Действительно, экстенсивное расширение стройки на этом пока что закончилось; началось интенсивное. На металлических столбах появились глухие секции из профлиста. Мыс скрылся из виду: теперь его можно было наблюдать только издали. Впрочем, Танюша быстро обнаружила место, где секции неплотно прилегали друг к другу: там была щель, сквозь которую можно было обозревать небольшой участок стройплощадки. Глубоко вздохнув и пообещав себе перенести все, что бы она не увидела, Танюша в первый момент все же пала духом: почвенный слой за забором был снят, вместо зеленой лужайки и кустов малины торчали искореженные гусеницами экскаватора земляные увалы. На самом высоком месте среди них копошились рабочие: судя по всему, они ладили опалубку для фундамента. Хозяин всего этого кошмара, похоже, действительно был большим человеком, потому что на объекте одновременно находилось не меньше двух десятков человек и несколько единиц тяжелой техники. Работы велись ударными темпами. Постоянно слышался рев моторов и визг болгарок. Иногда включалась и бензопила, и однажды Танюша издали увидела, как с тихим шелестом полетела вниз и с глухим стуком упала большая сосна; должно быть, она не вписалась в архитектурную концепцию.
Тем временем пришло первое летнее тепло. Берега снова наполнились отдыхающими, которых не становилось меньше даже в будни. Они по-прежнему жарили шашлыки и включали музыку, но теперь надо всем этим господствовали победные и злобные, как атакующая артиллерия, звуки стройки. Теперь Танюше не нужно было оповещать людей о проблеме. Видя ее с неизменным мусорным мешком в руке, люди сами рвались поделиться своими эмоциями. Даже самые наглые шашлычники на фоне происходящего казались себе маленькими и жалкими, а Танюша ассоциировалась с каким-никаким законом и порядком.
- Вы видели, что там происходит? – возмущенно-растерянно кидались к ней дамы с накладными ресницами и ногтями, прежде такие высокомерные. – Ни хрена себе! Мы все жизнь сюда ездим-отдыхаем, с детьми… И вот приехали – и видим такое! Какой-то козел мыс купил, огородил забором… Полный беспредел!
- Да, - спокойно отвечала Танюша, подбирая с земли мусор. – Увы, это типичная картина для всей России. Законы не работают. Сейчас только ленивые берега не захватывают.
- Но как же всякие службы… прокуратура… э-э по природопользованию? – с трудом выговаривала блондинка с ботоксными губами незнакомые слова. – Всякие же штрафы есть… «зеленые»… гринпис…
- Да у них там все куплено! – с видом знатока отвечал ей пузатый муж в плавках и темных очках. – Занесли, кому надо, и все шито-крыто.
- В общем-то, никому и не надо заносить, - корректно поправляла Танюша. – Так как контрольно-надзорные органы у нас бездействуют, то захватить берег и лес может, в общем-то, любой желающий. Нам еще повезло, что все озеро пока не застроили. Впрочем, это пока.
На самом деле ей было страшно даже подумать о таком варианте. Но она верила, что называние опасности по имени поможет ее отвратить. А еще надеялась, что самая мрачная перспектива скорее подвигнет людей на активные действия… Хотя это казалось маловероятным.
- Пальнуть бы туда разок из винтовки, - мечтательно говорил, затягиваясь сигаретой, другой мужик, испещренный модными татуировками. – Сразу бы уе…ли вместе со своими тракторами.
- Гм, у вас есть конкретные предложения? – совершенно серьезно спрашивала Танюша.
Мужик неопределенно замычал, и на помощь пришел его товарищ:
- Какое уе…ли? Там у них такая крыша, что тут целый арсенал нужен. Как бы нас самих не уе…ли.
- Мне один пацан в магазине сказал, что там какой-то друг губернатора строится. Или прокурор…
- Ну, если арсенала нет, то, значит, все плохо. Скоро и на этой поляне уже нельзя будет стоять. Наверняка и сюда забор протянут, - уверенно сказала Танюша, поднимая наполненный мешок.
- Как протянут? А люди куда же? У нас же дети! – взвизгнула толстая жена татуированного мужика.
- Надо хотя бы писать жалобы.
- Девушка, бесполезно! Неужели вы в это верите? – почти хором сказали оба мужика с привычной наставительной интонацией.
Должно быть, они ждали, что Танюша кинется их опровергать. Но она лишь вежливо улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.
