— Проваливай, а то с минуты на минуту вернутся Мика и Сократ, объясняй им потом, откуда ты такой пафосный тут взялся.
Оценивающе оглядев меня с ног до головы, Сатус поцокал языком:
— Утро — явно не лучшее для тебя время. Ты ужасно выглядишь. Одежда мятая, лицо опухшее, волосы всклочены. Да уж, до обеда с тобой лучше не встречаться.
Я остервенело потерла щеки, прогоняя остатки сонливости и заговорила, решив, что если не удается воевать с открытым забралом, то надо попытаться хотя бы договориться:
— Слушай, я понимаю, что хамить и говорить мне гадости — это твоё любимое развлечение, но давай, ты хотя бы выйдешь и дашь мне одеться, затем я найду своего кота и соседку, мы позавтракаем, а потом ты уже на мне оторвешься, ладно?
— Нет, — внимательно выслушав мою пламенную речь, отверг предложение демон.
Склонив голову к плечу, он несколько секунд рассматривал мою шею. Под этим пугающим и одновременно вызывающим какие-то будоражащие ощущения взглядом Сатуса, я вдруг почувствовала, что мне остро не хватает более закрытой одежды. Чего-нибудь сплошного, от макушки до пяток. Например, водолазного костюма. Думаю, я буду отлично в нем смотреться на фоне местных разряженных красоток. Да, отличная идея!
— Нет? — растерялась я, обхватывая себя руками, словно пытаясь прикрыться и одновременно чувствуя себя очень слабой, беззащитной.
— Нет, — лениво подтвердил Сатус. — Это ответ на твое предложение и нет, Микаэлла не придет. Сократ сейчас тоже занят.
В первую очередь, поразил тот факт, что этот заносчивый аристократ знает еще чьи-то имена, помимо своего собственного. И лишь спустя пару мгновений до меня дошел смысл сказанного.
— Что ты сделал? — оседая на кровать, прошептала я.
— То, что и должен был сделать в сложившихся условиях, — сухо проронил Сатус, поднимаясь и выпрямляясь во весь свой немалый рост. Я тут же почувствовала себя песчинкой, над которой уже зависла, изогнувшись, огромная безжалостная волна, готовая смести всё на своем пути. — Я хотел договориться с тобой по-хорошему, но ты моё великодушие не оценила. И подстроила пожар.
— Я ничего не…, - начала я беспомощно.
— …ничего не поджигала, знаю, — жестко оборвал меня демон, не дав договорить. — А еще я знаю, что это твой фамильяр устроил нам внеплановые учения по сражению с колдовским огнем. Вот только он не знал, что семеро тренированных демонов способны справиться не только с голодным пламенем, но и с ордой восставших мертвецов, так что, если вы хотели нас убить, то явно прогадали с методами.
— Мы не…, - вновь начала я, пытаясь объясниться, и вновь неудачно.
— Даже если твой фамильяр действовал самостоятельно, ты, как его хозяйка, в ответе за все его действия, — с нажимом произнес Сатус, выпрямляясь и делая шаг ко мне.
Я невольно попятилась, отползая к стене и вжимаясь в кровать.
— Так что, теперь, — с притворной мягкостью понизил голос демон, склоняясь надо мной, — ты должна загладить свою вину.
Этой ночью он явно был занят не только спасением библиотеки, потому что парень успел переодеться. Теперь на нем красовался черный под горло тонкий свитер и такие же темные брюки. Одежда плотно облегала его тело, демонстрируя немалые мускулы — как сверху, так и снизу. А еще он принял душ. От него не пахло гарью, а ведь должны было бы. Когда я уснула у костра во время одного из школьных походов, от меня потом за пять метров несло горелыми дровами. Лишь спустя несколько дней и с помощью интенсивного использования геля для душа с запахом кокоса, удалось избавить от этого аромата. А от Сатуса так не пахло, напротив, от него исходил приятный свежий аромат, который было сложно объяснить, но который вызывал невольные ассоциации с теплым летним дождем, приносящим приятную прохладу и бодрость после душного жаркого дня, а также с бескрайними цветочными полями и фруктовыми деревьями. На короткий миг мне даже показалось, будто я уловила в этом запахе нотки спелой вишни.
