своей жизни, потому что полюбил меня.
В декабре прошлого года, после того, как мы с папашкой немного повздорили из-за Атланты, он дал мне выбор. Либо я уйду со своей позиции власти в Стае, либо он нападет на город. Десятки тысяч жизней с одной стороны, должность консорта с другой. Я решила уйти. Мы не были готовы сражаться с Роландом. Люди умрут из-за меня, и, в конце концов, мы проиграем. Я не смогу вынести чувства вины, поэтому я покинула Стаю, чтобы выиграть нам время. Кэрран решил уйти со мной. Стая была недовольна его решением, но ему было все равно.
— Скучаешь по этому? — спросила я.
— Что, по Крепости?
Забавно, как он сразу понял, о чем я спрашиваю.
— Да. Быть Царем Зверей.
— Не особо, — сказал Кэрран. — Мне нравится как у нас сейчас: выполнил работу — иди домой. В этом есть окончательность. Если оглянуться назад я могу сказать, что к сегодняшнему дню я многого добился. Мне нравится знать, что никто не постучит в нашу дверь и не потащит меня заниматься каким-нибудь дурацким дерьмом. Больше никаких комитетов, никакого мелкого соперничества и никаких свадеб.
В поле зрения появился большой клен, растущий перед нашим домом. Он был цел. Может, дом тоже выстоял.
— Я не скучаю по Стае. Я скучаю по тому, как она работает, — сказал Кэрран.
— Что ты имеешь в виду?
— Она похожа на сложную машину. Все эти кланы, альфы и их проблемы. Я скучаю по ее настройке и по тому, как сделать все лучше, но я не скучаю по давлению. — Он ухмыльнулся, угрожая луне своими страшными зубами. — Знаешь, что мне нравится в том, что я не Царь Зверей?
— Ты имеешь в виду, помимо того, что мы можем есть, когда хотим, спать, когда хотим, и заниматься сексом без перерыва в уединении?
— Да, кроме этого. Мне нравится, что я могу делать все, что, черт возьми, захочу. Если я хочу пойти и убить нескольких упырей, я иду и делаю это. Мне не нужно сидеть на трехчасовом заседании Совета Стаи и обсуждать достоинства убийства упырей и его влияние на благосостояние Стаи и каждого проклятого отдельного клана в частности.
Я тихо рассмеялась. В Стае было семь кланов, разделенных по типу зверей, и в каждом клане было по два альфы. Иметь дело с альфами, должно быть, было одним из кругов ада.
Кэрран пожал мускулистыми плечами.
— Смейся, сколько хочешь. Когда мне было пятнадцать, и Мэхон подтолкнул меня к власти, я сделал это, потому что был молод и глуп. Я думал, вот она, корона. Я и не подозревал, что вместо нее я получу шар с цепью. Теперь я сорвался с цепи. Мне это нравится.
Я притворилась, что дрожу. Учитывая то, как он сказал «мне это нравится», мне не пришлось особо притворяться.
— Сорвался с цепи. Такой опасный Ваше величество.
Он взглянул на меня.
— Ты какой-то пугающий, чтобы впускать тебя в дом. Я не знаю, смогу ли я рискнуть заснуть рядом с тобой, таким Освобожденным. Кто знает, что может случиться?
— Кто-то разве говорил о сне?
Я открыла рот, чтобы подразнить его, и закрыла его. Мне не был виден дом, но мне стал виден участок лужайки перед домом, окрашенный желтым электрическим свечением. Было уже за полночь. Джули, моя подопечная, давно должна была быть в постели. Не было никаких причин для того, чтобы горел свет.
Кэрран перешел на бег. Я пришпорила Обнимашку.
Обнимашка воспротивилась. Очевидно, ей не хотелось бежать.
— Ослица, давай уже! — прорычала я.
Она попятилась.
К черту все это. Я спрыгнула с ее спины и побежала к дому. Дверная ручка повернулась в моей руке. Я рывком распахнула дверь и ворвалась внутрь.
Мягкий электрический свет заливал нашу кухню. Кэрран стоял в стороне. Джули сидела за столом, завернувшись в одеяло, ее светлые волосы были в беспорядке. Она увидела меня и зевнула. Я притормозила ровно настолько, чтобы не врезаться в кухонный стол, ворвавшись на кухню. Однорукая девушка с гривой темных вьющихся волос сидела за столом напротив Джули, перед ней стояла чашка кофе. Джордж. Дочь Мэхона и секретарь Стаи.
Она повернулась ко мне, ее лицо было измученным.
— Мне нужна помощь.
***
ДЖУЛИ СНОВА ЗЕВНУЛА.
— Поки-чмоки. Я пошла спать.
— Спасибо, что посидела со мной, — сказала Джордж.
— Нет проблем. — Джули обмоталась одеялом и стала подниматься по лестнице.
Что-то глухо стукнуло.
— Я в порядке! — крикнула она. — Я упала, но я в порядке.
Она протопала вверх по лестнице, а затем звук закрывающейся двери возвестил, что она добралась до своей спальни.
Я пододвинула стул и села. Кэрран прислонился к стене. Он все еще был в своей звериной форме. Большинство оборотней могли менять форму только один раз за двадцать четыре часа. Перемена дважды за короткий промежуток времени в значительной степени гарантировала, что они потеряют сознание на несколько часов и проснутся голодными. У Кэррана было больше возможностей, чем у большинства, но у нас была долгая ночь, и смена формы, скорее всего, вырубит его. Вероятно, он не хотел быть вялым в разговоре. После того, как семья Кэррана была убита, Мэхон нашел его и взял к себе. Кэрран вырос вместе с Джордж. Ее настоящее имя было Джорджетта, но она угрожала вырвать руки тому, кто воспользуется им — и она была ему как сестра.
— Что случилось? — спросил Кэрран.
Джордж глубоко вздохнула. Ее лицо было бледным, черты резкими, будто кожа была слишком туго натянута на лице.
— Эдуардо пропал.
Я нахмурилась. Клан тяжеловесных в основном состоял из медведей-оборотней, но некоторые из их членов оборачивались в других крупных животных, таких как кабаны. Эдуардо Ортего был буйволом-перевыртышем. Он был огромен в любой форме. В драке он не сражался, он, как бульдозер, сбивал противников с ног, и они больше не вставали, когда он перекатывался через них. Мне нравился Эдуардо. Он был честным, прямолинейным и храбрым, и он в мгновение ока поставил бы себя между опасностью и другом. Также он был непреднамеренно шумным, но это не имело отношения к делу.
— Ты говорила со своим отцом? — спросил Кэрран.
— Да. — Джордж посмотрела в свою чашку. — Он не показался мне расстроенным.
С чего бы Мэхону радоваться исчезновению Эдуардо? Буйвол-перевертыш был одним из лучших бойцов клана тяжеловесных. Когда мы отправлялись на Черное море за панацеей для Стаи, клану тяжеловесных было выделено три места в нашей команде. Джордж вызвалась на первое, Мэхон взял на себя второе, а на третье он выбрал Эдуардо.
