— А ужин?
Он поднялся на ноги и направился в ванну, проигнорировав вопрос. За дверью послышался шум воды. В это время я поднялась с кровати и расстелила ее впервые. Пришлось повозиться с бельем. Оказалось, оно оставалось в шкафу и одеяла с подушками нужно было облачить в наволочки. Справилась как раз к приходу супруга. Адам подошел ко мне сзади и приобнял за талию влажными руками. Я почувствовала его дыхание на шее, шепот и желание. Говорить о Диалоне не время.
Несмотря на усталость, блондин не забыл о том, как мало у нас времени друг на друга. Взорвав тюрьму простыней, этой ночь мы снова забылись друг в друга и только навязчивый звонок системы оповещения пробудил меня ранним утром.
— Мм… еще так темно?
— Пять утра, — протянул Адам, едва отрывая лицо от подушки, — Пора.
Пересилив себя, я успела схватить его за руку, выбираясь из-под одеяла. Парень улыбнулся, вяло повалившись обратно спиной на кровать. Блондину нравилось внимание, которого долгое время я невольно лишала его.
— Не хочу тебя отпускать.
— Придется, Эмбер. Но я вернусь.
Я собралась с силами, понимая, что нельзя откладывать новость. Вечера не время для разговора, но хотя бы утром.
— Адам, мне нужно уехать в Диалон. Ты поможешь мне?
— В Диалон? — повторил блондин удивленно. Парень приподнялся и сел, — Нет! Исключено.
— Ты не понимаешь. Это дело жизни и смерти.
— Если речь идет о Диалоне, то это всегда вопрос жизни и смерти. Там опасно, Эмбер. Какой бы ни была причина визита.
Я пододвинулась ближе к супругу, положив подбородок на его плечо. Но тот не отреагировал. Адам сверлил взглядом одну точку, а скулы военного сводило от напряжения. От утренней сонливости на его лице не осталось и следа.
— Знаю, что ты думаешь, но повод совсем другой. Я бы не стала…
— Нет, — выдохнул Адам, — Ошибаешься. Я ни о чем таком не думаю. Ты ведь расскажешь, зачем в первый же день пребывания на базе потребовалось ехать в такую даль?
— Томасу нужно лекарство.
— Томасу?
Адам обернулся ко мне, сведя брови. Он не сразу понял, о ком идет речь.
— Сын Анны. Ему всего три и он тяжело болен. Находится в местной клинике. Ребенку нужны препараты и ингаляции. Здесь такого нет. Лекари сделали запрос в Андарион на ближайшую поставку…
— Не вариант! — металлическим голосом ответил парень. Он знал ситуацию лучше меня, — Если из Андариона что и придет, то только с общим грузом. А это нескоро. У города перебои в системе. Объявлен режим повышенной готовности.
— Не знала.
— Да, ведь Гарнизон расположен по кольцу от главного купола. Он не часть структуры.
Вот бы увидеть Андарион со стороны. В пути мне не удалось рассмотреть ни гарнизон, ни город издалека. Они по-прежнему выглядят масштабным куполом только в моем воображении.
— Вот почему я хочу поехать в Диалон, — продолжила я, косясь в сторону блондина, — Эти же лекарства есть там. Анна хочет поехать сама, но я думаю, лучше мне. У нее двое малышей.
— Понимаю проблему, Эмбер, но это чертовски опасно. Я ведь не смогу сопровождать тебя. Ты знаешь, я военнообязанный и связан по рукам и ногам.
— Знаю.
Я коснулась ладонью губ парня, а затем потянулась ближе к его лицу и нежно поцеловала Адама. Супруг отреагировал на ласку, запустил руку мне в волосы и продолжил нежные прикосновения настойчивее, пока я не отстранилась, прошептав, — Поэтому прошу отпустить меня одну. Я туда и обратно. Все получится!
— Нет, — твердо ответил Адам, сверля меня серьезным взглядом голубых глаз, — Эмбер, мы семья и теперь я ответственен наши жизни. Я не могу отпустить тебя в центр ада одну. Подожди до вечера, я попробую решить вопрос и добиться двухдневной командировки.
— Но это целый день. Он ведь ребенок, вдруг что-то случится?
Блондин ничего не ответил. Он молча поднялся с кровати, подошел к окну и некоторое время рассматривал горящую огнями Пустошь в легком засвете рассвета. А после и вовсе скрылся в ванной.
