Решившись, он толкнул калитку и вошел во двор. Дверь дома была отварена. Видимо, вернувшиеся вчера артефактники проветривали помещение от затхлости.
Он осторожно заглянул внутрь в маленькую гостиную. Ола в юбке расцветки вырви глаз и в такой же рубашке стояла у двери комнаты Отто и с интересом туда заглядывала. Волосы, как обычно, были скручены в небрежный узел, закрепленной резной деревянной шпилькой. В ухе не было сережки, значит вчера друзья бурно отмечали свое возвращение. Похмельную Олу всегда страшно раздражали украшения. Ирга окинул взглядом ее стройную фигуру. Солнечный луч упал на руку Олы, осветив едва заметные шрамы. Их Ирга мог перечислить по всему телу Олы даже с закрытыми глазами. Небесные силы! Как же он ее любил! И как же он умудрился собственными руками испортить их жизнь!
Ола махнула головой, сдувая прядь, выбившуюся из причёски, и повернулась к дверям. Глаза её хищно блеснули. Эта война лёгкой не будет. Однако Ирга знал, что за ошибки следует расплачиваться, поэтому был к этому готов.
— Привет, милая! — сказал он как можно спокойнее.
— Я, — сказала Ола, проходя в центр гостиной и упирая руки в бока.
Сердце Ирге пропустило удар. Я что? Все же вышла в столице замуж за Блондина, и Отто сейчас разыскивает сундучок с драгоценностями в приданное? Сказала да Живко? Поняла, что рядом с Отто ей хорошо. Что, что она успела сделать за два дня, что они не виделись? Зная Олу, можно предположить, что масштаб этого «я» может колебаться от конца света до сломанного ногтя.
— Я в монастырь ухожу. Непорочных дев. — Сердце Ирги снова забилось в нормальном ритме.
— Монастырь. Прекрасно. — Если поставить рядом с ним палатку, то через две-три недели, когда Оле там надоест и она разнесет половину обители, как раз можно будет ее перехватить. — Ясно, — сказал он, подавляя внутреннее ликование.
— Все хорошо. Ничего непоправимого не случилось. Ушлый орк не успел. Или, наоборот, успел, но попал под горячую руку.
— Тортик будешь? Или уставом запрещено? — Ола подошла к столу, взяла тоненькую книжицу в синей обложке, такие массово раздавали возле храмов, и без энтузиазма ее пролистала.
Ирга терпеливо ждал, надеясь, что хотя бы немного успел изучить свою любимую женщину.
— Тортик?
Какая бы мысль ни царила в голове Олы от подаренного тортика, да еще из лучшей городской кондитерской девушка не откажется. Так и случилось.
Ола отбросила брошюру в сторону и подозрительно спросила
— Это с шоколадный?
— Шоколадный, бисквитный, с орехами, все, как ты любишь! — принялся подлизываться Ирга.
Надо учиться у проклятого орка. Он крепость по имени Ола берет планомерной осадой. Пока не взял, нужно действовать как можно решительнее.
Ирга был в городе всего час, но уже несколько человек рассказали ему о том, что Живка в его отсутствие времени зря не терял. Взгляд Олы значительно подобрел.
— Ставь на стол. Ирга хотел было закрепить успех, но в комнате появилась вторая крепость, взять которую будет еще тяжелее.
— О! — злобно сказал полугном. Ирга явился. — Мы как раз о тебе вспоминали. Ола в монастырь уходит. Если Отто не сменит гнев на милость, то вернуть Олу будет в разы тяжелее.
— Она уже сказала. — Ответил Ирга, как можно смиреннее.
Отто тортом не подкупишь и поцелуями не соблазнишь.
— Значит, делать тебе здесь больше нечего. — Злорадно сообщил полугном. — Опоздал, миленький. Надо было вчера приходить, до того, как ей в руки настойка налычьи попалось.
— Понятно. — Полугном тоже не в восторге от новой идеи Олы, но перед внешней угрозой традиционно встал на сторону лучшей подруги. Хорошо, что Ола не поменяла привычки. Хорошо, что Отто окружает ее заботой. Хорошо, что они не выгнали его сразу же, как только увидели. Есть шанс, и он его не упустит.
— Приятного аппетита, — сказал Ирга. — Было приятно вас увидеть.
Он развернулся и ушёл, хотя на это потребовалась вся решимость. Он любил эту прекрасную женщину и знал, что рано или поздно, но убедит её вернуться в его жизнь.
Меня разбудил полный ужаса вопль. Я повернулась на другой бок и накрыла ухо подушкой. Вопль повторился. «Да что же это такое?» Я вскочила с кровати и вышла в коридор общежития, готовая доказывать всем и каждому, что утро еще не повод для воплей. И вообще, все приличные студенты должны быть на занятиях в университете, а не вопить на кухне и мешать бедным больным людям отдыхать. Я заявилась на кухню и мрачно уставилась на Илью, мага практика с первого курса. Он был достопримечательностью нашего этажа, заселенного в основном целителями и теоретиками. Но в общежитии практиков не было мест, вот и приходилось бедному Илье терпеть наше соседство.
С начала худенького и бледного мальчишку принялись лечить целительницы, отрабатывая на нем как выученные навыки, так и материнский инстинкт. Сероглазого паренька с копной русых волос так и хотелось обнять, откормить и уложить в постельку, предварительно прочитав сказочку. Прямо даже не верилось, что он смог сдать экзамены на практика и когда-то станет боевым магом, охотящимся на нежить.
Ходили слухи, что он являлся близким родственником кому-то из магистров, и именно поэтому его приняли. Как бы там ни было, Илья за два месяца проживания в общежитии продемонстрировал свою полную непреспособленность к жизни. Он был очень умен и при этом не мог сварить даже гречку. Если бы не сердобольные целительницы, он бы ходил голодным, грязным и оборванным.
— Ты почему орешь? — спросила я.
В принципе, умный маг-теоретик не должен заходить в то помещение, в котором орет боевой маг. Но у меня дико стреляло в ухе, и я готова была убить всех и каждого. Мне нужно было отлежаться сегодня в кровати и подождать, пока последствия неудачно примененного заклятия сойдут на нет. Кто сказал, что жизнь теоретика легче, чем у практика?
— Рыба! — провыл Илья, тыча пальцем в сторону стола.
В разделочную доску был воткнут нож, на котором трепыхалась рыбина.
— Ну и что? — спросила я.
— Рыба.
— И что?
