— Двери были заперты? — спросил Бутч, приподняв колыхающиеся шторы и обследовав кровавый отпечаток на ручке двери.
— Они были открыты. Но если бы солнце достало ее, остался бы пепел, правильно? Так может она… — Уставившись на покрытую кровью кровать, он замолчал. — Она не в порядке, не так ли?
Стянув с головы латексную маску, Марисса оставила ее свободно болтаться на шее. Подойдя к парню, она взяла его за руку:
— Я шеллан Бутча, Марисса. Я управляю приютом для жертв домашнего насилия. Она пришла к нам…
— Так она там? Она жива!
Марисса медленно покачала головой.
— Мне очень жаль. Я позвала своего брата, Хэйверса, он сделал все, что смог, но она не выжила.
Взгляд Пэйтона вернулся к кровати, и он промолчал. А затем прошептал:
— Это убьет ее родителей. Они потеряли второго ребенка в набегах. Больше детей у них нет.
— Так, дверь была незаперта или распахнута? — спросил Бутч. — Не хочу показаться бездушным, но это место преступления, и кто бы это ни сделал с ней … мы их по стенке размажем.
Пэйтон покачал головой:
— Да, нет… Эллисон, конечно, была сумасбродной. Тусовшицей. Но она не заслужила… — Он прокашлялся. — Дверь была полностью распахнута.
Бутч проследил следы и пятна на ковре.
— Единственное логичное объяснение — каким-то образом она собрала остатки сил, выбралась наружу и дематериализовалась в «Убежище».
— Откуда она знала, где оно располагается? — прошептала Пэрадайз. — То есть… слава Богу…
— Видимо, она где-то о нас услышала, — ответила Марисса. — Жаль, я не смогла спасти ее.
Ви вошел в комнату.
— Я только что получил сообщение от Тора и Рейджа. Они в городе, завязалась жуткая перестрелка. Бутч, я должен оказать поддержку. Ты тоже мне нужен. Чрезвычайная ситуация.
Стиснув зубы, Бутч обронил парочку грязных ругательств. Но потом посмотрел на Мариссу.
— Ты как?
Глядя ему прямо в глаза, она хрипло ответила:
— Пока мы в состоянии найти того, кто сделал это, я буду в порядке, черт побери.
Быстро и крепко обняв ее, Бутч почувствовал в груди неиссякаемый источник гордости. А затем поставил перед ней ряд весьма печальных задач.
— Я хочу, чтобы ты узнала обо всех, с кем она была знакома, о людях и вампирах — у него. — Он кивнул в сторону Пэйтона. — Затем все сфотографируй на телефон. Гребаное помещение, целиком. Ничего не трогайте, ничего не передвигайте. Заприте все двери, какие сможете. Уходите через террасу. А затем отправляйтесь к ее родителям. Они имеют право узнать все уже сегодня.
— Я все сделаю, — сказала Марисса.
Да, подумал Бутч, она сделает.
Боже, как он любил ее. Ненавидел всю эту ситуацию… но любил, любил свою шеллан.
Еще один поцелуй… и он направился к своей машине, пытаясь переключиться с одной чрезвычайной ситуации на другую.
Пока Марисса расспрашивала Пэйтона, с кем общалась его кузина, Пэрадайз позаимствовала ее телефон и прошлась по всей квартире, делая фотографии. С каждым снимком она размышляла о том, что знала о погибшей девушке. Технически, Эллисон и ей приходилась кузиной, и хотя она была с ней не в таком близком родстве, как Пэйтон, утрата все же причиняла боль.
Особенно после того, как она увидела эту кровать.
Боже… мой. Такая жестокость.
Примерно через пятнадцать минут Пэрадайз закончила со спальней, ванной, прихожей и гостиной, а уже поворачивалась в сторону кухни, как заметила что-то на полу.
Поскольку квартира была полностью декорирована в белом цвете, цветное пятно у дивана сразу же бросилось в глаза.
