Он хотел сохранить ей жизнь.
И как она отблагодарила его? Впала в ярость, орала на умирающего человека, когда он сказал, что уходит. Ушел. Страх вспыхнул в ее груди. Он сказал, что умирает, но она не хотела терять, те не многие минуты с ним. А может быть... может быть, Эгида могла бы помочь. Может быть, Вал знал, о какой–нибудь лечебной магии или артефактах?
Серена не могла потерять Джоша.
Кто–то постучал в дверь.
"О, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет Джош... "
Она вскочила и распахнула дверь. – Джо... – У нее перехватило дыхание.
Отскакивая назад, Серена попыталась захлопнуть за собой дверь, но Бизамот, выглядевший, как и в первый раз, когда она его увидела – ангельски красивым – остановил ее попытки, изворотливо проскользнув внутрь словно змея. И закрыл за собой дверь.
Серена открыла, было, рот для крика, но он прижал ее к стене своим твердым, мускулистым телом.
– Если ты будешь держать свой ротик на замке, я не сделаю тебе больно. – Бизамот провел языком по ее щеке, и девушка содрогнулась. – Не очень. – Ужас превратил ее ноги в желе. Он засмеялся, сладкий звук, переплетенный со зловещей нитью темноты. – Но я собираюсь ограбить тебя. На обе твои чары…
Его кулак сомкнулся вокруг ее ожерелья, и Серена почти улыбнулась – у этого придурка ничего не получится. А потом к ее ужасу ожерелье было сорвано с ее шеи, оказавшись у него в руке.
Бизамот сунул ожерелье себе в дишдаш и полез к Серене под юбку.
– А теперь другую.
Ангел разорвал свою одежду. Его форма изменилась и, как в фильме ужасов, он превратился из красивого в безволосое, серое существо с жилистыми крыльями как у летучей мыши, которые она уже видела в доме Регента. Между его ног непристойно вздымался вверх огромный член, с самого кончика которого сочилась темная жидкость.
Святые Угодники, он собирался пронзить ее этой отвратительной штуковиной. Кровь застыла у нее в жилах. Ошеломленная, дрожащая, Серена попыталась закричать, но ничего не вышло. И даже ее дыхание не могло прорваться сквозь комок ужаса застывший в ее горле.
– В чем дело, милая? Скажи что–нибудь. Твой страх возбуждает меня. – Он вдохнул. – Запах твоего страха опьяняет, и тем более звук твоего голоса. Дрожь. Напряжение. Скажи что–нибудь.
– Да пошел ты, – прохрипела девушка. – Так пойдет?
Он ударил ее тыльной стороной ладони так сильно, что искры полетели.
– Сука. Я буду трахать тебя пока ты не сдохнешь. – Он безжалостно улыбнулся, проводя пальцами по ее щеке. – Ты боишься умереть, отвечай? Запах твоего ужаса прямо – таки пронизывает. Так возбуждающе... а сейчас спроси меня почему. Почему я делаю это?
Серена не хотела спрашивать, но в этот момент, посмеяться над ним казалось идеей получше, чем вести бессмысленные разговоры.
– Почему ты делаешь это?
Бизамот снова ее ударил.
– Не задавай глупых вопросов.
Ярость и боль затмили ее страх. Ей надоело, что ее избивают, и она не собиралась сдаваться без боя. Зарычав, она толкнула его, так сильно, как только могла и ударила его коленом между ног. Он не дрогнул, но прижал предплечье к её горлу, перекрывая поток воздуха.
– Это было глупо. – Его голос хлестнул, словно кнут.
Девушка вцепилась ему в руку и стала колотить ногами, в то время как ее легкие боролись за воздух.
Он потряс ожерельем у нее перед носом.
– Ты знаешь, что это такое? Что оно делает? – Он уменьшил давление на ее горло достаточное только для того, чтобы она глотнула воздуха и покачала головой. – Конечно, нет. Ведь это против правил. А правила нельзя нарушать.
В его голосе прозвучала нотка сарказма, которую она не поняла и не была уверена, что хотела понять. Да, в общем, ей просто нужен был воздух.
– Это ключ к концу света. И ты, моя дорогая, также являешься ключом. И как только я возьму твою девственность, то стану самым могущественным ключом ко всему. – Он прижался своим лбом к ее любу, их взгляды встретились. – Я с нетерпением жду, когда избавлю землю от заражения человечеством. А начну с тебя.
***Каир. Величественный город. Простирающаяся далеко, оживлённая городская суета – и по мнению Фантома выглядевшая лучше – ночью. В качестве охотничьих угодий, Фантом всегда считал Каир подходящим местом, но по большей части он не любил его. Сочетание современного и древнего, чрезмерного богатства и крайней нищеты придавали городу смешанные чувства, как будто он не мог определиться и остановиться на каком–то одном настроении. История города очаровывала его, и иногда он спрашивал себя, а каково было бы жить во времена фараонов?
Не жизнью людей – это был бы отстойно, а жизнью демона, вот было бы классно. Они звались богами – Маат[14], Ра[15], Осирис[16], Хепри[17] и десятки других… и им поклонялись.
У демонов была хорошая память – многие из них были бессмертны или, черт возьми, почти бессмертны, и все они мечтали получить назад власть и поклонение.
И если то дерьмо, что творилось в подземном мире, служило подсказкой… признаком чего–то грядущего… то, похоже, это грядущее служило пользе тех самых демонов.
Как только поезд тронулся от станции в Каире, Фантом посмотрел на свое отражение в окне и увидел, что песок его песочных часах просыпал последние крупицы.
Он подумал, а принял ли он верное решение?
Даже если Тэйла и была невероятным воином, особенно когда прислушивалась к своему внутреннему демону, она все еще не была достаточно сильна, чтобы защитить Серену. С другой стороны он тоже не был сейчас силен.
Боги, должно быть, Серена думает, что он был настоящей задницей, когда ушел от нее вот так. Она сама сказала ему уходить, но судя по его наблюдениям, за общением Тени и Призрака с их парами, только сейчас он понял, что иногда женщины говорят одно, а хотят совсем другое.
Узнав Серену, Фантом понял только одно – ему никогда не понять женщин.
Фантом поднялся на ноги, хоть и понимал, что Серена не будет рада видеть его. И все–таки он должен быть поблизости, пока она не вернется в Штаты, и он не найдет ей какое–нибудь безопасное место, потому что Вал – не вариант.
С рычанием, он распахнул дверь из грузового отсека. На полпути к ее купе, нехорошее чувство врезалось в него настолько сильно, что заставило споткнуться. Волосы на затылке стали дыбом, узнавая знакомое зло.
Бизамот.
Фантом на ходу ударом распахнул дверь в первый спальный вагон. Отшвырнул одного из пассажиров в сторону и прошел через вторую дверь почти что, не открывая ее. Темное, маслянистое чувство злобы увеличивалось по мере того, как он бежал.
