точно там были, но густой полог туч, не позволял пробиться холодному свету и разогнать мрак над этими проклятыми землями.
Почувствовав мой внимательный взгляд, Кристофер склонил голову и, протянул руку, мягко сжимая мои пальцы.
— Засыпайте, Лидия. Завтра нас ждёт сложный путь.
В этом жесте не было ничего вызывающего: только тихая, сдержанная забота. Но густо краснея, я тихо порадовалась про себя, что в темноте не видно моего смущения.
— Доброй ночи, мастер Аш.
— Спокойных снов, Лидия.
Держа его тёплую ладонь, я осоловело думала о том, каково бы было заснуть в его объятьях, прижавшись к широкой груди. И эта невысказанная нежность набатом отдавалась в нервных окончаниях, а в постепенно слабеющих пальцах, ощущалось биение сердца, рухнувшего в пятки некоторое время назад и так и не вернувшегося оттуда.
* * *
Когда Лидия задышала ровно, а её пальцы разжались, он высвободил руку и тихо сел. Прежде чем подняться, долго смотрел на спящую девушку. Осколок маленькой холодной льдинки, не принадлежащий ни одному из миров. Её хотелось согреть.
Эта девочка оказалась куда ценнее и важнее всех сиюминутных желаний и слабостей. Но видят Боги всех миров, как же сильно хотелось им поддаться! Стереть и более не возводить черту, перечеркнувшую всё, что могло бы быть между ними. А могло бы? Если бы не Романов, Аш так бы и остался в Элсмире и никогда не повстречал бы Лидию. А теперь вот, он её наставник.
И отчётливой болью в груди горела эта невозможность прикоснуться — перед ней феникс был совершенно бессилен. Он ведь годился ей в отцы. Бессмертие не отрицает порядка вещей, даже такое условное бессмертие как у него. Оно лишь изменяет, выворачивает обыденное. И вместо того, чтобы просто жить, и получать желаемое, приходилось сдерживать себя, напоминать себе, что ты давно уже не юнец. Да и кем он будет, если ответит на это слепое обожание, с которым она всякий раз смотрит на него?
Лидия — неискушённый, наивный ребёнок. Ей бы обратить внимание на однокурсников. Но эта маленькая колючая снежинка решила сгореть в его огне. В огне, который всем вокруг приносил лишь боль и страдания. Да и как она отнесётся к нему, узнав, что это он убил её отца?
Отбросив в сторону выматывающие душу размышления, Кристофер вернулся к оврагу и ещё раз убедился, что вода в нём вполне сгодится для дела, порученного Велиалом. Фениксу не хотелось задерживаться в этом мире, а потому, сделать всё надлежало как можно скорее.
Аш отыскал в кармане золотой кругляш монеты, задумчиво перекатил её между пальцами, подбросил, поймал и закинул в грязную лужу на дне ямы. Ничего не произошло: ни грянул гром, ни сотряслась земля. Опостылевшая тишина давила на голову, и мучало в предчувствие надвигающегося незримого нечто, не сулящего ничего хорошего. И это отнюдь не было связано с тем, что он сделал пару минут назад. Угрозу феникс ощущал с того самого мгновения, едва ступил на эту землю.
Мутная вода забурлила, как не аппетитная похлёбка в котелке. Вспенилась, образуя мутный маслянистый пузырь, разраставшийся в стороны и ввысь. Сквозь него стали проступать очертания обычной человеческой фигуры. Всё это зрелище сопровождалось бульканьем и чавканьем. Омерзительно и неестественно, но Крис наблюдал с интересом. Когда грязевой голем окончательно сформировался, неспешно поднявшись по пологому склону наверх, чёрная жижа схлынула, и перед ним предстал невысокий, сутулый, лохматый человек с козлиной бородкой.
— Чем могу служить, мой Князь? — он подобострастно раскланялся.
Крис удивлённо вскинул брови.
— Прошу прощения?
Незнакомец поднял взгляд, досадливо крякнул, и как показалось фениксу, растерялся, молча воззрившись на него.
— Разве твоему господину не запрещено возвращаться сюда? — припомнив недавний рассказ Марбаса, уточнил Аш.
— Запрещено, вестимо, — склонил он голову. — Поблазнилось мне недалёкому. Старый стал совсем, зрение подводит. Зачем позвал, говори быстро! Ночь только началась, у меня дел невпроворот.
На нём были свободная рубаха и шаровары, заправленные в сапоги с высоким голенищем. На шее болтались верёвки (не меньше дюжины) со странными амулетами, которые характерно позвякивали от каждого движения. Запястья украшали засаленные разноцветные ленты и тонкие бечёвки, а на узловатых пальцах поблёскивали вычурные перстни.
— Как твоё имя?
— Валафаром кличут, — нехотя представился демон, цедя каждое слово сквозь зубы.
— Велиал сказал, что у тебя есть для него товар.
— У меня много чего есть, — он важно задрал подбородок, подтягивая лямку заплечного мешка. — Я покупаю, продаю, выгодно обмениваю.
Валафар повёл носом по воздуху, принюхиваясь как ищейка.
— Человека чую, — коротышка попытался обойти его, но феникс заступил дорогу, оттесняя обратно к краю ямы. — Девица, поди? Пахнет сладенько. Что хочешь за неё? — он ловко перекинул заплечный мешок вперед, запустив в него руку, и что-то нащупывая там. — Есть самоцветы из сокровищницы самого Даурлона. А может, тебе интересно чернокнижное дело? Имеются у меня и гримуары, и останки предтечей, и… А-а-а-а-а!
Кристофер шагнул к нему, схватил за грудки, поднимая над землей. Пламя произвольно скользнуло с запястий на ладони и пальцы, но вреда торгашу не причинило, лишь припугнуло.
— Давай сюда то, что обещал своему князю, и проваливай в ту дыру, из которой выполз. А иначе, я затолкаю тебя в этот мешок, и спалю к демонам вместе со всем твоим добром.
Аш оттолкнул его с нескрываемой брезгливостью.
Демон важно надул щёки.
— Так бы и сказал, что девица твоя. Зачем сразу угрожать? Я всего лишь торговец, — он отряхнулся, как ни в чём не бывало. — Но предупреждаю, когда она тебе надоест, лучшей цены ни на одном континенте не предложат.
Выхватив один из мечей, пылающий непривычным синим пламенем, Аш со всей силы ударил Валафара ногой в грудь. Демон кубарем покатился вниз с обрыва, истерично завывая и моля о пощаде.
Кристофер спустился на дно оврага.
— Не губи, Жнец, — встав на колени, жалобно залепетал он. — Болтун я, каких поискать. Лилитой клянусь, не
