Реос незаметно глянул в мою сторону, вопрошая, и я сделал знак кончать слизняка. Можно было его и отпустить — и ежу уже понятно, что на Летэ не произведет нужного эффекта его наглядное убийство, но на кой оставлять жизнь такому ничтожеству, если взять и удавить куда как приятнее.
Я встал, отряхнул задницу от земли и листьев и выждал еще немного, готовясь к своему эффектному появлению. Женишок забулькал, захрипел и затих, а вот Летэ так и не закричала, даже тогда, когда парни повалили ее и стали рвать одежду и нагло лапать, изображая намерение отыметь всем вместе. Она тряслась и молча плакала, но что-то… какая-то обреченность, окружающая ее, как плотное облако, однозначно подсказывала мне, что нужного результата не будет. Она просто вытерпит всю боль и унижение, ведь другого в жизни и не видела, и не взорвется. Теперь я понял, что все же план придется осуществлять до конца, а точнее, нужно было начинать, собственно, с последнего пункта — с соблазнения и внушения иллюзии любви и обещания шанса на другую, красивую жизнь. Только позволив родиться в себе надежде, она станет уязвима для наших попыток добраться до заключенной в ней тьмы. Пока нет надежды, а одна лишь покорность обыденности, нечего топтать, нечем спровоцировать. Лишь показав ей разницу, поманив волшебством чего-то иного, получится лишить девчонку всех тех слоев толстой защитной кожи, что она нарастила за годы мерзкого обращения.
Расправив плечи и задрав подбородок, я закричал: «А ну отпустите девушку, грязные животные!» и ломанулся по берегу реки, врезаясь в толпу лапающих Летэ сослуживцев.
Само собой, они отвесили мне изрядное количество тумаков, но я все же «обратил их в позорное бегство», а в награду получил потрясенный и полный неподдельных эмоций взгляд девчонки. Конопатое простоватое лицо залито слезами, а глаза были светло-светло-голубыми. Терпеть не могу такое сочетание, пусть даже и нет у меня особых пристрастий во внешности баб, учитывая, что дело я имею принципиально только со шлюхами. Но эти веснушки и почти прозрачные глазки…Тьфу, аж тошно от этого сочетания внешней невинности и дурацкой доверчивой благодарности. Еще и слова мне не сказала, а уже вижу, что моя с потрохами. Как же все это просто, даже не смешно!
Демонстративно рухнул на колени, прижимая со сдержанным мужественным стоном руку к животу, сплевывая кровь, и она отмерла, кинулась ко мне, неуклюже стискивая разодранное на груди платье.
— Благодарю, благодарю вас за помощь, благородный герр! — давя всхлипы, затараторила она, а мой взгляд неожиданно зацепился за торчащий из тряпья, в которое превратилось ее платье, темно-розовый сосок. Немного крупноватый для таких небольших сисек, но мой член внезапно это одобрил, начав наливаться, а язык непроизвольно прошелся изнутри по небу, как будто прикидывая, как эта вершина может ощущаться у меня во рту. Ну только такого мне еще не хватало! Мне такое строение женской груди даже и не нравится обычно, но, с другой стороны, я молодой здоровый самец, и чтобы трахнуть бабу, мне не нужно воспылать к ней и каплей настоящего влечения, достаточно ее доступности. А трахать эту мне по-любому придется, так что даже хорошо. Хоть не нужно будет самому себя рукой накачивать или представлять кого поаппетитнее, когда ей между ног залезу.
— Я вам так благодарна, так благодарна! Даже не представляю, как это выразить! — лепетала наивная бестолочь. Дай тебя трахнуть, да стань Зрящей по-быстрому — вот и вся благодарность.
— За такое не благодарят, прекрасная мистри! — Последние слова чуть в горле не застряли, не так уж и легко, оказывается, корчить из себя хорошего парня, особенно без практики.