— Прекрасно, — прыснула я, поднимаясь с кровати. К горлу снова подкатывало неприятное ощущение беспомощности, а вместе с ним и тревога. Анна могла поехать за лекарствами уже сегодня, но мне придется задержать ее неопределенностью…
Я прошлась к шкафу. Из одежды выбирать почти нечего. Платье, домашняя белая пижама и роба. Выбрала второе. Хотела приготовить завтрак, как должно супруге, но не успела. Адам подоспел на подмогу. Он почти ничего от меня не требовал. Как и в гарнизоне, привычные домашние дела выполнял сам. И всегда улыбался, даже когда я злилась, даже когда не стала отвечать на его вопросы.
А перед уходом, парень притянул меня к себе силой. Мы уткнулись друг другу нос к носу и сердце застучало быстрее обычного от взгляда воина.
— Я хочу, чтобы ты понимала одно — в Пустоши люди теряют друг друга внезапно и быстро. Все, что я делаю, пытаюсь защитить тебя.
— Но ребенок…
— Я даю слово, что найду способ помочь.
Парень поцеловал меня, и внутренний гнев погас. А после остался холод одиночества. Блондин принадлежит войне, а я постоянному ненавистному ожиданию… И все же я до конца не понимала, почему Диалон так опасен? Пустошь не кажется местом военных действий, если не считать то, что происходило на дороге. Здесь ведь спокойно! Но супруг не соврал. И в качестве доказательства правоты Адама, примерно в десять утра, когда я наливала в стакан воды из прозрачного графина, пол и стены задрожали, а затем последовал такой удар, что меня с силой отбросило в стену. Графин разбился в мелкую крошку, а на панорамных окнах с внешней стороны побежали мелкие трещины. Откуда-то снизу вьющимися кубами поднимался черный дым. Я попыталась встать, чтобы подойти ближе к окну и посмотреть, что именно горит: Витрум или база? Но, опираясь руками о пол, я резко соскользнула и вскрикнула от пронзающей боли. Блестящее покрытие перепачкалось в алой крови. Я подняла руки и ужаснулась — ладони в порезах от стекла, а пара небольших осколков торчат рядом с большим пальцем.
Сжав зубы, я вытащила один, а затем другой. Кровь теперь была и на одежде.
— На нас напали? Что происходит?
Вдоль потолка замигала голубая световая полоса, а здание мгновенно наполнилось раскатом противного пищания, доносившегося отовсюду. Следом громкий женский голос железным тоном с повторениями потребовал спуститься по аварийной лестнице в подвалы.
Надо выбираться. Я схватилась за край кухонного шкафа и, опираясь на стену, поднялась на ноги. В глазах двоилось, голова сильно кружилась. Ориентироваться стало сложно, особенно когда погас основной источник света. Шаг за шагом я пробиралась к входной двери, а в голове заиграли голоса:
'— Почему он должен уехать в город? — У Эбена нет родителей, поэтому его будет воспитывать система.
— Я тоже хочу в город!
— Пока нельзя. У тебя ведь есть папа и мама. Как же ты их оставишь?
— Но я хочу поехать с Эбеном!
— Поедешь, но когда станешь взрослой. Вы поженитесь и всегда будете вместе'
Я четко увидела солнечный свет и окна с синими занавесками. А рядом мальчик. Он серьезный и мы… Кажется мы друзья.
— Эбен знает кто я… — схватившись за голову, я застыла у двери, — И знал меня с самого начала!
Глава 3. Выбор
Я передвигалась по коридору на ощупь. Кое как в полутьме нащупала ручку двери, открыла ее и осмотрелась вокруг. В холле здания бесперебойно горел яркий свет. Паники среди жителей, несмотря на тревожное звуковое оповещение, не было. Женщины с детьми и несколько мужчин направлялись ровным строем в две стороны. С моего этажа направо, а с нижнего — налево, и точно в таком же порядке действия повторялись этажами ниже.
Меня, стоявшую у перил, никто не замечал. Ни кровь, ни странное поведение и полное непонимание происходящего не привлекли внимания. Словно такое случается часто.
Надоедливый голос оповещения напоминал — «пора спускаться», а я никак не могла собрать все мысли воедино. Я должна была вспомнить и крохотные осколки прошлого свербели сознание. Казалось, если я переключусь на звуки и внешнюю среду, то окончательно потеряю тонкую нить памяти, словно эфемерный сон после пробуждения. От напряжения я схватилась за голову и присела на корточки. Я пыталась воссоздать в памяти образ той самой женщины, которая говорила со мной и Эбеном в детстве. Этот хриплый голос человека в годах… Низкий и очень приятный. Его хотелось потрогать, обнять… Как будто вместе с ним обретаешь защиту от всего агрессивного мира, вместе с этим голосом находишь покой.
