— О чем это вы? — ошеломленно переспросила Анаис, отступив от Акрена.
Кажется, собственный поступок, очень далекий от обдуманного, внезапно смутил ее и вызвал вопросы. Девушка дотронулась кончиками пальцев до собственных губ, словно проверяла, все ли с ними в порядке, а потом подняла удивленный взгляд на советника Шантьи, надеясь, что он сумеет все объяснить — она ведь считала его гением, способным поведать и не о таком!
Только вот Акрен, кажется, не готов был делиться с кем-либо новой информацией. Он пошатнулся, кашлянул…
И рухнул без чувств на землю, донельзя бледный.
Не надо было обладать даром целителя или какими-то сверхзнаниями, чтобы понять: он хватался за остатки жизни, но, кажется, проигрывал в этой битве.
Глава двадцать седьмая
Клебо сделал несколько шагов вперед и остановился у лежавшего на земле Акрена. Он пнул его носком своего сапога и презрительно усмехнулся.
— Каким бы ты ни был гениальным, поддельный бог, ты все равно умер, — протянул он. — Поздравляю, Анаис, ты со всем справилась замечательно.
Девушка ошеломленно взглянула на мужчину.
— Что? — ахнула она. — С чем я справилась замечательно?
— Отравила его, конечно же, — пожал плечами Клебо. — А разве ты думала, что я дал тебе эту помаду для того, чтобы ты успешно вышла за него замуж?
Он опустился на колени рядом с Акреном и дернул воротник его рубашки, потянул за цепочку и разочарованно скривился, увидев, что на ней висел всего лишь золотой медальон. Мужчине неоткуда было знать, что этот артефакт, возможно, гораздо могущественнее всего того, с чем он когда-либо в своей жизни сталкивался, он презрительно сжал его в руке, а потом отбросил в сторону, позволяя украшению так и продолжить висеть на шее у бездыханного Акрена.
Мартен не мог заставить себя сдвинуться с места. Ему казалось, что он все еще спит, и умирающий Акрен ему лишь чудится. Как будто это было не слишком удачной постановкой, чьим-то глупым розыгрышем, и сейчас должен был появиться некто, обладающий правом заявить — это всего лишь шутка, оказавшаяся не слишком смешной. Все живы. Все еще можно исправить. Этот мир не растворится в воздухе только потому, что советник Шантьи не выжил, у него не родились ни сын, ни дочь, и Рангорн так и остался страной, не знающей магии.
Клебо же несколько разочарованно посмотрел на Акрена и еще раз толкнул рукой его в плечо, а потом выпрямился, но несколько запоздало. Иллюзия сползала с него, как некачественная позолота с обыкновенного, ржавеющего железа. Образ молодого артефактора, прибывшего в Вархву для того, чтобы познать новые границы магии, смазывался так стремительно, словно уставший художник большими мазками бежево-серой краски затирал то, что создал ранее.
Прошло всего несколько секунд, и от личины, скрывавшей истинное лицо Клебо от окружающих, не осталось ни следа. Молодую кожу испещрили морщины, глаза погасли и стали светлее, а пылающий в них научный интерес сменился обыкновенной человеческой жадностью, не менее отвратительной, чем сам ее обладатель.
Вместо артефактора, совсем недавно отмечавшего собственное тридцатилетие, перед ними стоял герцог ди Маркель собственной персоной.
— Какая неожиданная встреча, — протянул он. — Два рагорнских мага и три самых раздражающих меня студента. Какой замечательной идеей было дождаться, пока вы сами все сделаете! Я даже и не надеялся, что все получится настолько идеально. Но вы умеете радовать, мои дорогие. В самом деле, я и не предполагал… Прежде чем вы будете предпринимать активные действия, вынужден предупредить — у меня припрятано противоядие. Разумеется, оно существует! Но оно достаточно далеко отсюда, чтобы моя смерть стала причиной и его смерти. А ведь вы этого не хотите, не так ли?
Анаис задрожала, кажется, осознав наконец-то, что ее жестоко обманули, и никакой любви не будет. Она выхватила из потайного кармана платок и стремительно вытирала губы, пытаясь избавиться от следов своего преступления, но, судя по хитрому взгляду герцога ди Маркеля, сделала это слишком поздно.
— Даже жаль, — протянул он, — что пришлось дать тебе противоядие, девочка. Но мне не надо было, чтобы ты умерла… К сожалению, когда используешь кого-то в таких целях, приходится следить за тем, чтобы он был жив, покуда не выполнит свое предназначение. Да и статус слишком высок, чтобы так легко избавляться от тебя… — один щелчок пальцами, и Анаис пошатнулась. — Спи. Я потом подчищу тебе память.
Повторять дважды ему не пришлось. Девушка покорно закрыла глаза и рухнула на каменный пол. А ди Маркель повернулся к Белле и Мартену.
— Как мило, что рядом с ним вы все еще не можете пользоваться собственным даром, — протянул он. — А ведь сначала меня это смущало. Я все пытался разгадать, как этот… божок настолько легко управляет магической канвой пространства. Ведь он делал то, что прежде считалось невероятным! Со временем я смирился. В конце концов, мне же это и выгодней.
Он смерил взглядом Ирвина и Лили, казалось, насмехаясь над их бессилием, а потом вновь повернулся к Белле.
— Ведь я верно понимаю, что за личиной этой хорошенькой блондинки скрывается принцесса Мирабелла? Конечно, мы знакомы не слишком близко, — он ухмыльнулся, — недостаточно близко, хотя от вас, Ваше Высочество, я ожидал несколько большей взаимности во время наших прошлых встреч… Но, разумеется, как уж сложилось, что…
— Что ты хочешь за противоядие? — срывающимся голосом спросил Мартен.
Он знал, что, вопреки тому, что магия вокруг них исчезла, их иллюзия не рухнула. Таинственный артефакт каким-то образом преодолевал и силу Акрена. Принцу хотелось бы знать, как это происходило — и хотелось верить, что дело было не в состоянии советника Шантьи. Если он умрет… Если он умрет, то весь привычный мир рухнет. Одно радует — Мартену уже за это переживать не придется. Он-то однозначно не родится, а у остальных, кроме Лилиан, еще есть шансы.
Принц зажмурился, пытаясь отыскать хоть какие-то крохи магии, затаившиеся в его сердце, но безуспешно. Ответом Мартену была только грубая, злая тишина его собственных чар, не желавших отзываться на громкий, больше напоминающий самый настоящий крик зов. Даже тошно было — неужели он действительно бессилен против герцога ди Маркеля, сейчас, когда от этого столько зависит?
— Отдайте мне кулон, — тем временем определился с ценой мужчина. — Мой артефакт. И, возможно, ваш драгоценный истинно неодаренный друг будет иметь возможность выжить.
Белла взглянула на Мартена в поисках поддержки, но, осознав, что принц так и не смог преодолеть магическую блокировку, медленно потянулась к кулону, всегда висевшему у нее на шее. Ди Маркель с улыбкой наблюдал, как ее пальцы проскальзывали под плотную, нерушимую иллюзию, чтобы добыть артефакт, и жадно протянул руку — ему не терпелось поскорее дотронуться до крохотного кристалла, насладиться вновь его силой и силой тех возможностей, которые открывал этот дар древности, попавший некогда не в те руки.
Мартен беспомощно повернулся к Акрену — может быть, только для того, чтобы убедиться: советник Шантьи все еще жив, и отдавать артефакт не слишком поздно. Он знал, что просто сжать в руке артефакт и загадать, чтобы Акрен выжил и вернулся на место, не получится, слишком уж могуч был блок, не позволявший магии даже дотронуться до советника Шантьи… но все же, должен существовать способ! Знать бы только, в чем он?
Принц не мог отыскать ответ. Почему артефакт вытащил Акрена в этот мир, наплевав на все ограничения? Потому, что его создал Дарнаэл Первый тысячи лет назад, наполнил силой?
Или потому, что в тот момент, когда Белла сжимала кулон и загадывала желание…
Мартен поверил в то, что артефакт действительно может спасти.
Как бы он ни отрицал это, а ключ до сих пор был в вере. В том первозданном, нерушимом чувстве, всегда одинаково обозначавшем эту святую уверенность в следующем дне, в том, что произойдет.
Мартен заставил себя забыть о кулоне и даже о герцоге ди Маркеле. Перед глазами у него вспыхнул старик-историк, которого так не любил историк. Он был одним из многих, кто так любил ковыряться в истории их династии, вытягивал наружу неприглядные факты, копил их, вздыхал над ними, как драконы в легендах вздыхают над златом. Он рассказывал о том, как король Артон сходил с ума по жене Акрена, леди Ильзе, как королева Розалетт изменяла своему супругу — изменяла разве? Но Акрен ведь не знает никакой Розалетт, они еще не столкнулись…
