права? Возможно, эти выводы слишком категоричные? Природа деятельности источника оставались загадкой. Могли ли его созданием озаботиться Темнейшая и Пресветлый? Кто знает…
– Ну что ты… – сочувственно отозвался старик, взяв меня за руку и слегка похлопав. – Это такая малость. Но ты сделала для нас так много. Представляешь? Темная сделала для светлых. Зато завершилась борьба противоположностей. Конечно, работы предстояло еще много.
– Но что же мне делать с этим чувством вины? – отчаянно прошептала я, не сдержавшись, так, чтобы дочка не слышала.
– Вины? – неимоверно удивился Вольфганг, а я почувствовала, как Харн обнял меня сзади, близостью и теплом сигнализируя, что он рядом.
– Отвратительное чувство, – согласился со мной глава ордена. – Но лучше чувствовать себя виноватой, что ты сделала все возможное для защиты своей семьи, вернула мировое равновесие, пускай и с погрешностью, и дальше спокойно жить в нашем мире, не оборачиваясь, не беспокоясь о будущем своей родной крови, чем жалеть все оставшиеся дни, что ты могла это сделать и не сделала, посвятив всю свою жизнь бегам и пряткам и от темных, и от светлых.
– Понимание этого не делает ношу легче, – горько ответила я.
– Верно, – кивнул старик, – но ты справишься, раз этот путь выпал тебе.
– Я помогу тебе нести ее, – сжав меня еще крепче, прошептал в макушку Харн и зарылся носом в мои волосы. – Вместе будет легче.
– И я помогу, – строго заявила Соня и обняла меня третьей.
Узел на моем сердце перестал столь сильно сдавливать и причинять этим боль. Конечно, он не исчезнет, но я справлюсь. Я смогу. Я сделала все правильно. Чувствовать себя сейчас в тепле рук любимых людей было необходимым и нужным, словно глоток свежего и чистого воздуха в душной комнате, поступившего в мои легкие.
– А ты переживала, – со смешком заметил старик, выпустив мою руку. – Отдыхайте… До завтра.
Вновь лидер ордена умолчал, что это была их последняя встреча. Он не сказал, хотя хотелось, о том, как он гордился смелостью и решительностью матери, любимой, женщины и все в одном лице, а выдержке маленькой девочки оставалось только диву даваться. Стойкая девочка растет. Вот уж будет у кого-то хлопот. И кому такая краса достанется?
Вольфганг лишний раз удостоверился, что они находятся в надежных руках, и теперь мог уйти спокойно.
…Лияр…
…После точного доклада Харна Лияр знал, где искать башню, как ее обнаружить и как действовать дальше. Командир дерзко разрушил зеркальное колдовство, объединив светлые силы шестерых служителей.
Он уже был в курсе, каким именно образом были умерщвлены темные и с каким посылом Алика это сделала. Поэтому беловолосый мужчина был свято убежден, что внутри башни их никто не встретит и не ждет. Черные души забрала к себе сама тьма.
Естественно, у него была возможность убедиться в этом самому. Под крышей основательной, высокой крепости они обнаружили испуганных женщин, уморенных мужчин, и даже тощеньких детей. Кого-то колдуны держали как прислугу, кого-то держали как будущих жертв, а кого-то – для сговорчивости и давления. Как удалось сбежать Алике вместе с дочерью, он не представлял. Лияр даже не стал рассчитывать вероятность других вариантов, опустив свое любимейшее занятие.
Все шестеро служителей ордена обследовали каждый уголок, каждую запертую дверь, не забыв о подвалах. Нашлось много черных книг, грязных инструментов, отвратительных последствий волшбы (даже с такой выдержкой, как у него, смотреть на это было тошно).
Он никому не позволил забрать и клочка бумаги из этого оплота жестокости и бесчеловечности. Освободив на волю голодных людей и еле живых животных, которые сразу поспешили уйти, не желая и минуты находиться рядом с местом, где столько всего пережито. Когда все люди покинули обитель горя, Лияр приказал всем окружить постройку и предать башню темных огню Пресветлого.
Каждый из служителей ордена раскинул руки в разные стороны, соединяясь друг с другом лучом светлой силой и образуя замкнутый круг вокруг крепости. Золотисто – перламутровая пленка медленно накрыла куполом постройку, пока еще целую, но такую неуместную среди степного разнотравья близ каменного утеса.
Светлые одаренные приступили к освобождению и очищению, служители начали взывать к собственному нутру, где тлел огонь Пресветлого. Его даровал каждому служителю сам Пресветлый, во время посвящения. Огонь же и выжигал все лишние чувства, это малая плата за преследование благих целей. Как же они все ошибались.
С пиком ощущения готовности все служители одновременно открыли рот в безмолвном крике. Из него изверглось неистовое пламя, которое полностью уничтожило чужеродное безобразное грязное пятно с мирского лица. Естественно, не сразу.
Планировалось дополнительно попытаться очистить почву от эманаций боли и зла, помочь зарастить выгоревший участок. В конце концов, светлые обладали даром созидания. Стоило попробовать давно забытые умения.
Когда от высокой махины осталась лишь гора пепла, купол рассыпался мелкими искрами, а с южной стороны поднялся теплый заботливый ветер, который разнес по степи золу и аккуратно уложил удобрение тонким незаметным глазу слоем.
Теперь в степном пейзаже выделялось бельмом лишь черное уродливое пятно выжженной земли. Лияр жестом дал понять остальным пятерым, что они еще не закончили. И если служители и удивились, что с башней темных еще не покончено, то ни слова не произнесли. Приказы не оспаривались. И светлые снова обратились к своему дару.
Действовали они интуитивно по старой памяти. Давно не просыпавшийся внутренний голос сложно было расслышать. Все шестеро склонились и ласково коснулись плачущей земли.
Беловолосый мужчина и иже с ним слышали или чувствовали, как ей было плохо. светлые в доспехах ордена старались унять беспокоящую боль, помочь напитаться, увлажнить, заселить почву полезными жителями и, конечно же, зародить семена. Земля охотно и благодарно отзывалась, поощряя их действия. Земля ликовала.
Когда служители раскрыли желтые глаза, перед ними открылся тронувший души вид распустившейся не по сезону поляны. Полевые цветы на ней строго граничили с остальными травами, создавая ровный круг последствий их воздействия.
Как же давно светлые не пользовались своим даром правильно. Лияра настолько переполняло блаженство от легкого прикосновения к мирному творению, что он широко и открыто улыбался собратьям по ордену, и они отвечали ему тем же, чувствуя такое же наслаждение от неожиданно полученного результата.
Гиур подошел к своему командиру и спросил с восхищением и удивлением:
– Лияр, ты почувствовал это?
– Да, – кратко ответил тот.
– Это было потрясающе!
