И то, что я думала в отношении этого незнакомца, было настолько дико, что я сама от себя гнала эти мысли!
Псы тут же оказались рядом, не ощущая пронизывающего холода, зевая и виляя хвостами, когда высыпали на улицу и принялись осматриваться, а я несмело ступила на пару ступеней вниз, продолжая держаться за Дочу, что шла рядом, словно чувствовала – без нее мне не справиться.
– Чувствуете что-нибудь? – хрипло и едва слышно смогла прошептать я своим верным, большим и лохматым псам, вздрагивая всем телом и едва не шарахнувшись ничком, когда за моей спиной раздался пронзительный вопль Иниры:
– Это что еще за делегация?! Быстро в койку!!!
Подруга сбежала по скрипучим ступеням со второго этажа, даже не пытаясь накинуть на себя верхнюю одежду, хотя сама была в пижаме, и схватила меня за ворот пуховика, чтобы затащить в дом снова.
– Подожди! Я ищу следы!
– Какие следы, ради всех духов мира?!
– Ночью в доме кто-то был! – прохрипела я, пошатываясь и снова цепляясь за Дочу, чтобы из последних сил удерживать себя в вертикальном положении, видя, как глаза подруги округлились и наполнились на секунду, наверное, даже паникой.
– О чем ты говоришь, Алу?
– Кто-то входил в дом ночью! – повторила я быстро. – И я хочу найти его следы, ведущие сюда!
– Ты хочешь сказать, что кто-то чужой смог пройти в твой дом, учитывая, что рядом с тобой всю ночь спали семеро собак и одна полярная медведица? – вскинула брови Инира.
И я понимала ее сомнения.
Но ведь я не могла вот так обмануться!
– Клянусь, я чувствовала его, ила!
– Только не говори мне, что это снова был твой голубоглазый медведь!
– Это был человек! Я думаю, что мужчина… – я почему-то смутилась, когда произнесла это, хотя и не собиралась рассказывать, как именно он прикасался ко мне.
Просто это было слишком интимно и чувственно, чтобы я могла открыться даже единственной подруге.
Инира долго и пристально смотрела мне в глаза, но в конце концов тяжело вздохнула, хлопнув себя по бедрам ладонями:
– Моя сумасшедшая Алу! Быстро в дом и в койку! Я сама посмотрю, что там есть вокруг дома!
Не знаю, откуда в хрупких руках моей миниатюрной Иниры было столько силы, но она почти без труда затащила меня обратно в дом, стаскивая с меня пуховик и сапоги, чтобы натянуть их на себя. Прямо на босу ногу.
– Ложись! Я скоро! – бодро и беспрекословно скомандовала она мне, подталкивая вместе с Дочей, которая оказалась рядом, и тут же захлопнула перед моим носом дверь.
Что я еще могла сделать, как не послушаться ее, когда мне на самом деле было невыносимо тяжело даже просто стоять ровно, не шатаясь, пока перед глазами плыли блестки?
Болезнь только началась и не собиралась отступать быстро.
Это я уже поняла.
Ноги дрожали, только я не знала, от слабости или потому, что всем своим существом я была рядом с Инирой, шаги которой слышала отчетливо и ясно, как и фырканье моих псов, которые пошли вместе с ней.
Мои семь красавчиков, названные в честь гномов великого Толкиена, во главе с Торином – совершенно черным мощным псом с голубыми глазами.
Я присела на кровать, подпрыгивая на ней, пока Доча устраивалась рядом, явно собираясь продолжить свой сладкий медвежий сон, а я вот я никак не мгла успокоить свое сердце, которое стучало и стучало, наливаясь жаром и волнением.
Когда Инира спустя несколько минут ввалилась в дом, принося с собой колючий аромат холода и пар, я поняла, что подпрыгнула на месте, хватаясь руками на край кровати.
– Есть!
– Да, Алу. Есть. И они явно не медвежьи.
Она приоткрыла дверь, впуская псов снова в дом.
На секунду мне показалось, что меня просто оглушило тем, как сердце заколотилось с новой силой и меня опять бросило в жар!
Незнакомец действительно был в доме и… прикасался ко мне!
Подруга быстро и ловко скинула с себя пуховик и сапоги, но не торопилась рассказать, что именно увидела.
