— Чтобы вы не делали, в двадцать девять лет его будущее исчезнет и нити судьбы с этой отметки не просматриваются, мы не знаем, что это такое. Раньше ничего подобного не было. Поэтому, что его ждет после тридцати лет мы не видим…
Девять лет спустя.
— Молодец, сынок, отлично! Из тебя получится самый сильный воин, выносливый и смелый, — радовался милорд, наблюдая за тренировкой сыновей.
— Отец, а я? Из меня получится сильный воин? — нахмурился Арес, сжимая в руках деревянный меч. Милорд улыбнулся и потрепал по голове младшего сына. Не раз он сравнивал Актазара и Ареса. Вроде похожи, но в тоже время разные. У Ареса глаза всегда светились теплом, он был открытым и добрым ребенком. В отличии от Актазара. В его взгляде всегда присутствовала твердость, улыбался редко, больше хмурился. Иногда Аресу удавалось развеселить брата, и тогда милорд с замиранием сердца наблюдал, как менялся взгляд старшего сына, там на долю секунды проскальзывала любовь к младшему брату. И милорд надеялся на то, что Актазар не превратится в безжалостное чудовище в будущем.
Актазар перевел взгляд на небо, нахмурился, насторожился, а милорд не мог понять, что озадачило сына. Внезапно старший сын зарычал, схватившись за сердце. Его словно в тиски сжало, не мог воздух втянуть, испытал такие яркие всепоглощающие эмоции, что душа перевернулась. Когда его отпустило, мальчик удивленно заморгал. Ему хотелось вновь испытать такой приток эмоций, но не знал, чем их вызвать. В душу закралось какое-то предчувствие, которое с годами осело на дне подсознания. Актазар искал подобие той вспышки не только в сражениях, но и в объятиях женщин, но ничего не шло в сравнение. А когда он уже отчаялся найти, испытал искомые чувства в тот момент, когда ожил дракон на его троне, когда утонул в омуте черных глаз девчонки.
В тот миг, когда Актазар, еще подростком, впервые ощутил такие сильные эмоции, которые перевернули его душу, на территории второго королевства в золотом замке раздался звонкий крик младенца.
— Милорд, поздравляем! У вас снова дочь. Какая же она красивая, — ласково проговорила женщина, выглянув из комнаты его жены.
Феникс нахмурился, потому что хотел братика, а вот Рамина захлопала в ладошки от радости.
— Пойдемте поприветствуем нового члена семьи, — улыбаясь, проговорил милорд, обнимая детей.
Миледи смотрела на новорожденную, а потом перевела взгляд полный любви и обожания на мужа.
— Любимый, она так прекрасна. Словно ангел спустился с небес, — прошептала женщина и поцеловала розовую щечку.
Феникс смотрел на сестру и что-то теплое зародилось в душе. Он улыбнулся и прикоснулся пальчиками к ее руке, затаив дыхание. А малышка перевела на него свой пронзительный взгляд. Феникс влюбился с первого взгляда в сестру. Она стала его любимицей. Заставляла его сердце наполняться счастьем и любовью.
В комнате возникла прорицательница и задумчиво посмотрела на ребенка. Тяжело вздохнула, а миледи насторожилась. Если про первых двух детей ей сразу все сказали, то теперь прорицательница замешкалась.
— Ваше дитя особенное. Ее сердце полностью наполнено светом. Этот свет будет притягивать и манить к себе людей. Жители полюбят ее всей душой, вот только сущность этого ребенка — темная. Девочка ваша погибнет от рук синеглазого мужчины, не дотянет и до двадцати пяти лет. А когда ей исполнится двадцать линия ее судьбы исчезает и мы не видим ничего. Точно так же мы не можем разглядеть будущее у дитя, которое живет в седьмом королевстве. Как бы там ни было, вам нужно избавиться от этого ребенка. Она ваша погибель! Тьма придет за ней, помяните мое слово, — вздохнула прорицательница. По щекам миледи текли слезы, она покачала головой и посмотрела на мужа.
— Нет-нет! Я не дам ее в обиду. У нее чистое сердце, благородное, как Сапфир, а значит наша Сапфира никогда не поддастся тьме, я верю в это и всей душой надеюсь. Мы вырастим ее, несмотря ни на что. Мы все равно рано или поздно умрем, и не важно как. Главное, я подарю дочери свою заботу и любовь! Мы не можем ее уничтожить — ведь это верная дорога во тьму, — прошептала миледи, прижимая к себе Сапфиру. — Какой бы ты ни была, я всегда буду любить тебя, как и Феникса, и Рамину, — прошептала миледи.
