— Ты необходим, — она повторила его прикосновение, подняв другую руку так, что его лицо оказалось между её пальцами. — Твоя магия необходима. И прекрасна, как ночь.
— Наиме, — произнес он её имя с мольбой, наклоняя голову к ней.
Он остановился, не дойдя до неё, его взгляд встретился с её умоляющим.
У неё перехватило дыхание, желание пронзило её, а за ним быстро последовал страх, который заставил её захотеть отстраниться.
Но разве она не извечно задавалась бы этим вопросом? Она не хотела прожить всю жизнь, так и не узнав, каково это — быть поцелованной кем-то, кого она действительно хотела поцеловать. Наиме поднялась на колени и нежно прижалась губами к его губам, затаив дыхание, скользнув руками по его плечам. Она тут же отстранилась, неуверенная.
— Я не знаю как.
Макрам соскользнул с подушки и приземлился перед ней на колени, обнял её за талию и притянул к себе.
— Я знаю, что ты этого не знаешь, — он провёл губами по её переносице, затем по щеке, затем по лбу, обжигая её своей нежностью. — Я знаю, что не должен прикасаться к тебе или позволять тебе прикасаться ко мне. Я не должен был говорить с тобой, я не должен был смотреть на тебя.
— Но мне нравятся всё это, — запротестовала она, задыхаясь, её разум был затуманен.
— Я не могу остановиться, — сказал он. — Я пытаюсь и терплю неудачу.
— Тогда, — начала она, покалывание предвкушения и застенчивости пробежало по её губам и вниз по горлу, — научи меня.
— Да, Султана, — зрачки его глаз распахнулись, разливая чёрную ночь по радужкам.
Её пульс участился, во рту пересохло, и она нерешительно пробормотала что-то, выражающее тревогу. Её родители любили друг друга, но Наиме никогда не ожидала, что такова будет её судьба. Она всегда представляла, что любой поцелуй, который она испытает, будет поцелуем двух людей, которые едва ли нравились друг другу, прижимающихся губами друг к другу в неловкие моменты молчания и на благо других.
Она и представить себе не могла, что почувствует такой прилив желания, от которого у неё перехватило дыхание.
Его первый поцелуй был коротким и яростным, мягкость его губ накрыла её, тепло и небольшие толчки ощущений разлились по всему её телу, а не только там, где его губы коснулись её. Затем он отстранился и потёрся губами о её губы, прежде чем сконцентрировался сначала на её нижней губе, затем на верхней с нежным, уговаривающим напором. Наиме ответила тем же, стараясь соответствовать его темпу и сосредоточиться на нём, не будучи бесполезной из-за ощущений.
Он наклонил голову, покрывая теми же поцелуями её подбородок и шею, и дрожь, пробежавшая по её коже, была неотличима от той, что была вызвана холодом. Она ахнула, её руки скользнули вокруг его шеи, чтобы не дать себе упасть навзничь под его ласками, и он вернул рот к её губам, менее нежно. Его заросшая щетиной челюсть царапала её кожу, шокирующий контраст с влажным, тёплым прикосновением его губ, а затем языка.
Она никогда не понимала, когда видела людей, прячущихся по углам и нишам, считала всё это неприличным и тошнотворным. Но теперь она поняла. Она не понимала, как вообще перестанет думать об этом, о совместном дыхании, тоске и прикосновениях, настолько интимных, что они были невыносимы и всё же недостаточны. Руки Наиме взлетели к его шее, её ногти впились в его затылок, цепляясь так сильно, как она умоляла, боясь и восхищаясь каждой эмоцией и ощущением, которые охватили её. Весь её мир рухнул внутрь и существовал только в тех местах, которых они касались.
Макрам оторвался от неё, но не отстранился, только наклонил своё лицо и уткнулся носом в её. Его дыхание выскользнуло медленной струйкой.
— Ты ещё не закончил? — спросила она. — Я только начала осваиваться с этим.
Он издал смешок.
— Я закончил. Ты убила меня.
Наиме закрыла глаза, пытаясь обрести спокойствие в бушующем водовороте угасающего отчаяния. Никто никогда не писал ни в одной книге по истории, что поцелуи мага разрушения могут быть такими же разрушительными, как и их магия. Или, возможно, всё дело было исключительно в Макраме.
