отсутствия; Клэр вчера сказала, что они с Джейми и сами вернулись лишь около месяца назад.
— Много здесь появилось новых поселенцев, с тех пор как мы уехали? — спросил он у Бобби, который сидел рядом на скамье, держа в руках тарелку каши.
— Уйма! — закивал Бобби. — Семей двадцать, не меньше. Хотите молока с медом, преподобный? — Он любезно подвинул гостю горшочек меда. По суровой шотландской традиции кашу приправляли солью, но Бобби был англичанином, и в виде исключения ему дозволялось подслащать свой завтрак. — Ой, совсем забыл спросить: вы все еще пастор?
Клэр вчера тоже об этом спрашивала, однако вопрос снова застал его врасплох.
— Да, — подтвердил он и налил из кувшина молока. Сердце забилось от волнения.
Роджер и правда им был. Хотя и не вполне на законных основаниях. Конечно, он целый год проводил в Ридже крестины, венчания и похороны, а также читал проповеди и выполнял прочие обязанности пресвитерианского священника. Так что местные жители по праву считали его таковым. Однако он не проходил официального обряда рукоположения. По крайней мере, пока.
— Возможно, я зайду к новым поселенцам, — бросил он невзначай. — Не знаешь, они католики? Или другого вероисповедания?
Вопрос был риторическим: все обитатели Риджа прекрасно знали и не стеснялись обсуждать религиозные предпочтения соседей, хотя и не всегда в открытую.
Эми поставила перед гостем оловянную кружку с цикорием и со вздохом облегчения села, намереваясь позавтракать традиционной соленой кашей.
— Пятнадцать семей католиков, — начала она перечислять. — Двенадцать из них — пресвитерианцы, три — методисты «Голубого света». Остерегайтесь этих людей, преподобный!.. Хмм… Еще вроде парочка англиканцев… Орри!
Эми вскочила, чтобы предотвратить катастрофу: шестилетний Орри, пыхтя, поднял над головой полный ночной горшок, собираясь опорожнить его на Джема. Тот полусонно моргал, сидя со скрещенными ногами перед очагом с ботинком в руке.
Вздрогнув от материнского крика, Орри выронил горшок на только что разгоревшиеся дрова — к счастью, зловонное содержимое почти не задело Джема — и выскочил за дверь. Мать бросилась вдогонку, захватив метлу. Вскоре вдалеке послышались разъяренные крики на гэльском и испуганный визг.
Джем, который терпеть не мог ранние пробуждения, посмотрел на оскверненный очаг, наморщил нос и поднялся. Затем медленно побрел к столу и, зевая, уселся рядом с отцом.
Все ошарашенно молчали. Неожиданно в камине треснуло бревно и — как финальный аккорд — из грязного месива вылетел сноп искр.
Роджер деликатно кашлянул.
— Человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх [5].
Бобби нехотя оторвался от созерцания очага и посмотрел на Роджера. Его глаза покраснели от дыма, клеймо в виде буквы «У» на щеке казалось белым в рассветном полумраке.
— Отлично сказано, святой отец! Добро пожаловать домой.
* * *
Мама называла такие погожие деньки «днями голубого вина». Когда небесная синева простиралась до самого горизонта, а воздух пьянил свежестью. Под ногами шуршали облетевшие с дубов и каштанов листья, смешанные с сосновыми иголками; от земли исходил резкий прелый запах. С ружьями наперевес охотники поднимались в гору. Брианна Фрэзер Маккензи ощущала полное единение с природой.
Отец придержал ветку гемлока, Бри поднырнула под ней и встала рядом.
— Feur-milis, — произнес он, указывая на раскинувшиеся внизу луга. — Не забыла еще Gàidhlig [6], дочка?
— Что-то связанное с травой?.. — предположила она, порывшись в памяти. — Второго слова я не знаю.
— «Сладкая трава». Так мы называем этот лужок. Хорошее пастбище — но уж больно высоко забираться, не всякое животное осилит дорогу. Да и оставлять их здесь надолго без присмотра не годится: пумы и медведи так и рыщут по округе.
Луг подернулся рябью: миллионы серебристо-зеленых стебельков тянулись к утреннему солнцу, колыхаясь на ветру. Над травой порхали желтые и белые бабочки. Вдруг в отдалении раздался треск, и какое-то копытное животное скрылось в лесной чаще, качнув ветки.
— Я смотрю, у ваших коров есть конкуренты, — пошутила Бри, кивнув в ту сторону. Отец, по-видимому, не собирался преследовать зверя. Она удивилась, но потом решила, что на то имеются веские причины.
— Не так уж много, — ответил Джейми и повернул направо, двигаясь вдоль окружающих луг деревьев. — Олени питаются иначе, чем коровы или овцы, особенно если пастбище хорошее. Это был старый самец, — бросил он через плечо. — Убивать их летом нет необходимости: другого мяса вдоволь, к тому же более вкусного.
Брианна вскинула брови, но промолчала. Отец обернулся и с улыбкой посмотрел на нее.
— В эту пору их много: где один, там и остальные. Самки и оленята сбиваются в небольшие стада. До брачного сезона еще далеко, однако самцы всегда наготове. Он точно знает, где их искать. — Джейми кивнул в направлении, куда скрылся олень.
Бри подавила улыбку, вспомнив не совсем приличные комментарии матери по поводу влияния тестостерона на мужчин. Однако отец заметил и, угадав дочкины мысли, печально вздохнул; ее сердце сжалось от нежности.
— Твоя мама права насчет мужчин. — Джейми пожал плечами и серьезно добавил: — Помни ее наставления, a nighean. — Затем повернулся, подставив лицо ветру. — Олени неподалеку, но ветер дует от нас — мы не сможем приблизиться. Разве что если проберемся поверху и зайдем с подветренной стороны. — Он махнул рукой на запад. — Может, сперва навестим Йена-младшего? Если не возражаешь.
— Конечно! — Волна радости охватила ее при упоминании кузена. — Вчера у костра кто-то из вас говорил, что Йен женился. Интересно, на ком?
Она сгорала от любопытства; каких-то десять лет назад двоюродный братец предлагал руку и сердце ей. Совершенно нелепая идея, но в тот момент им двигало отчаяние. Хотя Бри осознавала, что он тогда был вовсе не прочь затащить ее в постель. Позднее, когда оба повзрослели — она вышла замуж, он развелся с индейской женой, — взаимное физическое влечение отошло на задний план.
Однако отголоски давней симпатии по-прежнему жили в их сердцах, и Брианна искренне надеялась, что ей понравится новая жена Йена.
Отец рассмеялся.
— Вы поладите! Ее зовут Рэйчел Хантер. Она из квакеров.
Воображение сразу нарисовало бесцветную тощую женщину с опущенными долу глазами. Заметив сомнение в дочкином взгляде, Джейми покачал головой:
— Рэйчел совсем на них не похожа. И всегда говорит начистоту. Йен от нее без ума — а она от него.
— В таком случае рада за них!
Она действительно была рада. Отец поднял бровь и окинул Бри насмешливым взглядом. Но промолчал и, повернувшись, повел ее за собой по напоенному летними ароматами зеленому морю.
* * *
Дом Йена совершенно очаровал Брианну. Он ничем не отличался от других горных жилищ, кроме расположения в самом центре осиновой рощи; сквозь трепещущие на ветру листья
