Серебристый лоскут, прошмыгнувший за моей спиной, я увидела в зеркале.
Так-так. Крысы? Привидения? Любимая болонка Мэйлеа? Хотя сомневаюсь, что у жены сурового вождя может быть комнатная собачка… тем более такая быстрая.
— Привет, — сказала я своему отражению. — Я знаю, ты здесь. Не бойся, я тебя не обижу.
В ответ неподалёку от сундука упал канделябр. Я обернулась.
— Я не самая великая ведунья, да и не совсем ведунья, если честно… Я не стану требовать от тебя исполнения желаний или содействия в уничтожении мира…
От двери донёсся детский смех. Вот ты как? Ладно же.
Я прикрыла глаза, постаравшись смотреть искоса и сбоку. Долго ждать, рискуя заработать косоглазие, не пришлось — существо возникло слева, с противоположной от входа стороны, похожее на клубок пыли. С победным кличем, в моём исполнении звучавшим как истеричный визг, я бросилась на существо. Оно метнулось вверх, я приземлилась на кучу вываленной из сундука одежды.
— Ты само поселилось на корабле или тебя призвали?
Раздалось шипение, и перед моим носом появилась кошка. Самая обыкновенная на вид, серая с белой манишкой и лапами, миниатюрная. Только тёмные янтарные глаза с обсидианами зрачков смотрели осмысленно и по-человечески возмущённо.
— Вообще-то я не люблю, когда меня называют «оно»! — оскорблённо заявила кошка. — Я — она!
Ух ты!
— Ты фамильяр, — догадалась я.
Глава 2
— Можно подумать, ты никогда раньше не видела фамильяров! — фыркнула кошка и слегка склонила голову набок, изучая меня совсем как… вождь. С удивительно похожей придирчивостью и подозрительностью, сдобренной каплей брезгливости, когда хочешь не хочешь, а приходится иметь дело с тем, что есть.
— Вживую — никогда, — призналась я.
— А говоришь, ведунья.
— Вообще-то ведьма.
— Что-то ты и на ведьму не сильно похожа, — встопорщила усы кошка. — Тебе лет-то сколько?
— Двадцать четыре… исполнилось в этом году.
— А-а, — понимающе протянула кошка и обошла меня кругом. Эй, я что, действительно товар на рынке? Или жизнь с кочевниками плохо влияет даже на волшебных существ? — И впрямь, сила есть… маловато, правда. Возраст, конечно, подкачал…
— Что не так с моим возрастом?
— На всплеск рассчитывать уже поздно, на опыт ещё рано. Что остаётся в сухом остатке?
— У меня есть опыт, — возразила я.
— М-м?
— У меня была… бурная юность.
— Солнце, подростковые опыты меня не интересуют, — снисходительно заметил фамильяр.
— Ты сама здесь откуда?
— Пришла с той, кто привела меня в этот мир. Она погибла, я осталась.
Ведунье хватило сил призвать духа-помощника, но не удалось выжить на дикарском корабле?
— Ищешь новую хозяйку?
— Ищу. Не то чтобы очень хочется, но… В этом мире подобные мне не могут подолгу обходиться без привязки к физическому объекту, желательно воодушевлённому и разумному, поэтому выбора у меня нет.
Я села. Приятно, когда тебя выбирают из целой толпы. Ещё приятней, когда выбирают тебя сугубо на безрыбье.
— Найда.
— Сир. Твоя подруга идёт, — неожиданно сообщила кошка и начала таять в воздухе. — И не одна.
Я обернулась. В сокровищницу вошли трое — Крисельда, хмурый страж варварского добра и очередной кочевник. Кочевник ткнул в мою сторону пальцем и указал на дверь.
— Господин Киндеирн ждёт тебя, — почтительно склонив голову, перевела жестикуляцию девушка.
— Что, прямо сейчас?
Я не согласная! Я одета неподобающе и вообще… у меня голова болит, во!
— Не спорь, — шёпотом посоветовала Крисельда. — Они не умеют и не любят шутить.
— Мне прямо в этом идти?
— Почему нет?
А может, сразу поискать прозрачный пеньюар? Или ещё лучше — вовсе не одеваться. Зачем приличные вещи портить, ибо их, скорее всего, порвут?
Я слезла с тряпичной кучи, огляделась. О, годится.
Завернувшись в парчовый мужской халат, я махнула кочевнику.
— Ну что, веди. Крисельда, не будешь другом и не отнесёшь то, что я отложила, Фрэнгу? И моё старое платье не забудь. Благодарю.
От сокровищницы до покоев вождя было рукой подать, то бишь находились оные через пару коридоров.