Вся моя обходительность и хорошее отношение в этой жизни будут принадлежать лишь одной женской особи в этом мире — моей паре, вот поэтому я и пользовался исключительно услугами платных профессионалок, перед ними комедии ломать с обходительностью не нужно. То, что у меня с женщинами, до того как я встречу свою истинную, и рядом не должно стоять с тем, что будет для нее. Даже прозрачные намеки и прямые приглашения от аристократок я отметал без всякого сожаления. С этими расшаркиваться нужно, притворяться, что, типа, уважаешь, хотя, по мне, они еще хуже шлюх. Те хоть не скрывают, что раздвигают ноги ради денег, а дамы высшего общества (по сути, те же шалавы) хотят заполучить под хвост хрен реального жеребца, коими мы слыли, но при этом он еще должен изображать восхищение, обожание и благодарность за то, что эта высокородная бл*дь снизошла до простого стражника-полуживотного. Аж тошно!
— Кто? — опешила девчонка. Что, к тебе в жизни не обращались уважительно, бестолковая птичка? Кроме «эй, подай» и «пошла вон», небось ничего и не слышала?
Всхлипывания полились сплошным потоком, девка завыла, размазывая слезы по конопатым щекам, и кинулась мне на шею. Ну твою же мать! Как же я ненавижу бабские истерики! Плевать, насколько они оправданы. Бесят и никакого сочувствия во мне не вызывают, наоборот, желание свалить как можно быстрее.
— Тише, милая, все уже закончилось! — закатил я глаза и неловко обнял ее. — Давай я тебя домой провожу, красавица.
От изумления она даже заткнулась, позволяя мне облегченно выдохнуть, и подняла ко мне свое зареванное лицо. Ну, что сказать… не уродина. Нос аккуратный, глазки вроде поярче будут, чем сразу показалось, губки что надо, пухленькие. Мой член такую форму очень одобрил, снова заворочавшись что-то чересчур бодро, но кроме него с какого-то перепугу поднял с любопытством голову и зверь.
Зараза, надо было вчера все же найти проститутку и опустошиться до сухих яиц, прежде чем спать завалиться. Сейчас бы не мешалось беспокойное либидо.
— Нет, мне нельзя домой так! — глянула она на свое платье и ахнула, опять хватаясь за разодранные края ткани, держать которую забыла, когда вешалась мне на шею. Зато я успел очень неплохо рассмотреть ее грудь целиком. Трахать ее буду на спине, однако. Хоть поглазею, как она подпрыгивать будет, ага.
— Почему нельзя?
— Если отец подумает, что меня… что я уже порченая — прибьет вовсе. Кто возьмет-то?
Да я сам лично и твоего якобы отца, и его выродков спалю вместе с постоялым двором, как только тебя заберем, дура! Непонятная злость вскипела, на мгновение затмевая взор, хотя с чего бы? Все, чего достойна эта ситуация, — это максимум раздражения из-за промедления.
— Я лучше тут на камнях свое второе платье высушу и в нем домой вернусь.
Ау, дорогуша, вон на песке твой бывший женишок лежит, тухнет, как дохлая рыбина, а ты о том, в каком виде домой вернешься, только думаешь? Настолько плевать на него было, или так и правда отчима боишься? Впрочем, да насрать мне!
— Что же, тогда позвольте хотя бы охранять вас тут пока, прекрасная мистри, и все равно сопроводить домой в целости! — расшаркался я и снова охнул, напоминая, что весь тут пострадавший спаситель.
Ее голубые зенки распахнулись, и она едва не заметалась по берегу, подбирая разбросанные тряпки.
— Я мигом, благородный герр!
— Для тебя я просто Лордар, милая! — едва не скривившись от пафосности, ответил я и выбрал место присесть.
Хоть бы не уснуть тут, изображая очарованного ее прелестями придурка!
Глава 5
— Помощь. Защита. Сопровождение, — перечислила Летэ и, не коснувшись уже избавленного мною от скорлупы яйца, взялась так же неуклюже чистить другое.
Как же бесит! Каждым движением и вдохом. Уставился на ее ключицу и плечо, оценивая опытным взглядом повреждения — у нас ведь на них нюх от природы. Похоже, перелома нет, выбито плечо. Должно быть дико больно. Но мало тебе, дрянь!
Зная наверняка, что ее реакции и близко не сравниться с моей стремительностью, моментально убрал тарелку на кровать, схватил Летэ за здоровую руку, дернул на себя, поднимая, и тут же толкнул к стене.
— Не см… — только и успела она прошипеть, прежде чем я уперся левой ладонью в центр ее груди, фиксируя, и рывком вправил плечо.