- Дело хозяйское. Хотите - пишите, хотите – не пишите. Но если ничего не делать, то точно весь берег огородят. Видят, что никто не сопротивляется, и пойдут по беспределу. – Танюша старательно пыталась стилизовать, как ей думалось, манеру речи своих собеседников. – А если хотя бы попробовать, то, может, что-то и получится.
- Да откуда мы знаем, как писать-то? У нас же дети! – крикнула вдогонку толстая жена.
Непонятно было, почему наличие детей негативно влияет на способность письменно формулировать свои мысли. Возможно, подсознательно тетка надеялась, что из уважения к ее материнству жалобу напишет сама Танюша, но та была готова к такому повороту:
- На жалобы реагируют, только если их много и они идут от разных людей, - сказала она, останавливаясь. – Тогда чиновники воспринимают их как типа массовое народное недовольство, а недовольства они боятся…
- Боятся, козлы, что президент их за жопу возьмет, - хихикнул пузатый мужик.
- Да никого он не возьмет, он сам такой же, - отозвался татуированный.
- Короче, особого выбора у нас нет. Или мы не будем жаловаться, и нас всех отсюда повыгоняют, или будем жаловаться, и тогда возможны варианты. Кстати… - Танюша словно вспомнила что-то и полезла в карман, - вот, у меня тут случайно образец письма остался.
Она вытащила вырванный из тетрадки листок, наполовину исписанный аккуратными печатными буквами – чтобы всем было понятно. Ботоксная дама взяла его пальцами с расписными ногтями и принялась неловко вертеть.
- А это… куда отправлять-то? – разочарованно спросила она.
- Там все написано. На сайт областного министерства по природным ресурсам, а еще в природоохранную прокуратуру. Там у них электронная приемная, вот по этому адресу…
Было сомнительно, чтобы кто-нибудь из этой компании взялся бы отправить обращение, но Танюша надеялась на закон больших чисел. Образцов она наделала много – причем переписала все от руки, разорвав для этой цели две тетради – и разбирали их быстро. Отдыхающие, которых с каждым днем становилось все больше, были растеряны из-за нового соседства, и охотно шли на контакт с тем, кто что-то объяснял и предлагал хоть какие-то действия. В данном случае это была единственно Танюша. Отношение к ней заметно изменилось, причем не только у новичков, которые раньше не встречались со знаменитой «бомжихой, убирающей мусор», но и у тех, кто заклеймил ее этим неприятным эпитетом. Теперь все они были совокупно слабее нового страшного врага и чувствовали это. Возможно, поэтому на берегах стало меньше брани, хамства и – трудно в это поверить! – даже мусора. Все бессознательно ассоциировали себя с сообществом несправедливо обиженных, и это объединяло и подвигало если не на действия, то хотя бы на определенные не-действия. Если рабочие за забором долбили отбойными молотками и рычали экскаваторами, уродуя беззащитную природу, то здесь, на притихших пока еще свободных берегах, уродовать природу стало как бы неприлично.
- Мы тут мусор собираем, заботимся об озере, то-се, - судачили туристы, видя проходящую мимо Танюшу с мешком, - а эти уроды приехали и все разворотили.
- Да им на людей плевать! Им бы только деньги срубить. А о природе вообще не думают.
Это было удивительно, но Танюше даже начали активно помогать. Люди стремились прилепиться к любой позитивной идее, противостоящей зазаборному злу. Причем многие теперь были уверены, что делали так всегда, и якобы всегда привечали полоумную «уборщицу». С ней здоровались издали, зазывая к своему костру/мангалу, и жадно выспрашивали новости или хоть какую-то информацию – кто строит, что строит, насколько продвинулась стройка, кто кому проплатил и кто за этим всем стоит. О ходе работ Танюша имела самую свежую информацию, так как ежедневно с самоубийственным упорством ходила к забору и заглядывала в щели. Воспользовавшись лояльностью туристов, она теперь регулярно подзаряжала свой смартфон с помощью их автомобильных аккумуляторов, и делала на него фотографии. Разведданные перебрасывались на ноутбуки туристов (многие привозили их с собой в лес, по первости надеясь, что здесь будет интернет), а оттуда, уже в городе - пересылались Оле, которая, хотя и с неохотой, постила их во «Вконтакте». Примерно раз в три дня Танюша поднималась на свою «телефонную гору» и связывалась с ней напрямую.
