свежих овощей и тюбик пряного соуса с завинчивающейся крышкой. А в герметичном подогреваемом контейнере под прозрачным куполом дымилась и источала умопомрачительный аромат покрытая золотистой корочкой прожаренная ножка горного репла.
В салоне на миг наступила идеальная тишина. Впрочем, очень скоро её нарушили треск разрываемых упаковок, смачный хруст, чавканье и стук приборов о тарелки. А ещё неизбежные комментарии — не в силах были низшие не поделиться с соседями своими впечатлениями:
— Чего так мало-то? Мне это на один укус!
— Хватай быстрее, а то улетит!
— Вкусно безумно, вот бы вторую порцию...
— Экономят на нас высшие.
— А ты думал, нас ждёт банкет? Перелёт и так дорогой.
— Вот прикол будет, если они и для себя так готовят.
— А ещё роскошнее не хочешь?
— Ну и для кого все эти украшательства? — недоумевал Дьяр, обгладывая крошечную косточку, свободным концом продетую в маленькую, ажурно вырезанную салфеточку, и высасывая из тюбика соус. — Такое и готовить замаешься, а зубам-то без разницы, что молоть. Лучше бы порции сделали побольше.
Фрая пожала плечами. Несмотря на согласие разума с высказанной точкой зрения, на душе было приятное умиротворение, и возмущаться не хотелось.
В общем-то, не так уж и плохо. Главное, вкусно. И действительно, это могут быть дорожные порции. А в академии от голодных и полудохлых студентов никакого толка не выйдет. Значит, кормить будут как следует.
Ну насыпали всякой мелочовки, ну по своей прихоти зачем-то потратили силы и время на ненужные изыски, так это же чужие традиции. К ним придётся приспособиться, никто ради низших не станет привычки менять. И, по идее, надо бы пусть не принимать, но хотя бы уважать иной уклад жизни.
Грязная посуда скрылась в тумбе, а она сама опустилась обратно в пол. По потолочным светодиодам над головами пассажиров пробежали голубые искорки, сложившиеся в надпись: «Свободное перемещение разрешено! Двигайтесь осторожно, держась за поручни», а сами опоры немедленно опустились с потолка.
— Чем займёмся? — потягиваясь, широко зевнул, показав идеально ровные белые зубы, Дьяр.
— Давай пока в креслах посидим.
— Ну да, сейчас все в туалет ломанутся, — согласился парень, посмотрел на свою соседку, вернее на её волосы, и засмеялся.
— Ты чего? — не поняла она причин веселья.
Привычным движением попыталась заправить непослушную прядь за ухо и обнаружила, что все её шикарные длинные волнистые волосы приподнялись, окутав голову пушистым облаком.
— Нужна лента! Или резинка! — сообразила девушка, дёрнулась было, чтобы поискать в своей сумке, но вспомнила, что она-то об этой незаменимой вещи не задумалась раньше и из дома не взяла. Пришлось старательно сгребать разлетающиеся невесомые нити и пытаться сплести из них косичку.
Дьяр, посмеиваясь, пытался ей помогать, но больше мешал. В итоге едва не грохнулся с кресла, получив ощутимый тычок в бок и напутственное: «Отвали».
— Дай хоть завяжу. А то опять в стороны разлетятся, — не отступился парень, пошарив в карманах и вытащив обрывок шнурка.
Фрая сама бы справилась, и хотела было привычно послать куда подальше желающего до неё дотронуться, но неожиданно для самой себя протянула соседу кончик толстой тёмно-русой косы. И с неосознанным пристальным вниманием смотрела, как пальцы осторожно касаются непослушных прядок, сначала нежно оглаживая, выбирая место, а затем опутывая и стягивая шнурком.
Ощущение было, словно он не волос касается, а кожи. Голой, чувствительной, уязвимой. И это рождало в теле томительное волнение, от которого перехватывало дыхание и скручивалось тугим узлом в низу живота.
Такого Фрая ещё не испытывала. Никогда ей не хотелось физического контакта с парнем так, как сейчас. Даже такого невинного контакта. А ведь в школе и за косу мальчишки дёргали, и за руки хватали, и по заду шлёпали, и в углу зажимали. Да и она сама в ответ вихры выдирала, по яйцам могла запросто врезать за наглость, подножку подставить... Но всё это воспринималось спокойно, как само собой разумеющееся. Сейчас же словно что-то вдруг резко изменилось, переключилось, кардинально меняя реакции организма и ставя иные приоритеты.
— Пахнут они у тебя вкусно. — Дьяр лучезарно улыбнулся, шутя ударил получившимся пушистым хвостиком по своему носу и потянул Фраю за косу на себя. — Так бы и съел. Целиком. Вместе с тобой.
— Дикарь, — «посочувствовала» она его нестандартным стремлениям, отбирая волосы. Заставляя себя отвлечься от совершенно бессмысленных сейчас желаний, оглядела салон.
Деятельные по своей натуре низшие, едва получив возможность, принялись осваивать новое для себя место обитания.
Жители Чёрного Мира не летают на космических кораблях. Зачем? Это высшим нужно закупать на планете те ресурсы, которых нет у них на спутнике. Отвозить свои технологии и устройства на экспорт. Летать на свою орбитальную станцию Межмирья и обратно в Белый Мир. А обитателям Чёрного Мира покидать свою родину совершенно незачем. Ну разве что ради вот таких привилегий от жителей Белого Мира. Раз уж предлагают, надо пользоваться. Не имеют низшие привычки отказываться. Тем более от полезных и необременительных для себя перспектив.
Решив так же, как и сокурсники, испытать всё, что можно, Фрая отстегнула ремень безопасности и, схватившись за ближайший поручень, оттолкнулась от сиденья. Ноги тут же взлетели выше головы, мир перевернулся, физиономия заинтригованно наблюдающего за манёврами девушки Дьяра оказалась свисающей с «потолка», в который превратился пол. Понятие верх-низ в этом невесомом мире напрочь отсутствовало.
— Погоди, я с тобой, — заторопился парень, пытаясь сладить с фиксатором. Через минуту и он забавно дёргался, пытаясь определиться с «правильным» положением и одновременно с этим удержать норовящую с него сняться рубашку.
И только теперь Фрая догадалась, почему в письме-приглашении было чёткое указание не надевать в дорогу никаких юбок, платьев и свободных блуз и рубашек. Вот нарушитель правил и пострадал... Должно быть, просто не придал значения чужим советам. Счёл требования высших нелепым ограничением личной свободы.
— Застёгивайся! — приказала она, одной рукой хватая растерявшегося друга за плечо, другой крепко сжимая свой поручень. Однако, когда Дьяр с опаской разжал пальцы, поняла — удерживать его сложно. Оба тела — и женское, и мужское — упрямо стремились куда-то уплыть, развернуться, разделиться.
Руки ещё хватались за поручни, цеплялись за одежду пытающегося сладить с пуговицами парня, но сил у Фраи оставалось всё меньше. Привычной опоры под ногами не было, они беспомощно болтались в воздухе. И столь же хорошо девушка понимала — отпускать поручень не лучшая идея, поплывёшь по салону, и не факт, что не влепишься в кого-нибудь