— Оберегайте друг друга, чтобы не случилось! — проговорил милорд и прижал к себе старших детей.
Никто не догадывался, что в момент рождения Сапфиры далеко-далеко от золотого замка, под старым развалившимся дубом книга засветилась и возникла стрела, только была прозрачная и невесомая. Она ждала своего часа, чтобы стать настоящей и отправиться на поиск двух сердец — черного и белого…»
Открыла глаза и не моргала, не понимала сон ли это, или же видение? Но слезы текли по щекам, потому что видела родителей, в то время они были еще живы. Знала, что они любили меня, как и я их. Снова мысль о том, что это я уничтожила родных, причинила мне муку.
— Слава Всевышнему! Ты очнулась, — выдохнул Актазар, а я вздрогнула, не заметила, что он сидел рядом.
— Сколько времени я провела без сознания? — прохрипела, ощущая, как во рту все пересохло. Муж протянул мне стакан воды и я с жадностью делала глотки.
— Неделю, — выдохнул он, осматриваясь по сторонам. — Пришлось все это время провести в лесу. Как только тебе станет лучше, отправимся в условленное место, где должны были собраться уцелевшие воины. Как ты себя чувствуешь?
— Так, как будто чуть не умерла. Все болит, каждая мышца ноет. А все из-за тебя между прочим! — простонала я, приподнимаясь на локтях. Осмотрелась и поняла, что мы находились в какой-то пещере или внутри каменистого холма. Проникал слабый свет через единственный узкий проход. Пол, потолок и стены были каменными. А само пространство около двадцати квадратов и метра три в высоту. Посмотрела на Актазара, он выглядел замученным.
— Из-за меня? — нахмурился муж.
— Конечно, мог бы лучше отбивать удары! Если бы я не придумала, как освободиться из той клетки, то нас бы точно убили! — фыркнула, потирая виски. Голова гудела. А еще покоя не давал сон, в котором я ощущала безграничную любовь. Не могла понять, кто те люди с Земли. Но одно теперь знала наверняка, это они перенесли проклятие с одного мира в другой. «Вот спасибо!», — прошипела я про себя.
— Если ты не заметила, я один был против толпы! Уж извини, сражался как мог, — проворчал он, а потом резко подтянул меня к себе и впился в мои губы. Поцелуй был глубокий, требовательный и умопомрачительный, Актазар вложил в него всю душу. И я осознала, как сильно он без меня скучал. Его пальцы судорожно сжали мою талию, лихорадочно пробежались по спине. А меня захлестнула волна желания. Эмоции рвались наружу. Но муж прервал поцелуй, отчего я испытала разочарование, и смотрел в глаза так, словно к душе прикасался, крепко сжимая в объятиях. — Как же я рад, что ты очнулась!
А я смотрела на него и улыбалась. Обвила руками его крепкую шею, вдохнула родной аромат его тела и прошептала:
— Пока я была без сознания, тебя ирбис не кусал? А то такое ощущение, что у тебя рассудок помутился. Какой-то ты добрый и нежный.
У Актазара в зрачках отразилось пламя, взгляд сделался жесткий и хмурый. Задышал прерывисто, а я рассмеялась, осознавая, что снова вывела его из себя. Прижалась к мужу сильнее и он, не удержав равновесие, упал вместе со мной на каменистый пол. Лихорадочно покрыла его лицо и шею поцелуями, ощущая как внутри меня вспыхнул всепоглощающий огонь. Вот только усталость во всем теле мучила.
— Как же я счастлива! Мы живы! Нам удалось добыть кровь и уцелеть! — вопила я от радости, придавив своим телом мужа. — Я есть хочу, а сил создать себе еду вообще нет. Так что с тебя что-нибудь вкусненькое.
— Честно признаться, я не умею создавать сладости, но сейчас что-нибудь придумаю, — улыбнулся он, заправляя локон волос мне за ухо. Приподнялся, придерживая меня за талию. Сел так, что я у него на коленях очутилась.
— Уж постарайся, а то как обещать, что сделаешь для меня все, что угодно, ты мастер, а как выполнить обещанное так — не умею. Я между прочим, из последних сил исцелилась, — фыркнула я.
