Я зависла, пытаясь опознать этот вид одежды. Регина рассмеялась и сказала:
— Тана, перед тобой Марина Дэйго, фея, превращающая гусениц в бабочек, лучший имиджмейкер Лиры.
Фея-имиджмейкер лучезарно улыбнулась мне.
— Мариша, а это пилотесса, запавшая мне в душу, Кайетана Скайлер. Вживую она еще ярче, правда?
— О, да! — проговорила Марина-Мариша, и поприветствовала меня: — Блага, Кайетана. Вы прекрасны.
— Тана, — исправила я, не понимая, почему они так грубо льстят мне, называя «яркой» и «прекрасной».
— Зачем же укорачивать такое чудное имя, милая барышня? Союз должен знать вас как Кайетану, — сказала Марина и обошла меня кругом. — Надеюсь, с размером не ошиблась… Регин, подай.
Регина с торжественным видом поднесла ей пакет.
— Простите, а что происходит? — подозрительно глядя на пакет, спросила я. — Зачем мне имиджмейкер, госпожа Малейв?
— Затем, что это рекламная гонка, и участники должны выглядеть эффектно. Вы договор читали? Там сказано об этом.
Ах, да… Обязательное условие — яркий внешний вид. Я пожала плечами и отдалась заботам феи перевоплощений. Все равно, как я буду выглядеть. Главное — гонка. Главное — деньги. Главное — не разочаровать семью.
Проиграть я не имею права.
Глава 27
Тана
Я вжалась в кресло и смотрела то на мельтешащие огоньки на панели, то на злющую зиму, бросающуюся колким серым снегом в лобовое «стекло»; ладони потели, сердце заходилось, рассудком владела паника. Слабо угадывались в снежном безумии, царствующем снаружи, направляющие сигналы на площадке, оборудованной для гонок. Проводились последние приготовления.
Мой красный аэрокар ждал своего звездного часа (надеюсь, именно звездного, а не позорного!), и успокаивающе мурлыкал двигателями.
Зажглась информационная панель, замелькали цифры…
Старт, вот уже старт!
Десять… девять…
Я сглотнула и опустила руку на живот; желудок свело спазмом.
Восемь, семь… шесть, пять…
Я убрала руку от живота и шумно втянула носом воздух.
Четыре, три…
Я нервно потянула на себя рубильник, выводящий машину из состояния «ожидания». Аэрокар рыкнул и вздрогнул.
Два, один…
Все!
Мой аэрокар «подпрыгнул» с аэро-площадки, и его сразу накрыло снегом; я пустила его вперед почти вслепую под этой лавиной. Кресло завибрировало, двигатели угрожающе зарычали на этапе набора скорости и поутихли, когда я влетела в круг вслед за соперниками. Помимо моего, красных аэрокаров больше не было, остальные участники пилотировали синие и оранжевые кары. Первый круг дался мне тяжело, как и на тренажере; аэрокар трясло, из-за снега и порывов ветра он вилял, система пиликаньем и тревожным миганием сообщала, что полет нестабилен.
— Да знаю я! — рявкнула я.
Первый круг был пройден, я протащилась ближе к концу. На втором круге попыталась вырваться вперед, и… столкнулась с другим аэрокаром. От удара меня бросило в сторону; стараясь восстановить баланс, я замедлилась и стала замыкающей. Выкрикнув что-то нечленораздельно-злобное, я продолжила полет, виляя, чтобы меня не сбили лидеры гонки, обгоняющие уже почти на круг.
«Вот и все, полный провал», — мелькали мысли в голове, такие же яркие, как сигналы на информационной панели. Что делать? Как лететь? Может, сдаться сразу? Я же профан, полный профан! А-а, плевать, до конца протяну как-нибудь! Но как протянуть? Если повышу скорость, то потеряю управление, врежусь в силовое поле, и меня просто отшвырнет, перекрутит, а если продолжу лететь в том же стиле, что и сейчас, прилечу последней.
Приняв решение, я колебалась ровно мгновение. Когда лидер меня обогнал, я вильнула в его сторону, намеренно идя на столкновение. От удара оба аэрокара отлетели к силовому полю, и нас отшвырнуло от него так же, как отшвыривало снег; мы полетели, вертясь, как снежинки в круговерти бури, и сбивая остальных.
