— Нет, всего лишь связной, — произнесла я со смехом. — Но у нас нехватка оперативников, поэтому я вынуждена выполнять незначительные задания, такие например, как слежка, которая, вероятней всего, никуда не приведет.
— А в чем она подозревается?
— В проведение несанкционированных финансовых операций и растрате. — Ложь легко сорвалась с моего языка, но часть меня чувствовала себя виноватой за это.
Но более всего тревожило то, что только часть меня чувствовала себя виноватой.
— Какое отношение имеет растрата к делам Управления? То сборище, с которым ты работаешь, преследует только убийц, не так ли?
— В большинстве случаев. — Я пожала плечами. — Я делаю то, что мне говорят. Это намного упрощает жизнь.
Джек, должно быть, расхохотался бы, услышь от меня такое. Делать, что мне говорят — никогда не входило в мои первостатейные задачи.
Келлен нахмурился.
— Она из семьи потомственных баснословно богатых аристократов, и гордится своей благотворительной деятельностью. Я не могу представить, чтобы она впуталась в какие-то гнусности и тем самым подвергла риску кого-то из своего семейства или собственное сообщество.
— Значит, ты не заметил ничего странного в ее поведение за последние несколько месяцев?
— Нет. — Помедлив, он добавил: — Хотя она действительно пропустила несколько благотворительных вечеров несколько месяцев назад. Объяснив это плохим самочувствием.
— Ты не поверил ей?
— Мы говорим о женщине, которая для участия в одном из своих излюбленных вечеров, рискуя здоровьем, ушла из больницы после аппендэктомии[24].
— Ты разговаривал об этом с кем-нибудь из ее друзей?
— С одним. Не то чтобы я переживал или еще что-нибудь в этом роде. — Он пожал плечами. — Кажется, около трех недель подряд, она никого не хотела видеть. Ее друзья были весьма обеспокоены.
— Они догадывались о причинах?
— Неудачная пластическая операция. Для нее это стало ударом. Таким ударом, что отвалились новые ногти, и она сидела дома, умирая от стыда.
Я подняла брови.
Келлен усмехнулся:
— Хорошо, последнее я преувеличил.
— Ну а по прошествии трех недель, она вела себя как обычно?
— Насколько я заметил, да.
— А ее запах?
Он поднял бровь:
— А что с ним?
— Разве он не изменился после ее трехнедельного заточения?
Келлен колебался с ответом.
— Вроде бы, да. Он стал более резким. Более отчетливым.
— В каком смысле?
Он снова пожал плечами.
— Поверишь ли, но я не уделял много внимания этой старой корове.
Отлично. Ни единой ниточки, которая привела бы меня к разгадке на вопрос: были ли мои воспоминания сплошной ерундой, или же в них был какой-то смысл? Что же ускользало от меня до сих пор? Может быть, миссис Хант была там. Может быть, она с удовольствием наблюдала за ее мужем с другой женщиной? Она не была похожа на вуайеристку, но в наши дни нельзя судить о книге по ее неказистой обложке.
К тому же я отчетливо помнила, что в той комнате пахло ею, но там был еще чей-то запах. Запах из моего прошлого. Однако у двоих людей не может быть одинакового запаха. Запах исходит от любого человека. Он индивидуален, как отпечатки пальцев или радужная оболочка. Двух одинаковых запахов не существует в природе.
Так почему же я помнила ее запах, а не ее мужа, если конечно он был там? Что же, черт возьми, происходит?
— А ее муж? С ним случалось что-нибудь странное за последние несколько месяцев?
Келлен покачал головой.
— Без понятия. Как правило, он не всегда участвует в благотворительных вечерах. По всей видимости, он уйму времени проводит на базе.
— С такой-то женой, кто ж его осудит? — пробормотала я.
Келлен ухмыльнулся.
— Вот почему мужчине надлежит выбирать себе женщину с большой осторожностью. Ему предстоит жить со своим выбором всю оставшуюся жизнь.
— Люди этим не заморачиваются.
— Люди много чем не заморачиваются, вот почему я рад, что родился волком.
Я улыбнулась.
— А каким образом ты оказался сегодняшним вечером здесь?
Он пожал плечами:
— Это мое здание, а мой отец является одним из устроителей вечера. Я тут представляю обе стороны.
— Но не в данный момент.
Келлен положил руки мне на плечи и привлек к себе.
— На данный момент, единственное, что я представляю — это собственные интересы.
— Что ж, я здесь на работе, и мне уже пора бы вернуться назад. — Но я не встала и не отстранилась от него. Мне было приятно находиться рядом с ним.
— Ты отсутствовала в течение получаса или около того. Твоего отсутствия пока никто особо не заметил.
Куинн наверняка уже заметил, но у меня возникло ощущение, что под словами «никто особо» Келлен подразумевал именно его.
Его губы приникли к моим — мои мысли мгновенно улетучились, и в течение следующего часа в моей голове царила пустота. К тому времени, когда я вернулась в главный бальный зал, столы уже были сервированы. Моего сознания коснулась сила, вызывая покалывание и душевный трепет. Куинн хотел, чтобы я открыла ментальную дверь и поговорила с ним.
Мне не хотелось рисковать, учитывая, чем я занималась весь последний час. Мне не нужны разборки, которые он, несомненно, устроит. Поэтому я проигнорировала его и вернулась к нашему столику. Усевшись, я с невозмутимым видом развернула салфетку, словно ничего не случилось.
— Где ты была? — его голос прозвучал отрывисто, зло.
— Осматривалась.
— Осматривалась где?
— О, то там, то сям. — Я сдержалась, чтобы не сказать ему, что это не его дело, и сделала глоток вина. — Что ты знаешь о миссис Хант?
Он огляделся по сторонам.
— Мы не можем разговаривать об этом здесь. — Голос Куинна прозвучал так, словно он был на грани инсульта. — Здесь слишком много ушей.
— Так почему же не коснуться их сознаний и не внушить им всем, чтобы они игнорировали нас?
— В зале полно пси-глушителей — на тот случай, если ты не заметила.
Не заметила, но с другой стороны, я редко прибегала к своим телепатическим навыкам, так что в этом не было ничего необычного.
— С каких это пор пси-глушители стали для тебя проблемой?
— Для меня — они не проблема, а вот для тебя, это помеха — ты не сможешь отвечать мне.
Что на самом-то деле, как мне показалось, доставило бы ему удовольствие. И все же нам требовалось поговорить о миссис Хант, так что придется это сделать при помощи связи, к которой пытался прибегнуть Куинн минуту назад. Наличие глушителей предполагало, что обычный телепатический канал не будет работать, но созданная нами связь работала в совершенно иной плоскости мозга, и была обязана своим существованием тому обстоятельству, что мы когда-то разделили кровь.
