подсовывала страшных, как грех дочерей своих подружек. Все-таки городской маг не последний человек в поселении. Но слишком засела у него в душе эта дурочка Луиза. Только сейчас Отпустила. Почти шесть лет прошло! И чего отказалась ехать с ним? У них сейчас уже двое было бы, нет, трое, если считать Лорена. Судьба мальчишки его не очень волновала. Все-таки в приюте, не пропадет. И тут на тебе! Он так срочно королю потребовался, что его прямо от городских ворот городка Ош притащили на портальную станцию, как он не отговаривался, что лишних денег у него нет, сказали, что все оплачено, и затащили в портал. Выкинуло уже в столице. В него сразу вцепились и повезли прямо во дворец, в кабинет императора. Надо же! Буквально втолкнули. Он еле поклониться успел. В кабинете стол, за столом император. По бокам два мага. Одного узнал сразу — Якоб Риверейндж, ректор Магической академии. Второй, мамочки! Главный маг империи! Его начальство. Император приказал сесть и спрашивает:
— Господин Кориж, вы шесть лет назад жили вместе с проституткой Луизой. Расскажите все о ней, и о ее взаимоотношении с сыном.
— Мальчишка что-то натворил! — мелькнуло у Стивена в голове.
— Нормальные были отношения. Жили они, конечно, бедно, но Луиза о ребенке заботилась, даже читать пыталась учить, в школу хотела отдавать. Мальчик такой тихий был, послушный. И, как со мной сошлась, проституткой больше не работала. Мы с ней, как муж с женой жили. Я пожениться предлагал, со мной поехать. А про сына ее сказать, что от прошлого жениха, что на границе погиб. Отказалась она, о беременности мне ничего не сказала, пошла к бабке, ведьме, плод вытравлять. И умерла. Я сынка ее не бросил, в приют отвел. Вещи его отдал и документы материнские.
— Документы не смотрел?
— Нет, так и отдал директрисе.
— Вы маг, ничего особенного за мальчиком не наблюдали?
— Нет, мальчик, как мальчик. Была бы в нем сила, почувствовал бы. Луиза о его отце никогда не говорила. Я спрашивал, а она как будто боялась говорить. Судя по ребенку, в нем эльфийская кровь была. Простите, а что случилось?
— Да ничего, просто сила у него обнаружилась немалая. Выброс произошел. Вот, выясняем, откуда. Спасибо вам. С мальчишкой увидеться не хотите?
— Зачем? Он просил меня не отдавать его, с собой взять, а как? городок у нас маленький, обсуждать бы стали. Матушка бы разозлилась, ему бы жизни не было. Да и чужой он мне. Совсем.
— Хорошо, господин Кориж. Можете возвращаться домой. Вам эту поездку компенсируют. Вот записка. Стражник, отведите господина мага к казначею, а потом на портальную станцию Переход за счет казны в Ош. Вы маг, так что дважды переход вытерпите свободно. Всего хорошего!
Стивена вывели из кабинета.
— Ну что, От Стивена ничего не услышали, кроме того, что отношения с Луизой у мальчишки хорошие были. Так что надо, что бы он ее признание сам прочел. Для этого у нас четыре года есть.
— А Стивена этого, зачем отпустил? Вдруг он его увидеть захочет?
— А мы ему про него напоминать не будем. Он для него один из череды предателей. Не взял с собой, он его просил, а тот не взял. Молвы людской побоялся. Ладно, в приют отвел, не бросил на улице. Поехали в твой приют, пока настроение есть!ул.
Лорен.
Приходил в себя он долго. Болело все тело, больше всего голова. В груди, там где он почти всегда ощущал теплоту, была дыра. Черная, холодная дыра. Это пугало. Старый колдун Маврисий в гильдии говорил, что у него сила есть, но показывать ее нельзя, иначе маги утащат в приют. Оттуда одна дорога, на границу с тьмой. Воевать с темными тварями, пока или не выгоришь, или тебя не убьют. Выгоришь, тоже не проживешь долго, умрешь через пару лет. Маги без силы не живут. Неужели он все-таки выгорел?
Очнулся непонятно где. Потолок и стены тоже белые, как в камере смертников. Шевельнулась паника. Неужели дали в себя прийти и все равно повесят? Раз выгорел, он уже не маг! Попробовал шевельнуться, не вышло. Руки и ноги привязаны к железной кровати. Не встать, не пошевелиться. А встать надо организм требует. Он попробовал повернуть голову, тут же кто-то подошел.
— Очнулся? — Спросил грубый голос.
— Да, мне, мне нужно… — дальше говорить было стыдно, боялся показаться окружающим жалким.
— Что нужно? — тот же голос.
— Отойди, амбал! — женский голос — Что по твоему нужно после двух суток в беспамятстве. Сейчас, помогу.
— Не надо, я потерплю.
— Терпила нашелся. В кровать наделаешь, как младенец! — Женщина откинула простыню, оказалось, что на нем нет даже рубашки. Стало стыдно. Но женщина спокойно поднесла к его органу какой-то сосуд и сказала:
— Давай, хочешь же! Стеснительный нашелся! Ладно, пусть так постоит, в конце концов, не вытерпишь!
Устроила сосуд между ногами и отошла. Через пять минут он действительно не выдержал. Женщина тут же вернулась, Забрала сосуд и накрыла снова простыней. Хотелось есть. Что-то загремело в отдалении. Женщина вновь подошла, положила на грудь еще одну салфетку и спросила: — Есть хочешь? Сейчас покормлю.
Села рядом на стул, в руках тарелка. Рот наполнился слюной, он сглотнул. Ко рту приблизилась ложка с каким-то варевом. Думал — каша, оказался какой-то полужидкий суп. Съел всю тарелку. Решился спросить.
— Где я?
— В лечебном отсеке специального приюта для магов. Ты почти себя выжег. Восстанавливаешься.
— А разве можно восстановиться после выгорания?
— Так ты не совсем выгорел, что-то осталось, да и подпитали тебя. Так что восстановишься.
— А почему я магии не чувствую?
— Так блокираторы на тебе одеты. Чтобы снова чего не учудил. Поэтому надели и привязали.
— И отвязать нельзя?
— Придет Главный маг и ректор, осмотрят и решат. Мы только команды выполняем.
— А мужик кто?
— Какой?
— Тот, что голосом грубым говорил. Вы его Амбалом назвали.
— Стражник. Ты бы поменьше болтал, поспал бы. Магам сообщили, как соберутся, придут, будут решать, что с тобой делать.
Ничем хорошим это не кончится. Что с ним решат? Он где-то слышал, что магов судят по-особому, не обычным судом, может, у него есть надежда? Стал вспоминать, что делают с магами — преступниками, и сам не заметил, как засн
Проснулся уже на следующее утро. Тело все затекло, мучительно захотелось повернуться. Никак. Откуда-то изнутри поднялась злость на весь мир. Все вчерашние решения вести себя тихо и послушно, вылетели из головы. В груди уже не было дыры. Там плескалась,
