Вдали взвыли сирены. Вой приближался. Как видно, сообщение дошло до Мэнсфилда. Сквозь пролом в стекле я видела красно-синие вспышки мигалки, многих мигалок. На штурм шла целая армия. Те вампиры, что еще оставались на ногах, тоже увидели и бросились врассыпную. На это мы и рассчитывали. Гораздо проще было убивать их, когда они повернулись к нам спиной. Еще немало серебра встретилось с плотью тех, кто прорывался в развалины дома.
Меня переполняло болезненное возбуждение, из горла вырвался победный вой хищницы над жертвой. От этого звука разлетелись остатки стекол в окнах. Я наскоро обшаривала тела, проверяя, не осталось ли недобитков. Краем глаза заметила, как Кости со злобной усмешкой разрывает надвое вампира, на свое несчастье оказавшегося перед ним. Оторванная рука пролетела над кровавыми останками и рухнула в груду тел, за ней последовала голова.
— Полиция… бросай…
Голос в мегафоне словно подавился, когда прожектор осветил сцену. Осталось, кажется, всего шесть вампиров, из них трое были проткнуты несколькими клинками. Защелкали выстрелы — полицейские наугад палили во все, что двигалось. И тем обращали на себя внимание уцелевших вампиров. Я не поднималась с пола — для меня пули были куда опаснее. Со своего наблюдательного пункта, расположенного внизу, я видела, как Хеннесси и Гасила, эти слизняки, ползли мимо разбитой машины. Они уже почти добрались до пролома, а из него легко могли рвануть к лесу и скрыться.
Во мне взорвалась обжигающая ненависть. Все мысли вытеснила одна — отчетливая и кристально ясная. Только через мой труп. Пока во мне осталась хоть капля жизни, они не уйдут.
— Хеннесси, — зарычала я, — я за тобой!
Он в изумлении оглянулся. Гасила оборачиваться не стал, а пополз еще быстрей. Оставленная мной недавно рана на глотке уже затянулась, однако он явно не рвался взять реванш.
У меня остался всего один нож, зато большой. Мои пальцы сжали рукоять со всей страстью проклятия. Я напряглась, сконцентрировала энергию и прыгнула на них, прямо под град пуль. Гасила был меньше ростом и, пользуясь этим, шмыгнул под днище машины. Хеннесси был крупным мужчиной. Идеальная мишень — я обрушилась на него, подстегнутая кипевшей во мне яростью. И оба мы впечатались в стену.
Новый ливень штукатурки. Хеннесси тянулся к моему горлу, но я успела отпихнуть его, и он, промахнувшись, вцепился мне в ключицу. Клыки болезненно рванули кожу. Стряхнуть его я не могла, нас заклинило между стеной и машиной. Хеннесси мотал головой, как акула, отрывающая кусок добычи, а у меня одна рука не действовала, прижатая моим же телом. Я отчаянно лягалась, но он не разжимал зубов. Для меня такая позиция в схватке с вампиром оказалась самой неудачной, ведь я училась убивать ножом на расстоянии. Как странно, в голове у меня всплыли слова Ниггера: «Эта бьющаяся жилка — твое самое слабое место…» Хеннесси, как и я, знал, что ему довольно только удержаться, и мне конец. Он подбирался зубами все ближе к горлу. Решение пришло мгновенно. Пусть мне конец, но я прихвачу его с собой. Свободная рука, которой я отталкивала его от себя, теперь обвила его тело. Хеннесси поднял голову, показав в ухмылке окровавленные зубы, и потянулся к моему беззащитному горлу. Его клыки сомкнулись, и в тот же миг я вбила нож ему в спину. Тело его застыло, но я не стала проверять, хватило ли одного удара. Я поворачивала клинок, вгоняла его все глубже и чувствовала, как он судорожно передергивается в ответ на каждое движение, а потом он совсем обмяк. Зубы выпустили мою шею, расцепились, и, когда я оттолкнула его от себя, это был, буквально и фигурально выражаясь, мертвый вес.
Не было времени праздновать победу. Выстрелы, направленные теперь в сторону от дома, заставили меня обернуться и увидеть, как Гасила скрывается за деревьями. Он прорвал линию огня и устремился к свободе.
Я вскочила, чтобы догнать его, но пуля, просвистевшая слишком близко над ухом, заставила снова нырнуть вниз.
— Кости! — взвизгнула я. — Гасила уходит!
