как на них отрастают длинные, густые ресницы. Такие же, как у Лалиссы.
— Да нет. Просто побольше молчи, за умную сойдёшь. Родители тебя прикроют в случае необходимости.
— А почему нельзя рассказать о нашей сделке даже этим вайсленирам, если они доверенные лица короны?
Мы наконец закончили с частью процедур, и я смогла увидеть своё отражение в зеркале. Преображение было не просто заметным, а феерическим. Теперь я стала вылитая Лалисса, только ненакрашенная.
— Потому что есть тайны, которые могут знать только в роду. Если ты думаешь, что мы делаем что-то законное или приемлемое, то вынуждена тебя разочаровать. Если наша афера вскроется, то пострадаем обе. В первую очередь я. Опять же, Салаир меня бы в жизни никуда одну не отпустил, и я на поиски двойника вырвалась только чудом. Отец помог. Думаю, у дворцового безопасника к тебе будут вопросы, но ты на всё хлопай глазами и говори, что была у себя в покоях, отсыпалась, волосы перекрашивала. Ну это если он будет спрашивать. Хотя наверняка будет. Обычно он цепляется, как фейри к неудачнику, захочешь — не отдерёшь. А меня тут три дня не было. Так, теперь мой последний любовник — вайслен Эйра́л Акда́рт. Шикарный блондин с карими глазами. Вот увидишь мужика, от которого сразу трусы намокнут — это точно он. Мы с ним в ссоре, он мой бывший тренер. Он будет пытаться помириться. Но я его некоторое время назад застукала лапающим служанку, так что не ведись. Вот с этими тремя тебе спать вообще никак нельзя. Даже разок. При виде Эйрала сразу делай противозачаточное выражение лица. Хотя оно у тебя и так всегда такое, но на всякий случай. Поняла?
— Да. С кем ещё ты спала?
— Тебе что, весь список предоставить, что ли? — недовольно подбоченилась принцесса. — Мы тогда тут трое суток над ним корпеть будем!
— Ладно… — протянула я и добавила: — Буду исходить из того, что ты спала со всеми.
Лалисса подозрительно сощурилась, разглядывая моё лицо, но я лишь невинно захлопала своими новыми километровыми ресницами.
— Вот с таким выражением и ходи, — резюмировала принцесса. — Тупость тебе к лицу.
— Лицо у нас одинаковое, — не осталась я в долгу.
— Вопрос не в лице, а в том, как его носить, — хмыкнула она и вздёрнула подбородок.
Хорошо, что потолки тут высокие — нос не покарябала.
— А что с языком? Я же не говорю на гленнвайсском.
— С языком всё просто. Я тебя быстренько обучу. Есть специальное заклинание для усвоения большого количества информации.
— А остальное? История, география, литература?
— Завтра во дворце начнутся курсы обучения для знатных особ. Ты пойдёшь туда, сядешь на первую парту и скажешь, что пришла посмотреть, чему там учат и кто учится. Ну и вообще, веди себя капризно, тогда все отстанут. А если что-то пойдёт не так, то истери. Я всегда так делаю, очень удобно. Ладно, хватит языком трепать, поднимайся.
Я встала с места. Волосы отросли сантиметров на двадцать, только почему-то у головы стали более тёмными. Не пшеничными, как обычно, а русыми. Это что, навсегда?
— Так, теперь волосы красим. С цветом точь-в-точь я не попаду, но так как я их регулярно перекрашиваю, то это никого не удивит.
С этими словами из огромной металлической банки мне на голову потёк мерзкого вида кисель из разряда «выглядит противно, а воняет ещё хуже». Лалисса, не скрывая брезгливости, указательными пальцами попыталась поправить субстанцию так, чтобы та не растекалась. Потом с сомнением посмотрела на свои испачканные руки и с чувством выругалась:
— Ах ты ж крылатый деаман!
И пошла мыть руки в тот момент, когда мерзопакостная жижа норовила сползти с макушки на лоб и уши. Я вскочила и принялась собирать потеки краски, помогая себе руками и первой попавшейся под руку тряпкой.
— Это мой любимый пеньюар! — взвизгнула принцесса.
— А, извини. Вот, держи! — недовольно фыркнула я и швырнула тряпку синевласке.
Откровенно сказать, на пеньюар там явно не хватало ткани. Даже для носового платка её было маловато. Отчего-то Лалисса не стала бросаться наперерез летящему недопеньюару, а ловко увернулась. Вот она, любовь истинной аристократки, стоило немного испачкаться — и она тут же кончилась.
Я нашла глазами полотенце и принялась оттирать краску со лба. Вонючая синеватая жижа, видимо, растаяла от контакта с теплом или просто отличалась повышенной паскудностью, потому что текла уже потоками, норовя залить лицо и шею.
— Помоги, иначе я буду вся синяя!
С недовольным рычанием синевласка кинулась ко мне.
— Да чтоб тебе всю жизнь с фейри торговаться! — процедила она, явно не желая мне ничего хорошего.
Вот же клысса Лалисса!
— Ты что, не знала, что так будет? Говорила же, что постоянно цвет меняешь!
— Но не сама же! — взвыла принцесса, пытаясь замотать мою синюю голову в полотенце.
В этот момент раздался громкий стук в дверь покоев.
— Лала! — позвал приглушённый бархатистый баритон и добавил что-то на местной тарабарщине.
От одного тембра этого голоса у меня по коже побежали мурашки и собрались на взволнованный митинг где-то чуть пониже пупка.
Мы с принцессой отчаянно переглянулись.
— Это кто? — одними губами прошептала я.
— Это Эйрал. Сейчас я его прогоню!
Ух, как жаль, что я не понимала, что именно говорит бывшему любовнику принцесса вздорно-капризным голосом. А главное, как же сильно изменились интонации! Со мной она общалась пусть снисходительно и насмешливо, но всё-таки по-человечески, а сейчас звучала как нелепая пародия на капризную дуру. Баритон за дверью никак не хотел сдаваться — и умолял, и лебезил, и даже сердился.
Когда Лалисса наконец избавилась от нежеланного гостя и посмотрела на меня, её глаза расширились до предела.
— Передержали! — взвизгнула она и поскорее сунула меня в ванну головой вниз, судорожно пытаясь смыть синюю вонючую жижу.
Теперь краска, напротив, никуда с волос деваться не спешила. Струи синеватой воды бежали в слив, а я порадовалась, что в Таланне удобства на уровне, а не на улице.
Наконец Лалисса от меня отстала, подала полотенце, и я с изумлением рассмотрела себя в зеркало.
Цвет волос получился не такой синий, как у принцессы, куда насыщеннее и ярче. Судя по недовольному лицу клыссы Лалиссы, результат не дотянул до её ожиданий примерно совсем.