Кожа на её подбородке и щеках горела в его отсутствие, холодный воздух заставил её осознать, какой грубой была его многодневная щетина. Наиме отпустила его шею и прижала пальцы к своим щекам. Макрам скорчил гримасу.
— Ты слишком нежна для меня, — пробормотал он, проводя большим пальцем по её подбородку и целуя кожу вдоль линии, которую он провёл.
— Я не ожидаю, что это убьёт меня, — сказала она.
— Но другие могут заметить.
Наиме обдумала это, благодарная за паузу, которая позволила ей проявить немного здравого смысла, а также надеясь, что он намерен вернуться к ней за большим.
Она снова скользнула пальцами к его шее, прослеживая изгибы позвоночника, засовывая пальцы за воротник его одежды и вокруг, наслаждаясь тёплой, гладкой кожей. Воображаемое прикосновение к нему более интимно было бледной, безжизненной тенью радости, которая охватила её при самом действии. Даже этого простого, украденного прикосновения, прикосновения кончиков пальцев к коже, до которой она едва могла дотянуться, чтобы сжать его пальто и кафтан, было достаточно, чтобы наполнить её жадностью. Она хотела большего. Она провела кончиком пальца по впадинке у него на шее.
— Наиме, — в его голосе была магия, тёмная тоска.
Она коснулась его губ своими с нерешительным нажимом, отчасти боясь, что он отстранится, и, повторив путь его языка, провела им по складке его губ. Наиме немного отстранилась, желая оценить его реакцию.
— Ты быстро учишься, — сказал он, в его глазах была беззвёздная ночь, а под кожей клубился дым.
Было ли это её воздействие на него? Его магия выходит из-под контроля из-за неё?
— Я всегда такой была… но приятность предмета облегчает его изучение.
— Тогда давай изучим повнимательнее.
Он повернулся и сел, скрестив ноги перед собой, а потом поднял её боком и усадил к себе на колени. Он обвил её руки вокруг себя и обхватил её шею сзади своей здоровой рукой, целуя её. Ей больше нравилось сидеть на одном уровне с ним, способной толкать и тянуть, давать и брать в равной мере.
— Всё ещё приятно? — спросил он, затаив дыхание.
Приятно и мучительно. То, что начиналось как удивление, превратилось в боль и потребность. Жжение под её кожей распространилось по всему телу, её пульс отбивал ритм между бёдер, который угрожал превратить её в безумную и дикую. Его руки не покинули её шею, а сжали её плечи и удерживали для более глубоких поцелуев, но она этого хотела. Она хотела, чтобы его руки были везде, особенно там, где её тело ощущало пустоту и отчаяние, где кожа была натянутой и чувствительной.
— Если я скажу, что не знаю, ты поймёшь?
— Я пойму.
Он наклонил голову и коснулся губами её шеи, затем провёл языком по ложбинке там. Неуверенный, тихий звук вырвался из неё, когда зимний холод охватил влажное пятно, оставленное его языком. Макрам уткнулся лицом в её шею и подвинулся под ней. Его руки скользнули вниз и обхватили её талию.
Хватка, новая, интимная, потому что это был первый раз, когда мужчина держал её так собственнически, отвлекла её на мгновение, поэтому она не заметила нового давления на свою ногу. Когда она осознала, её щёки вспыхнули, и она напряглась. Должна ли она притвориться, что ничего не заметила? Немедленно встать? Конечно, она не должна двигаться… что, если она причинит ему боль или… наоборот?
Макрам поднял голову и посмотрел на неё, возможно, обеспокоенный внезапной переменой в её поведении. Наиме не могла встретиться с ним взглядом. Он издал звук, похожий на мурлыканье, и провёл кончиком носа по её скуле. Когда он снова посмотрел на неё, один уголок его рта приподнялся.
— Тебе это не нравится?
Его руки на её талии, прижимающие её плотнее к нему, и доказательство того, что его тело тоже хотело её.
— Нет, я… — тогда она действительно встретилась с ним взглядом. — Я…
Ей это нравилось. Должна ли она сказать ему это?