Кости насквозь пробил кулаком шею одного из вампиров, его пальцы показались у того под затылком. Четыре пули одна за другой ударили в него, но он и глазом не повел. На его лице выразилось колебание. Догонять Гасилу означало оставить меня, а мы собирались скрыться, пока не прискачет вся кавалерия. Не предвидели, что их в доме так много. Если бы это и не удалось, Кости на бегу мог бы прикрывать меня своим телом. Теперь все это отменялось. Отменялось, если он попытается догнать Гасилу.
У меня в мыслях был только обвиняющий взгляд бабушки и тело деда, скорчившееся на кухонном полу.
— Достань его. За мной вернешься потом. Достань его!
Последние слова вырвались свирепым ревом. Мне нужна была смерть этой твари. Настоящая, мучительная смерь. Все остальное могло подождать. Кости, решившись, метнулся через комнату со скоростью гоночного автомобиля. Пули не поспевали за ним. Он скрылся в мгновение ока.
Один из уцелевших вампиров воспользовался случаем и метнул в меня мой же серебряный нож. Серебро вспороло мне бедро, на пару дюймов не задев артерии. Не замечая боли, я выдернула нож и безошибочно послала назад, ему в сердце. Услышала в награду оборвавшийся предсмертный крик.
Внезапно в голове точно взорвалось что-то, и я опрокинулась на бок. Чтобы прицелиться, мне пришлось сесть, и кто-то воспользовался этим, чтобы сбить меня. Раскаленный свинец вспорол плечо и застрял в кости. Я, задыхаясь от боли, зажимала рану и слышала раздававшиеся прямо надо мной голоса:
— Не двигаться! Не двигаться! Руки вверх, на хрен!
Надо мной стоял дрожащий коп, рядом еще трое, и все они в ужасе обводили глазами кровавую баню, в которую превратилась гостиная. Я медленно подняла руки, скорчившись от боли в плече.
— Вы арестованы, — пролепетал перепуганный офицер, закатывая глаза.
Меня чуть не задушила волна его страха.
— Слава богу, — отозвалась я.
Все кончилось куда лучше, чем я рассчитывала.
24
Они зачитали мне мои права. Я не очень-то слушала. И без напоминания Миранды я знала, что в моих же интересах молчать как рыба. Потом я час за часом отмалчивалась на все вопросы, пока высокий тощий коп не пробился к койке в машине «скорой помощи», к которой меня приковали наручниками.
— Я забираю ее к себе, Киркланд.
Тот, что зачитывал мои права, надо думать Киркланд, рявкнул:
— Лейтенант Айзек? Но…
— Лейтенант не лейтенант, а вертолеты прессы вот-вот слетятся, как мухи на мед, а нам нужны ответы, — огрызнулся тот.
— Эй, парни, во мне пуля сидит. Знаете, потеря крови и все такое, — напомнила я.
— Заткнись, — коротко приказал Айзек и отстегнул наручник от койки.
Медики, не веря своим глазам, таращились на него. Айзек за цепочку потащил меня за собой, отчего плечо заново прострелило болью. Киркланд разинул рот, но ничего не сказал. Похоже, ему больше всего хотелось оказаться где-нибудь подальше.
Лейтенант без особых нежностей впихнул меня на заднее сиденье машины без полицейского значка. Единственное, что связывало ее с полицией, была красная мигалка на приборной доске. Я удивленно огляделась. Это что, обычная процедура?
— Я ранена, а ваши шуты целых полчаса меня донимали. Разве меня не положено доставить в госпиталь? — спросила я в спину Айзеку, заводящему машину.
— Заткнись, — повторил он, выруливая из лабиринта машин полиции, скопившихся вокруг изувеченного дома.
— …поскольку любой знающий адвокат скажет, что это вопиющее нарушение моих прав, — продолжала я, словно не услышав.
Он глянул на меня в зеркальце над ветровым стеклом.
— Заткнись, на хрен, — повторил он, растягивая слова.
Что-то было не так. Конечно, меня еще никогда не арестовывали, и все же… Я задумчиво понюхала воздух. Айзека окружал запах, но что это за запах, я не знала. Не навострилась еще определять вещи по запаху.
Через несколько миль вся суета осталась позади, перед Айзеком лежала пустая дорога. Он удовлетворенно крякнул и снова поймал мой взгляд в зеркальце.
