- Страшно? Вижу по глазам, что страшно. Но я сегодня добрый, несмотря на то, что ты такая сука. Я всего лишь вырежу руны, больше ничего.
Резкий росчерк серебра и адское жжение на месте пореза, взмах, ещё одна вспышка, а потом ещё, ещё и ещё. Вскоре уже всё лицо горело, пульсировало магическими порезами, из которых потихоньку сочилась сила…
- Вот так, теперь твоя красота стала ещё совершенней. Теперь в ней есть смысл.
Тариэль недолго полюбовался делом рук своих, а потом вновь вернулся к прерванному рассказу:
- Да, смысл. Во всём должен быть смысл. Знаешь, когда я это понял? Когда наткнулся на записи «дедушки» в Библиотеки. О, нет, до этого я не знал, что Миллонд мой отец! Матушка, такая же шлюха, как и ты, тщательно скрывала свою постыдную тайну. Но дерьмо всегда всплывает. Стоило прикоснуться к его тетрадям, как перед внутренним взором замелькали странные, бессвязные картинки. Сперва я подумал, что это отголосок принятого накануне дурмана. Ага, увлёкся им после неудачной любовной истории, небось Ривиэль уже всё рассказал… Ещё одна шлюха. Все вы такие. Но от глупой привязки я избавился, порвал нити – с помощью дурмана и того, что во мне проснулось. Великое наследие предков!
Тариэль скривился от пафоса в собственном голосе:
- Звучит по-идиотски, но я действительно получил это крэшшшево Семя. Причём с уклоном в исконную магию Йод. Дом Времени. Хаоситы управляющие Рекой Времени… Как же! Всё что мне досталось – это жалкая способность заглянуть в будущее, или мельком увидеть прошлое. И первым, что я узрел, прикоснувшись к записям Навила – это «героическое» прошлое нашей до невозможности «дружной» семьи. Его сына и мою мать. Мою мать и его сына. В разных позах. Мило, правда? Намёк я понял сразу. А потом образы пришли лавиной. Чаще всего среди них мелькала огромная белая дверь, словно сотканная из света… Как только я обнаружил тот обрывок пророчества, всё сложилось. Или мне так показалось. Неважно. Главное я всё равно увидел. Увидел, что нас ждёт, если всё оставить как есть. Огромные города, практически лишённые жизни, эфир, заполненный не нитями, но какими-то грубыми волнами, вырубленные леса, грязный воздух и уродливых, паразитирующих на осколках умирающего Мира двуногих. Их даже людьми назвать нельзя, а уж тем более разумными.
Презрение исказило ещё сильнее черты лица Тариэля и Мара окончательно убедилась в том, что эльф, нет, именно эльф, а не хаосит, полностью сошёл с ума. Ни один разум не может вместить такое количество ненависти и злобы, презрения и отвращения… Когда это произошло, почему она не заметила этого раньше? Или мелькало что-то такое, но она упорно это игнорировала, обманываясь глупой влюблённостью, которой на самом деле и не было?
Тариэль же, примерившись, принялся за вырезание рун на её груди, приговаривая при этом:
- Мерзость… мерзость. Понимаешь? Это нужно предотвратить. И тот ошмёток дара, что мне достался от отца, помог понять, как именно это можно сделать. Он привёл меня к Дан’Мейн. Ирония – Книга Смерти была спрятана в корнях Древа Жизни… А дальше был долгая череда экспериментов. Да-да, на моих «братиках» и «сестричках». Не уверен, нет, не уверен, что выкосил их всех, но многих, да, многих…
Мара слышала и не слышала слов своего мучителя, всё глубже погружаясь в пучину непереносимой боли. Дело было не только в порезах, но и в том, что руны рвали её ауру, уничтожали столь оберегаемую структуру внутренних потоков, корёжили каналы силы и это отдавалось на совсем другом уровне ощущений. Как если бы ломали стержень её личности, разрушая самое сокровенное, отрезая по кусочку от души…
- А ты сильна, так сильна, что это оглушает… Ритуал ещё даже не закончен, но магия так и плещется, словно в переполненном сосуде… Да, тебя будет достаточно… Не то, что эти жалкие нашси. Зря, зря ты согласилась на эту работу. Впрочем, без тебя мне было бы намного сложнее. А так я смогу закончить гораздо раньше планируемого. После этого мне хватит силы, да, хватит. И я наконец отыщу Дверь… А вот это я пожалуй заберу, своё дело он уже сделал…
Только сейчас Мара осознала, что кулон всё это время был на ней, что именно он, как мог, поддерживал в ней жизнь и хоть как-то глушил боль. Как только Тариэль сорвал его, ощущения усилились многократно, окончательно отрезая от реальности, заглушая голос психа, бормочущего, что-то о том, как она глупа, как не видела всего, как легко ломается защита Отделения, как просто он использовал её похоть, какой трус Миллонд, как сбежал из Мира, едва понял, что натворил… как…
Всё это было неважно. Даже какой-то кинжал, будто бы и не в её грудь вонзившийся, останавливая и без того едва бьющееся сердце… Значение имел лишь стылый ветер, подувший из-за приоткрывшейся Грани, лишь край белоснежного крыла, показавшийся в проёме, лишь едва различимый шёпот…
- Пришшшлаааа… Последняя Смерть…
Белые перья стали покрываться зеленоватым налётом, на край Двери легли бледные пальцы, а тот же голос спросил:
- Зачем пришшшшла? Спрятаться?
