— Тихо сходишь с ума? Отличное занятие, — услышала она голос. Закрытые на примитивный замок двери для него не были помехой.
— У тебя есть предложение получше? — поинтересовалась она. — Разве это была не твоя идея, ждать его в мотеле?
— Вообще-то, нет, я не думал, что дела настолько плохи, что ты уцепишься за мои слова. — Он опустился рядом с ней на кровать, но из-за его безликости, Лили не ощутила нарушения личного пространства, только уже ставшее привычным в его обществе раздражение.
— Уйди, — попросила она, но ангел не сдвинулся с места.
— Поскольку других кандидатов не видно, может, расскажешь мне все же, что случилось? — спросил он.
И Лили, утомленная долгим ожиданием и решившая, что не имеет значения, будет ли надзиратель знать, что происходит или нет, рассказала все то, что собиралась поведать Синглафу.
Светлый молчал, и Лили подумала, что некоторые новости все же способны его потрясти. Но он молчал слишком долго, и она обернулась, беспокоясь, словно могла что-то прочесть по его лицу.
— Это плохо, — наконец, сказал он, и Лили хмыкнула: очень ценное было замечание.
— Нужно расстроить эти встречи.
— Как? — Лили посмотрела на него, как на безумца. — Я не могу этого сделать, потому и хотела обратиться к Синглафу. Для этого нужна мощь Начала, если не Престола.
— Я думал, ты с ними в одной команде. Ну, за исключением Самаэля, конечно, — добавил он, увидев, какой она метнула в его сторону взгляд.
— Я простила его, — отозвалась Лили, — но это не меняет сути дела.
— Дела с войной — да, а вообще, забавно, — заметил он, — ты не утратила светлого всепрощения?
— Кто бы говорил, — отмахнулась от него Лили. Ведь не она сейчас освещала комнату мотеля дневным светом.
— Ты знаешь, с кем он собрался встретиться? — не обращая внимания на издевку, уточнил светлый. И Лили перечислила ему все имена, которые были ей известны. Потом, поразмыслив, рассказала также все остальное, что успела о них выяснить. Если ее надзиратель собирался играть на ее стороне, ему следовало знать больше.
— Позаботилась о деталях, неплохая работа, — одобрил он, и почему-то теперь ей стало легче, словно она нашла того, кто справится с задачей, хотя умом понимала, что сил одного брата с седьмых будет недостаточно.
— Мне понадобится твоя помощь, — вырвал он Лили из раздумий, и она опустилась на землю.
— Ну да, конечно, — проговорила она, представляя, как он предложит ей отговорить пару человек из ее списка. Отправит этаким миссионером, как любили поступать ангелы, только он забыл, что в ней теперь нет света, которым бы она могла привлекать души на свою сторону. Никто из списка не стал бы слушать обыкновенную девчонку с улицы, более того, ее близко не подпустят ни к одному из этих людей. Но, к ее удивлению, надзиратель сказал совсем не это.
— Если ты уж примирилась с Самаэлем, я хочу, чтобы ты вернулась в ад и держала меня в курсе дела.
— То ты обличаешь меня, теперь сам предлагаешь мне сделаться шпионкой?
— Только так я смогу заняться делами на земле, если ты будешь следить за делами в аду.
— А не много ли ты на себя берешь, новичок? Может, тебе все же было бы лучше научиться летать и обратиться за помощью к небесам?
— А может, тебе иногда было бы лучше слушать, а не говорить?
Лили замолчала, не желая развивать глупый спор, но не понимала, что он может противопоставить плану Самаэля.
— Как ты собираешься остановить их? — не выдержала она.
— Так ты поэтому не хочешь возвращаться? Хочешь посмотреть, как я это делаю? Как уговариваю? — в его голосе снова явственно прорезалась насмешка. — Если проблема только в этом, я могу тебе отдельно продемонстрировать, факультативом.
— Что ты несешь, — отвернулась Лили. Впрочем, чего она ожидала от больного.
— Только не убивай невинных людей, — тихо добавила она.
— То есть ты допускаешь такую мысль, что я их поубиваю? — он откровенно забавлялся.
— Я уже все допускаю, — ответила Лили, подымаясь с кровати, но его пальцы схватили ее за руку и не позволили закончить движение, повалив обратно.
— Где же твоя воля? Где твоя сила духа? Что за пустота в этих глазах, что за обреченность, равная покорности?
— Мне не до этого светлого дерьма, — отозвалась она, сбрасывая его руку, и подымаясь на кровати.
— А до чего же тогда? — с горечью спросил он. — Ты только что лишила ад последнего шанса, а теперь говоришь мне, что и на небеса тебе плевать. Тогда на что тебе не плевать?
— На кого, — исправила его Лили, и тут же добавила: — это уже не имеет значения.
— Так что это, реквием по нему?
— Замолчи, — Лили зажмурилась, словно это могло остановить поток его слов, словно они проникали в ее душу через его свет. — Замолчи.
— Мир рухнет, вне зависимости от того, остановлю я жнива или нет, — проговорил он, и Лили только молча кивнула.
— Значит, ты понимаешь? Но твоя светлая часть не позволяет тебе принести столь большую кровавую жертву, так?
— Мир уже рухнул, — прошептала Лили.
И на несколько долгих секунд между ними повисла тишина.
— Ты бы хотела все вернуть? — вдруг спросил он.
— Нет, — покачала головой Лили, — я поняла, что в этом нет смысла. Есть ключевые точки, которые не изменить. Да, между ними жизнь может потечь иначе, но она все равно пройдет через них. — Лили говорила скорее сама с собой, она не ждала, что светлый поймет.
— Это необходимо, иначе хаос захлестнул бы вселенную, — произнес он.
53
Фурак де Шейн ступил из автомобиля на аллею своего загородного дома. Бумаги и договора всю неделю не давали ему покоя, и теперь он решил провести вечер у камина с виски и своим псом Циркусом. Если завтра Гаррисон снова начнет звонить ему и говорить о проблемах на бирже, он уволит этого сукиного сына, несмотря на то, что тот неплохо зарекомендовал себя в предыдущие два года. Но де Шейн знал, что таких Гаррисонов будет еще не два и не пять, и только его империя — одна в своем роде, и он обязан удержать ее на плаву, даже если мировые финансы дали сильный крен. Эти идиоты из штатов так долго колебались, прежде чем принять очевидное для Фурака решение — им необходимо было экстренно развязать войну в странах четверки, имитируя народные волнения, затем в случае удачи сменить власть и посадить на пост руководителя главенствующей страны своего ставленника, послушного их воле. Пусть методы и были дикими и устаревшими, но что еще следовало применять в диких условиях стран четверки.
Де Шейн потер уставшие виски, устроившись у камина и вытянув ноги. Циркус улегся рядом на шкуру на мраморном полу. Огонь весело потрескивал за защитным стеклом. Шейн поначалу не хотел ставить стекло и отгораживаться от огня, но подпалины, оставшиеся на предыдущем ковре, его убедили. Он приходил сюда забыться, отвлечься от дел, а не заниматься хлопотами по замене испорченной вещи на новую. Циркус сладко зевнул и Фурак с завистью посмотрел на собаку. Он давно уже не высыпался, как следует. Казалось, что финансовые отчеты проникли ему прямо в голову, и сводили баланс даже тогда, когда Шейну полагалось спать.