Итак, те же и кровать.
— День добрый, — поздоровалась я, едва позади захлопнулась дверь.
И окно закрыто. Предусмотрительный.
Мужчина молчал. Поглядел на халат, едва заметно вздёрнул одну бровь. Знаю-знаю, хороший халатик. Висит балахоном, только голова моя и торчит. Правда, жарко становится.
Несколько унылых минут мы играли в молчанку и гляделки. Стоять на одном месте под пристальным взором было неудобно и неуютно, к тому же ноги начали затекать, и поясница зачесалась. А ещё жутко захотелось потеребить волосы.
Наконец кочевник поманил меня пальцем.
— Не-а, — я отрицательно мотнула головой.
Вождь отказ не принял. Будь на его месте Тоби или любой другой парень, я просто сказала бы пару ласковых и гордо удалилась. Но тут удаляться некуда, да и ласковых кочевник наверняка не поймёт.
— Ладно уж. Только, чур, кинжалы и руки держать при себе.
Хорошо на мехах сидеть. Я украдкой потрогала серебристо-белую шкуру под собой. Красивая. Жалко неведомого зверя, её лишившегося.
— Ну что, чай, кофе, потанцуем? — рискнула я повернуться к мужчине. — А уж как приятно поговорить с интересным собеседником!
Он смотрел на меня из положения полулежа. Задумчиво, с выжидающим умеренным любопытством.
— Слушай… Ой, а ничего, что я на «ты»? Хотя вряд ли вы видите разницу между «ты» и «вы». Так вот, вчера мне показалось, что ты немного понимаешь наш язык. Это правда?
Молчит. Или ему понятны лишь элементарные вещи?
— Найда, — я похлопала себя по груди. — Можешь повторить? Я Найда. Это моё имя. А твоё Киндр… Киндер… ирн. Как-то так, в общем. Я Найда, ты Киндери… Боги, ни в жизнь не выговорю.
Вождь приподнялся на локте, легонько коснулся рукава халата.
— Най-да, — по слогам произнёс он, и я умилилась. Может, всё не так плохо, и я ещё принесу огонь просвещения в тёмные головы кочевников? И меня даже ждёт слава великого миссионера и учителя?
— Правильно, — похвалила я. — Я Найда, а ты… — я указала сначала на себя, потом перевела на мужчину.
— Киндеирн, — в подтверждение вождь ударил себя кулаком в обнаженную грудь.
— Да. Повторять не буду, всё равно не смогу. А это… — эх, маловато в покое предметов, потренироваться не на чем. — Это халат, — я подняла длинную полу. — Одежда. Халат надевают после ванны или перед сном.
— Ха-лат.
А дела-то идут!
— Окно. За ним земля.
— Земля далеко, — поделился мнением кочевник.
— Я заметила. Точнее, не заметила, что для меня было только к счастью. На такой высоте испугаться и потерять концентрацию как делать нечего, и полетишь ты потом… — я пальцем изобразила нисходящую спираль.
— Земля больно.
— Точно. И мерзко, потому как останки твои никого не вдохновят. Давай попробуем что-нибудь посложнее? Это корабль. Корабль летит.
— Ко-раб, — послушно повторил мужчина.
— Корабль, — поправила я.
— Ко-рабль.
— Умница. Вот, а это кубок. Из него пьют, — я потянулась за крупной, в узорах, ёмкостью, дабы добавить уроку наглядной демонстрации.
Кубок стоял на низком столе, стол придвинут к ложу. С противоположной от меня стороны. Я перегнулась через вождя, искренне надеясь ухватить искомый предмет. Эх, надо было встать и обойти кровать да теперь поздно. И кубок близко, надо только ещё немного потянуться и…
Есть! Цапнув кубок за ножку, я поскорее выпрямилась, пока вовсе не разлеглась на кочевнике, что наверняка будет воспринято как моё полное, безоговорочное согласие на…
— Ай!
Голова и впрямь заболела, не оценив рывка. И мужчина тут же сел, загородив свет.
Мама дорогая, почему ты родила такую непутёвую дочь?
Замерев в склонённой позе над… эм-м… бёдрами вождя, я печально обозрела то, о чём уже сообщила боль в голове. Каким-то загадочным образом длинная прядь зацепилась за массивную пряжку на ремне штанов кочевника и, кажется, там и застряла, не давая принять более солидное положение. Одной рукой я упиралась в ногу мужчине, в другой держала злосчастный кубок, судя по весу, ещё и не пустой. Справа в неприличной близости имелся пресс в вожделенных, но подчас труднодостижимых кубиках и грудь, прилечь на которую любой девице было бы не стыдно.