Спрятаться? От чего? От жизни, от вопросов, от боли? Да, очень хотелось от всего этого сбежать… Вот только там, по другую сторону осталось столько всего…
- Не спрятаться? Тогда может быть хочешшшь ещё поиграть?
Мара не могла ответить, да и не была она больше Марой. Мастером. Некромантом. Ничего от той личности не осталось, смытое фиолетовым туманом, сочащимся из-под Двери. А взамен… Взамен что-то совсем другое искало дорогу к ней, пыталось ввинтиться в грудь, туда где-то когда-то билось сердце, заменяя собой всё, что делало её хоть капельку человеком. А Марак, да именно, Марак, раздумывала – пускать или нет, принять своё наследие, теряя себя прежнюю, или отвергнуть и «спрятаться», как предложил Крылатый?
- Так что ты выбираешшшь? Игру или покой? Каков твой Выбор, Последняя?
И Марак вспомнила солнце, ухоженные улочки, улыбки, пёстрые ауры, шутки, игристое вино… Всё то что она хотела сделать и сделала, всё то, что не успела… Все свои планы. Все нераскрытые тайны. Непознанные удовольствия. Встреченных разумных. Свои корни и крылья. Свои страхи и радости. Гончую. Другого. Синие глаза.
- Значит Игру. Я рааад. Тогда получи то, что и так тебе принадлежжжит…
Последнее «жжж» совпало с новым всплеском зелёного и фиолетового, щупальца сырой, Первозданной энергии потянулись к ней, или к тому, что сейчас было ей, обвили плотным коконом, а потом яркой вспышкой выкинули в реальность…
- Какого….
Марак не дала ему ничего договорить, воспарила над неудобным каменным ложем, просто взмахнула рукой, просто пожелала ему сдохнуть. Но Безднов эльф не соизволил умереть – вокруг него мгновенно соткалась фиолетовая сфера, сожрала удар и ощетинилась иглами атаки. Сила на силу, воля на волю, безумие против безумия. Разве может быть победитель? Марак всё отчетливее понимала, что полученного из-за Грани дара может и не хватить, но настойчиво била вновь и вновь, так же упорно отражая ответные удары, изматывая противника, истощая его, заставляя тратить столь долго и скрупулёзно собираемую силу. Спасая этот Мир от его сумасшествия хотя бы таким способом. Даже такой ценой. Вложив последнее, что оставалось в ней, уже падая обратно на пол пещеры, Марак так и не увидела ещё одной вспышки, прилетевшей откуда-то сбоку и вынудивший ослабевшего Тариэля сделать шаг назад, отступить, а потом и вовсе скрыться во тьме второго выхода...
ГЛАВА 19. Слёзы нового дня
Зелёное марево колыхалось вокруг неё, путая мысли, обволакивая навязанным спокойствием. Вот только оттенок был не тот, не привычный, ядовитый, пугающий, но немного темнее, и вместе с тем мягче, словно трава на весеннем лугу. И так приятно, так расслабленно себя чувствовала Мара, что возвращаться совершенно не хотелось, хоть кто-то и звал её настойчиво, внося диссонанс в тихую, нежную мелодию, в такт которой пульсировал окружающий её сон.
Ведь это только сон? Она же не умерла на самом деле? Крылатый… Крылатый? Кто такой Крылатый? Воспоминания толкнулись, пробивая брешь в её отрешённости, и сердце судорожно сжалось, сбиваясь с ритма. С ритма? Значит, оно всё же стучит, значит, она жива?