— Сатус! — не выдержав давления, воскликнула я, подхватываясь на локтях и отталкивая демона назад, а дальше уже чуть спокойнее: — Что ты сделал с ними?
Подчинившись, и сделав шаг назад, прекратив нависать надо мной, он развел руки в стороны, словно стремясь всем своим видом продемонстрировать собственную безобидность, что у него плохо получилось, так как априори невозможно выглядеть безобидно с такими повадками и таким взглядом, как у него.
Когда он отошел, я смогла вздохнуть чуть свободнее, но расслабляться было еще очень рано. И очень опасно. Я ощущала эту опасность буквально на вкус.
— С котом твоим одноглазым — ничего, — хмыкнул Сатус, вновь вольготно усаживаясь на кровати соседки и закидывая одну длинную ногу на другую с видом человека, который умеет заключать выгодные для себя сделки.
Чертов дьявол!
— Я же не идиот, чтобы разлучать колдунью, пусть и начинающую, с её магическим помощником, — продолжил повествовать Сатус, разглядывая моё лицо. И кажется, то, что он на нем видел ему нравилось. А видеть он там мог только одно — страх.
— Оно мне надо, лечить тебя потом?
Я ничего не поняла из того, что он сказал, но отступать не собиралась.
— Слушай, чего ты хочешь, а? Давай, не стесняйся, говори! Озвучь прямо сейчас все свои мерзкие пожелания!
Сатус прищурился, выгнув бровь.
— Не такие уж они и мерзкие, — заявил он с сальной ухмылочкой. — Не знаю, что ты там себе нафантазировала, но ты меня не интересуешь. Меня вообще не интересуют особы твоего типа.
— Моего типа? — заморгала я от растерянности. — В каком это смысле?
— Ну, знаешь, — неопределенно взмахнул он рукой в воздухе, словно выискивая в этом самом воздухе нужные слова. — Плебейки. Простушки.
Мои глаза непроизвольно округлились, выпучившись, как у лягушки.
— Я, конечно, согласен с утверждением, что третий сорт — не брак, но связываться с такими всё равно, что начинать отношения с домашней скотиной.
И тут до меня дошло. Да так, словно в меня швырнули иссохшими в прошлом столетии экскрементами мамонта, то есть, и извазюкали в грязи, и сбили с ног одновременно.
И дальше я уже действовала не думая.
Глава 4
Я рванула вперед с намерением вцепиться высокомерному поганцу прямо в лицо. И была уже в паре сантиметров от цели, когда внезапная подсечка сбила с ног, и я отвратительным кулем рухнула на кровать Мики. И ладно, если бы сама рухнула, а так, сверху на меня еще и навалился демон. Но я — дочь своего отца, который учил меня никогда не сдаваться, а потому даже в таком положении я продолжала пытаться выцарапать Сатусу глаза.
Правда, пыталась недолго…
Схватив за запястья, он вздернул мои руки вверх, зафиксировав за головой, а для верности еще и уперся локтями в мои предплечья. Я ощутила себя скованной по рукам и ногам, кажется, даже веревки не смогли бы обездвижить эффективнее.
Но я продолжала бороться. Я брыкалась, ругалась, пыталась ударить его, метя в мужское достоинство, вытягивала шею, надеясь дотянуться зубами до его носа и все это ровно до тех пор, пока сквозь собственное громкое дыхание и сдавленную ругань я не услышала… смех.
Сатус смеялся и смеялся он надо мной.
В один момент прекратив все сопротивление, я замерла, тяжело сглотнула и подняла голову, желая увидеть лицо демона, которое самым неожиданным образом оказалось прямо передо мной. Очень близко.
Слишком близко.
Его глаза напротив моих глаз, его губы рядом с моими губами, его дыхание — на моей коже…
— Удивительно, — прошептал он, склонившись к моей щеке.
Я напряглась еще сильнее, буквально сжавшись всем телом и стиснув пальцы.
— Что удивительного? — голос звучал сипло, сдавленно, в том числе, и из-за того, что в горле все пересохло.
— Даже осознавая всю безвыходность положения, ты продолжаешь бороться. Бороться до самого конца. И вот, что мне интересно: ты не умеешь сдаваться или боишься сдаваться? Чего в тебе больше — нежелания проиграть или страха подчиниться?