Кабина осветилась красным, система надрывно сообщила об аварии, к моему горлу подступила желчь от постоянной болтанки и переворотов, но я не закрыла глаза, пытаясь разглядеть на информационной панели, где я и где остальные и сколько кругов еще осталось.
Аэрокары разбросало, я создала нестабильность, и в этом мой шанс. На тренажерах я избегала аварийных ситуаций, да и скорость брала выверенную, хотя и очень высокую. Но, поглоти меня Черная дыра, это гонка, а гонки сами по себе есть превышение скорости и игнорирование инстинкта самосохранения!
Я повторила маневр: развернулась, врезалась в изменившегося лидера и снова вместе с ним «напоролась» на силовое поле. Только-только восстановившие баланс аэрокары снова его потеряли, полетели от ударов туда, сюда… два аэрокара вылетели за пределы круга. Ага! Двое участников в пролете!
Большая часть аэрокаров мой наскок пережили, но их шатало все равно, ведь не только от ударов терялась балансировка, но и от мощных порывов ветра. Мы полетели практически вслепую, не зная, кто на кого наткнется и где точные границы силового поля. Я выигрывала драгоценные мгновения, пока бывшие лидеры притормаживали, восстанавливая балансировку, и перла вперед, несмотря на болтанку. Меня тошнило, и я плотно сжимала рот. Едва дождавшись восстановления положения на горизонтальном уровне, я выжала еще больше скорости.
Какой уже круг? Восьмой. Осталось еще двенадцать…
Меня по-прежнему обгоняли… повторять маневр со столкновением я не стала, тем более меня уже раскусили и летели осторожнее. Я перестала атаковать соперников, и сама стала «натыкаться» на силовое поле, так, чтобы выиграть немного в скорости, пусть даже в режиме «перевертыша». Аэрокару не нравилась моя тактика, он ругался всеми возможными способами: панель светилась красным, на экранах отслеживания стабилизации и балансировки горели одни и те же аварийные сообщения, но, в общем, такой стиль пилотирования машина вполне выдерживала. А мне большего и не надо! Давай, мой милый, мой красный! Давай, лети!
Я перестаралась, меня отшвырнуло далеко, и следующие два круга я по большей части пролетела кувырком, мешая другим участникам. Собственная ошибка и здесь помогла мне: они снова притормозили, вынужденные уходить от столкновения. Когда я пошла на четырнадцатый круг, снова изменила стиль. Теперь я летела, как на тренировках, «правильно». Аэрокары постепенно сбились на один уровень и летели нос к носу; если нас и трепало, то виновником был ветер, а не аварии из-за столкновений и силового поля.
Вот так, ровно, мы влетели на пятнадцатый круг.
Это, можно сказать, финиш…
«Ни один аэрокар из строя больше не вышел, — подумала я, увидев, что количество черных точек на экране не поменялось после того, как выбыли двое. — Значит, эти кары не на словах усовершенствованы».
Я выжимала из своего красненького все силы, и он уже не столько рычал, сколько вымученно стонал, и визжал на поворотах. Трясучка была дикая; я отбила задницу в кресле и видела, как кровят ссадины под удерживающими ремнями. Но ни боли, ни неудобств не ощущала; что бы ни происходило с моим телом, это неважно. Я дошла до точки, когда важным становится только одно — победить. Это было какое-то автоматическое или, наоборот, звериное состояние — жать, жать, вперед…
Скорости было недостаточно. Соперники шли очень ровно, как по линейке, а я сразу за ними. Профессионалы, чтоб их!
Третий круг.
Осталось всего ничего, а я проигрываю, и не одному, а десятке участников, а прочие идут вровень со мной. Собравшись с духом, я вырубила автоматическую коррекцию неполадок. Аэрокар «рухнул» на низший уровень, в самую снежную муть, закачался; сбитый баланс сразу дал о себе знать. Я оказалась гораздо ниже соперников; на таком уровне мне уже не обогнать никак. Если только не сделать кое-что, что однажды сделал при мне дядя.
Я врубила аварийный режим и повела аэрокар резко вверх, почти вертикально. Системы первоначально всегда дают рывок, чтобы получить время на стабилизацию положения, а я рывок усилила вручную, потянув за ручку переключения. Мой аэрокар «выстрелил», как ракета, задев аэрокар соперника. В аварийном режиме вслед за рывком всегда идет принудительная стабилизация; пока этого не случилось, я рванула вперед, нарушив правила пилотирования, и в итоге на последний круг влетела на опасной, неконтролируемой скорости.