Только подошла к печке и закинула в нее еще дров, а я видела, как она хмурилась и явно раздумывала над чем-то.
Вот только спросить ничего не успела, потому что дверь неожиданно открылась снова и на пороге появился Хант, застав нас врасплох.
В тонкой шапке, из-под которой торчали его русые волосы, и пуховике, меховая опушка на котором покрылась инеем.
А еще своим хитрым пронизывающим взглядом, от которого я быстро спряталась под одеяло по самый подбородок и пожалела, что не успела притвориться глубоко спящей.
Вместо приветствия он улыбнулся, поставив на тумбочку у входной двери увесистый пакет явно с продуктами:
– А я-то наделся застать вас спящими и приготовить стартовый завтрак в стиле холостяка с большим количеством мяса, яиц и очень крепким кофе.
И если я только промычала в ответ что-то невнятное, но обозначающее вялое приветствие, то Инира расцвела буквально на глазах, от такой перспективы явно взбодрившись куда сильнее, чем от ранней прогулки на лютом морозе.
– Ради такого мы можем притвориться спящими, – улыбнулась она очаровательно и заинтересованно, а я с трудом смогла сдержать тяжелый вздох.
Ну ведь нельзя ей было так увлекаться им!
Но, видимо, было уже очень поздно пытаться вразумить подругу и напомнить о том, что ее интерес замечу рано или поздно не только я одна.
Вот только односельчане молчать не будут и расскажут все ее отцу-шаману.
Ата (прим. эскимосский – «отец») души не чаял в своей единственной дочери-красавице, но законы и обычаи чтил свято и рьяно, а потому ждать от него благословления было делом пустым и глупым.
– Или можем помочь в приготовлении, – добавила быстро Инира, с интересом заглядывая в пакет, пока Хант с таким же интересом смотрел на нее саму – облаченную в одну миленькую пижамку и босиком.
– Гуляла? – наконец спросил он, кивая на подругу, на что она быстро закивала головой, тут же выдав то, что я бы сама ни за что не рассказала Ханту:
– Искала следы незнакомца у дома.
Вот черт!
Мои щеки тут же стали красными, и я неловко заерзала под тяжелым одеялом, упорно делая вид, что я пытаюсь устроиться удобнее и якобы не замечаю, как мужчина бросил взгляд своих цепких синих глаз на меня.
– И нашла?
– Да. Кто-то действительно входил в дом ночью. Или очень рано утром.
– Очень рано утром. Это был я.
Было ощущение, что меня просто пнули в грудь.
С разбега.
Ногой.
Эти слова Ханта оглушили и заставили глаза распахнуться, причем не столько в шоке, сколько в полнейшем недоверии!
Как это был он?
Ложь!
Пока я задыхалась от раздирающих чувств от ярости до полного онемения и судорожных попыток сопоставить факты, Инира первой оправилась от шока, тут же прищурившись и спрашивая вполне разумно:
– И зачем ты приходил?
– Переживал за вас. Я спросил в деревне о здоровье Алулы, и никто ничего не смог сказать мне вразумительного, – спокойно пожал плечами Хант, скидывая с себя пуховик и обувь, чтобы направиться на кухню. – Поэтому я решил проверить лично, что у вас здесь происходит.
Инира смотрела на него долго, не моргая и хмурясь, в конце концов вскидывая бровь:
– И пришел босиком?
– Я же рассказывал вам, что закаленный с детства, – улыбнулся мужчина очаровательно.
Даже чересчур.
Жаль, что для Иниры этого было достаточно, чтобы она улыбнулась в ответ и пошла вслед за мужчиной на кухню, а я просто отвернулась к мирно спящей Доче, обняла ее и закрыла глаза.
Я притворялась, что сплю.
Просто не было желания ни слышать разговор на кухне.
Ни кушать то, что приготовила эта сладкая парочка.
Я знала только одно – Хант говорит неправду.
Но для чего делает это, не понимала, как бы ни старалась.
Лишь когда он ушел, так и не дождавшись того, что я проснусь, Инира присела на кровать рядом со мной, тяжело выдыхая:
– Ну, может, уже хватит?
– Что хватит?
– Притворяться, что ты спишь.
Я повернулась к подруге, заглядывая в ее красивые необычные темные глаза:
