— Я тебя не виню, — улыбнулась слабо, уткнувшись носом в густую шерсть. — Я редкое исключение. Жертва по-дурацки сложившихся обстоятельств. Ты не сможешь вытащить меня отсюда. Лучше уходи. Ни к чему тебе… на все это смотреть.
— Ты в самом деле думаешь, что я могу сейчас просто оставить тебя тут одну? А самому проснуться и спокойненько жить дальше? Мне что, все равно, что с тобой сейчас происходит, по-твоему?
— А тебе не все равно?
Пушистые объятья стали еще крепче. А большой нос белого медведя уткнулся мне в макушку.
— Я до одури боюсь тебя потерять.
— Почему?
— Я… не вынесу, если ты погибнешь!
— Почему? — повторила почему-то шепотом.
— Может, потому что неровно к тебе дышу?
С моих уст слетел невеселый смешок.
— Ты наверняка всем так говоришь. Сколько у тебя там таких, как я, было?..
— Хм, дай-ка подумать. Нисколько? — голос Мориса сейчас был гремучей смесью яда, горечи и досады.
Я хотела ответить, но в этот момент часть айсберга, на котором мы сидели, треснула и резко рухнула вниз.
Все правильно. Мы засиделись. Это не мой сон, и правила тут не мои.
Вода была не просто холодной. Она была ледяной. Леденющей! Она сразу попала в рот, глаза, нос, уши, обжигая холодом, сковывая движения. Я по инерции бултыхалась в этой ледяной воде, пытаясь вынырнуть на поверхность. У меня не получалось, потому что руки и ноги немели от холода. Ох, захлебнуться холодной водой — это один их моих самых лютых страхов…
Захлебнутся, однако, мне не дал Морис. Большой белый медведь подплыл ко мне и резко вытолкнул на поверхность, помогая вскарабкаться на плавающую льдину.
Лед резал ладони и обжигал лютым холодом, ледяной ветер усилился, и я мгновенно продрогла до костей. Пальцы коченели на глазах и уже не сгибались. Холодно… Как же холодно…
Рядом раздался шипящий звук, и длиннющий хвост гигантской огненной саламандры придвинул меня вплотную к себе. Саламандра была огромной, в два человеческих роста. Она занимала половину площади дрейфующей льдины, которая медленно плавилась с шипением под горячей рептилией. Но льдина большая и плавиться будет очень долго. А я прижалась к саламандре, дрожа всем телом. Рептилия была такая горячая, что прикасаться к ней было даже немного больно, потому что я слишком сильно замерзла. Но все равно я медленно согревалась. Во всяком случае, перестала стучать зубами, да и руки наконец стали послушными.
— Спасибо, Морис, — шепнула еле слышно. — Но… Лучше бы ты спасался сам…
Но он все равно услышал. Махнул длиннющими хвостом, обвивая меня покрепче в горячий кокон.
— Я тебя тут не брошу. Мы найдем выход. Если сюда есть вход, то обязательно должен быть выход. Мы найдем его. Обещаю тебе.
К глазам подступили слёзы, но я смахнула их и прижалась теснее к горячему боку Мориса. Сейчас мне так отчаянно хотелось ему верить…
Глава 36. Хозяин положения
Шел… Не знаю какой день пребывания в ловушке сновидений.
Время здесь текло иначе. Наверняка в реальном мире прошло лишь несколько часов после моей отключки, или и того меньше. Но здесь был день сурка. Здесь, в ловушке сновидений, мы провели далеко не один день. Я не знаю точно, сколько… Сложно так сказать. Неделю? Две? Больше? Ориентироваться на ощущения тут было бесполезно, они смазывались бесконечной болью, страхом, дикой усталостью и отчаянием вперемешку с нежностью.
Сны сменяли друг друга, все чаще и внезапнее. Зеленые поляны сменялись снежными горами, мы то пытались удержаться на краю обрыва, то защищались от хищных тварей, то падали с высоких скал, то… Ой, да чего мы только не пережили вместе!
Морис все время был рядом. Всегда собранный, до предела напряженный. Он вглядывался в каждую травинку под ногами, ожидая подвоха от всего и всех. Между ожесточенными попытками уничтожить меня и бесконечной беготней от какой-нибудь нечисти у нас были лишь короткие передышки, когда Морис позволял себе сжать меня крепче в объятиях какими-нибудь пушистыми лапами и уткнуться носом в макушку. В этот момент он прикрывал глаза, зарывался носом в мои волосы и прижимал к себе так крепко, что на время забывалось, где именно мы находимся.
Я чувствовала отчаяние Мориса. То, как он касался меня, как крепко стискивал в объятиях, боясь отпустить, — в каждом его жесте сквозила нежность и отчаянное желание защитить. Вытащить отсюда. Вот только как — этого он никак понять не мог. Он перепробовал массу чар, из тех, какими мог воспользоваться. Для ряда заклинаний ему не хватало человеческих рук, но превратиться в человека ему никак не удавалось — реальность ловушки не позволяла. Здесь мог быть только один человек, из которого пытались вытряхнуть Тень, и этим человеком была я.
Разум во мне кричал: отпусти Мориса, прогони его как-нибудь, не мучай вместе с собой, пусть он уйдёт и будет счастлив.
Но сердце вопило: пожалуйста, только не уходи, ты мне так нужен!..
Но все наши попытки найти выход, как-то сломать систему ловушки терпели крах и лишь продлевали бесконечную агонию.
Не было тут выхода. И спасения не было.
За все время я почти не умирала в этом сне. Лишь несколько раз Морис никак не мог предотвратить мою гибель, когда сон сходу сменялся ситуацией, из которой не было ни малейшего шанса выбраться. Ну, это я говорю "лишь несколько раз", потому что частота смертей для меня стала в разы реже, а вот Морис каждый раз был в ужасе и корил себя за оплошность.
Как бы то ни было, а мое пребывание в этом странном пространстве сильно затянулось. Кажется, ловушку это начинало бесить. Потому что чем чаще меня спасал Морис от той или иной напасти, тем более изощреннее становились следующие сновидения. И в какой-то момент в реальность сновидения стала массово вторгаться нечисть. Дилманы, демоны, многочисленные зубастые твари, хищные насекомые — все они сыпались с разных сторон, сон все чаще сменялся другим.
Морис упрямо защищал меня то в облике дракона, то в облике ястреба, то в виде тигра и льва. Мы то тонули, то убегали, а еще — очень много падали. Кажется, ловушка прекрасно считала мой страх высоты и подкидывала все новые и новые варианты опасностей. Свалиться с небоскреба, упасть с моста, быть пойманным гигантской хищной птицей… Ловушка была чрезвычайно богата на вариации этой моей фобии. Сердце замирало от бесконечного страха, но все еще отчаянно цеплялось за жизнь.
А еще ловушка становилась все более жестокой, и я уже чувствовала себя совершенно обессиленной. Есть здесь не хотелось, но от бесконечного адреналина мутило, будто от голода. Да и от мельтешений снов перед глазами уже подташнивало, а от постоянной беготни и дерготни от нечисти было уже физически плохо. Но толку от дёрганий все равно не было.
Все это было бесполезно. Сколько ни сопротивляйся, ловушка возьмёт своё. Выхода из нее нет.
— Хватит! Пожалуйста, перестань, Морис! — слёзно попросила я в какой-то момент. — Чем больше сопротивляешься этой ловушке, тем изощрённее она придумывает следующий сон! Перестань, пожалуйста… Я устала… Я больше не могу… Оставь меня, прошу… Мне больно и страшно, и я просто хочу, чтобы все это закончилось…
Слезы всё-таки брызнули из глаз, как бы я ни пыталась их сдерживать все эти дни. Лились из меня потоком, и я никак не могла остановиться. Я старалась быть сильной, не раскисать. Но я всё… совсем всё. Я больше не могла.
Исполинский черный дракон, которым сейчас был Морис, замер и уставился на меня, выпуская клубы черного дыма из ноздрей. Мы с ним сейчас стояли на непонятном холме, на самой его верхушке, куда упрямо ползли со всех сторон неизвестные мне создания. Но судя по их клыкам и острым когтям, намерения их были очень даже известные и понятные.
Морис как раз поджаривал своим пламенем ползущую нечисть, но сейчас уставился на тихо плачущую меня с какой-то дикой смесью эмоций. Страха за меня. Душевной боли. Бессилия. Отчаяния. Какой-то лютой ненавистью ко всему происходящему.
— Хватит! — неожиданно громко, резко и зло гаркнул Морис на подкрадывающуюся тварь. — Это теперь мой сон, и я в нем хозяин. Потому что я так хочу!
