осуществили. А мой верный нянька, друг и союзник - кузнец Степан - отказался отпускать меня одну и поехал вместе со мной в ТехноМагические Мастерские под видом моего денщика.
9. Эрих Зуртамский
Я стукнул кулаком по столу, чернильница подпрыгнула, и несколько маленьких клякс упало на листы с техническими рисунками.
- Ах, ты же щенок!.. Ах ты же... ларррчик со знаниями!
Злость переполняла меня просто выше ватерлинии. Мальчишка! Недоделок! Как у него всё это получается?!
Промокашкой постарался аккуратно собрать чернильные пятна и влил чуть-чуть магии, чтобы стереть следы разлившихся чернил.
«Тренируйтесь работать без магии! Потом, в безмагических зонах, будет легче!» -твердили наставники. Всё верно, там будет легче, но сейчас я всё же магии не пожалею -нужно скрыть свидетельства своей несдержанности, и применить магию для этого совсем не стыдно. Стыдно будет, если кто-нибудь поймёт, почему на этих листах с подписью Л. Арчи разбрызганы чернила...
О моей нелюбви к малолетнему выскочке знали все. И что от одного его вида меня скручивало, тоже знали все.
А сегодня все видели, как щенок передал мне этот свиток, и слышали, как сказал: «Я кое-что придумал, это к Императорскому балу». Впихнул в руки и быстренько свернул в сторону.
Там парней было человек двенадцать, и все из нашей команды. И все это слышали. Зная моё отношению к этому щенку, многие найдут возможность заглянуть в чертежи и полюбопытствовать. А если увидят следы моей несдержанности - кляксы, например -посудачат о моей выдержке и прочих достоинствах. Хорошо, если не станут задавать вопросы с чего это я его не переношу. Сплетни среди мужчин ещё хуже, чем среди женщин. И допустить этого я никак не могу. Поэтому чернила с листов долой! И магии не жалеть!
Этот маленький умник ловко уворачивался от моего внимания. Всегда находил возможность увильнуть от прямого контакта. Почему? Кто знает, его не поймёшь: всегда на лице одно выражение — надменность.
Как же меня это выводит из себя! Этот нос, вечно торчащий в потолок, этот взгляд сквозь тебя! Прямо руки чешутся парня проучить, показать как надо общаться со старостой.
Всякий раз, как на него смотрел, чувствовал себя, словно на охоте: сердце учащало бег, нос улавливал самые тонкие запахи, руки начинали мелко подрагивать, готовые схватить - все признаки адреналиновой гонки.
Оно и понятно - я не скрывал своего отношения. А обращаться щенку приходилось. Я был старостой всего вновь созданного университета. Ко мне шли и с личными просьбами, и если нужно обратиться к мэтрам или гранд-мэтру, если были сложности в учёбе, проблемы общежития, ссоры. Да мало ли что ещё может беспокоить студентов? Во всём, буквально во всём приходилось участвовать лично.
Но мальчишка избегал меня. Я мог по пальцам пересчитать разы, когда он сам подходил ко мне. Чаще либо своего слугу присылал, либо вот так, при большом количестве свидетелей, чтобы я не мог ни подкрасться, ни подойти.
А как тут не подкрасться, если во мне просыпается зверь, охотник? Он же всем своим свим видом, поведением, даже запахом провоцировал во мне охотника. Стоило мне его только увидеть, заслышать его шаги, как всё прямо вибрировало внутри и звало: «Подползи! Слови! Держи!»
Но мальчишка будто чувствовал, и всегда ловко уклонялся. Боялся? Скорее всего.
Может, и это было другое чувство, но я был бы рад, если бы он именно боялся. Это было бы правильно - жертва всегда должна бояться своего охотника.
Злорадная усмешка при этой мысли наползала на лицо. Ну хоть какая-то радость.
Я-то заметил его сразу, при первом же появлении в Академии, а тогда ещё в Мастерских. Ещё на пороге кабинета мэтра Делегардова. Мальчишка вышел первым, за ним - низкий толстяк. Оба выглядели радостными и счастливыми.
Я сидел в приёмной, и меня не заметили. А я заметил. Всё заметил. И то, как папаша сжал руку мальчишке, и как тот сиял. И как отец проговорил, уже выходя в кабинет:
- Я же сказал, что ты будешь здесь учиться! Я знал! - и хлопнул сына по плечу.
Тот раз был единственным, когда этот щенок улыбался. Я запомнил эту улыбку, у него ямочка была на правой щеке. Потом - ни разу, ни единого разу не видел улыбки. Щенок! Зазнайка, надменный зазнайка. С чего он решил, что самый умный?
А потом то представление гения в столовой. Да это же просто цирк! «Вы ещё гордиться будете, что учились с ним в одном учебном заведении!» Град-мэтр, конечно, бесконечно уважаем мною, великий маг и самый сильный техник в империи, но вот такое сказать про мальчишку?.. Что я и буду гордиться местом, в котором учился какой-то щенок? Не наоборот? Да это насмешка, плевок в лицо всему моему роду и каждому его представителю!
