— Ты умрешь, если не подожжешь меня! Подумай о своих людях! — вопила я, приходя в полное отчаяние, потому как, что бы я ни сделала, пусть даже руками принялась бы оттаскивать Остатки, это, казалось, не заставит их оставить Влада в покое.
На эти слова его глаза открылись, изумрудно зеленые, обжигающие мукой и решимостью одновременно.
— Я… уже подумал, — прохрипел он.
У меня сорвался крик чистейшей безысходности. Что бы я ни сказала, это не убедит Влада ударить в меня. Нет, если он считал, что, жертвуя собой, защищает своих людей.
Прекрасно. Если Влад не собирается наносить мне удар, могущий вырубить меня, я сделаю это сама.
Я сжала кулак и изо всех сил вдарила им себе в голову. Трава предстала перед моим взором, когда я свалила этим саму себя с ног, однако один лишь взгляд на Влада показал, что Остатки с него не сдвинулись. Сукины дети. Мне нужно что — то потяжелее, чем мои руки.
На глаза попался широкий надгробный камень с вырезанным на его поверхности ангелом. Я мысленно извинилась перед тем, ни чьей могиле он стоял, одновременно посылая ввысь быструю молитву, чтобы это сработало.
А потом я побежала к надгробной плите с такой скоростью, какой только могла, склонившись головой вперед, словно плита была красным флагом, а я быком.
Боль взорвалась в голове. Хотя последняя была не единственным, что претерпело разрушение, судя по черепкам гранита, которые я увидела, открыв глаза. Я пропахала головой прямо через могильный камень и приземлилась в траве за ним. Я потрясла головой, чтобы прочистить ее, чувствуя, как тонкими струйками стекает по ней кровь, и снова обернулась в поисках Влада.
Резкий крик облегчения сорвался с моих губ, когда я увидел, что все Остатки подняли головы. Они смотрели на меня, остановив свое смертельное нападение. Влад начал отступать, но они не сдвинулись, чтобы наброситься на него снова, а продолжали смотреть на меня в замороженном ожидании. В течение одной ошеломленной секунды я не была уверена, что добилась цели. В обморок я не упала; они все еще были здесь. Был ли разгром головой надгробной плиты для них каким — то магическим словом? Но затем, когда я почувствовала, как влажные дорожки стекают все ниже по моему лицу, меня поразило осознание.
Кровь. Она и была пультом управления. Остатки появились только после того, как Влад разбил мне губу, точно так же как тогда Мари порезала свое запястье небольшим мини — кинжалом, спрятанным в кольце. Должно быть, она провела им по коже снова, когда отгоняла их, но я этого просто не увидела. Это было легко: я по большей части в ужасе смотрела на Кости, чем была сосредоточена на ней. Свежей крови из моей головы было достаточно, чтобы заставить их прекратить пожирать Влада, но и она скоро заживет, как и губа. Я не могла позволить им кинуться на Влада снова. Большего он не выдержит.
Я не стала тратить время на то, чтобы вытащить один из своих кинжалов, а просто вдавила руку в зубчатые, острые куски надгробного камня, нанося себе еще одну глубокую рану.
— Ладно, вы, смертоносные маленькие привиденьица, — пробормотала я. — Мамочка велит возвращаться в кроватки!
Я захлопнула дверцу автомобиля и на секунду прислонилась к ней, задумавшись о том, что будь жизнь справедлива, я могла бы сейчас подняться наверх и принять самый долгий, самый горячий душ на свете, чтобы прогнать весь тот холод, что все еще проникал в каждую мою клеточку. А вместо того мы вернулись в таунхаус, только чтобы я быстренько переоделась.
Я не смогу нормально справиться с задачей поддержания маскировки, если заявлюсь в бар, покрытая собственной кровью.
— Вы двое что — то рано вернулись, — сухо заявил голос.
Я подняла взгляд на Менчереса, стоящего в дверном проеме таунхауса. Влад вышел, захлопнул свою дверцу немного сильнее, чем было необходимо, и бросил на египетского вампира утомленный взгляд.
— Проблемы с машиной, — сказал он голосом, будто провоцирующим Менчереса расспрашивать дальше.
— Ты и сам вернулся немного раньше. Нашел что — нибудь интересное? — спросила я, пытаясь отвлечь его внимание от очевидного факта, что я забрызгана кровью, в то время как автомобиль выглядит прекрасно.
— Ничего из того, что Дэйв нам уже не сообщил, — ответил Менчерес, чуть пожав плечами.
Я не вздохнула, но хотелось. Догадываюсь, что это уже слишком — надеяться, что адрес Аполлиона будет в виде граффити нанесен на одной из стен в качестве уступки Судьбы после прошедшей ночи— хотя по вампирским стандартам было еще рано.
— Не расстраивайся, Кэт. Я и не ожидал что — нибудь найти. Я не затем туда пошел, — сказал Менчерес, открывая для нас парадную дверь.
Я подняла брови, но вошла внутрь, полагая, что этот разговор лучше всего провести где — нибудь в другом месте, а не на маленькой лужайке. Влад взглянул на Менчереса с равным любопытством, но тоже последовал за мной внутрь. Как только дверь закрылась, я кинула жаждущий взгляд на диван, но осталась стоять.
— Ты собираешься сказать нам, почему тогда пошел туда? — спросила я.
— Потому, что даже если я и не ожидал узнать что — нибудь новое, было бы глупо не удостовериться, — сказал Менчерес. Он прислонился к косяку, являя собой картину беспечности. — Кроме того, если бы я не уехал, вы не попытались бы испробовать твои новые силы, не так ли? — добавил он.
— Ты знал? — вырвалось у меня. Я даже не была уверена, что ошеломило меня больше: факт, что Менчерес определенно знал, что у меня была эта сила, или что он позволил мне попытаться воспользоваться ею, не сказав Кости. — Ты, хм — м—м, знаешь, потому что увидел? Было бы замечательно, если бы его видения вернулись в полную мощь…
Взгляд, который Менчерес кинул на меня — и на Влада тоже, как я заметила — был полон сарказма.
— Нет. Но я тоже слышал вас этим утром, поэтому мне не нужны видения, чтобы предсказать, что сделает Влад, если вы двое останетесь одни на достаточно долгое время. Человеческая природа временами может сказать намного больше, чем видения.
Влад усмехнулся.
— Хитрый пес, ты все спланировал! Я — то думал, что обдурил тебя, а на самом деле ты играл мной как шахматной фигурой.
Менчерес сверкнул ему усмешкой, полной озорства. Я вылупилась на него, впервые наблюдая обычно сдержанного Мега — Мастера вампиров с таким хулиганским, дразнящим выражением лица.
— Ты забываешь, Влад, я — тот, кто и научил тебе нечестности. Возможно, еще через несколько столетий ты и сможешь обмануть меня, но не сейчас.
Затем он сосредоточил свое внимание на мне, и выражение его лица вернулось к обычной серьезности.