Присев на корточки, Пэрадайз подняла… старомодный полароидный снимок.
Нахмурившись, она поняла, что фото было… красновато-розовым. Как и то, что она нашла в автобусе.
То самое, что она положила в свою сумку после того, как Пэйтон сообщил, что снимок не его.
— Что там? — спросил Пэйтон. — Пэрадайз? Тебе нехорошо?
Она поднялась на ноги и подошла к нему.
— Эта фотография… — показав Пэйтону снимок, она подумала, не поспешила ли она с выводом. Может, существует другое объяснение. — Хм… фото похоже на то, что я нашла в автобусе, помнишь?
— Не забивай голову. Ты закончила фотографировать? Нам нужно поговорить с родителями Эллисон. Я хочу покончить с этим, пока не сошел нахрен с ума.
— Секунду. — Совершенно не задумываясь, Пэрадайз положила снимок в карман куртки и принялась фотографировать кухню. — Почти закончила.
— У нее остался прах, — надтреснутым тоном пробормотал Пэйтон. — У Мариссы остался прах.
Пэрадайз опустила телефон.
— О… Боже.
— Она ушла только чтобы переодеться и взять прах с собой, прежде чем мы с тобой пойдем туда. Жаль, у меня нет при себе косячка. Я не думал… — Он начал шарить в буфете. — О, да, черт возьми.
Когда Пэйтон вытащил бутылку водки и спрятал ее в пальто, Пэрадайз собралась было напомнить ему, что они не должны ничего трогать, но да ладно. Будто она станет бить его по яйцам за то, что парень не соблюдает правила в такую ночь?
— Пэйтон? Что еще я могу сделать?
Пэйтон снова взглянул на нее.
— Ничего. И спасибо, что идешь со мной.
Мрачно кивнув, Пэрадайз сделала последний снимок пустой раковины и чистых столешниц.
— Все. А где Крэйг?
— Он все еще в спальне.
— Пэйтон… мне очень жаль.
Встретившись в середине комнаты, они крепко обнялись. Пэрадайз хотела сказать ему, что все будет хорошо, но это стало бы ложью.
— Я люблю тебя, — сказал Пэйтон.
— Я тоже тебя люблю.
Отступив в сторону, Пэрадайз подошла к входной двери, усилием мысли заперла все замки и прошла вслед за ним обратно в спальню.
Крэйг стоял все на том же месте, и, подойдя к нему, она положила свою руку на его.
— Ты в порядке?
— Ага. — Он повернулся к Пэйтону, разрывая контакт. — Эй, дружище, если что-то понадобится… обращайся.
Пэйтон подошел к мужчине, и те крепко обнялись, а затем они втроем вышли на террасу навстречу сильному ветру, дующему с реки.
Пэйтон исчез первым. А затем Крэйг повернулся к ней.
— Длинная ночь, мне стоит вернуться. Пэйтон со своего телефона позвонил в учебный центр, и я должен поторопиться, чтобы успеть на автобус.
— О… хорошо.
Да ладно, а чего она ожидала? Случилась трагедия. Сейчас не время для долгих романтичных прощаний… Господи Боже мой.
— Ну… ладно, увидимся завтра ночью? Но ты же позвонишь мне утром? Я сначала переоденусь, а потом помогу Пэйтону рассказать все ее семье.
— Повезло тебе с отцом.
— Да, он всегда готов помочь.
— Держу пари.
— Просто это так… ужасно. — Моргнув, Пэрадайз увидела внутри кровать. — Не описать, как это мерзко. Кто же совершил такое?
— Бутч его поймает.
— Надеюсь. Очень надеюсь.
— Я пойду.
— О… хорошо. — Так, она повторяется. — Ты в порядке?
— Да. Обо мне не беспокойся. Тебе тоже пора.
По неясной причине Пэрадайз захотелось сказать Крэйгу, что скучает по нему, но это же нелепо. Он стоял в двух футах от нее. Они созвонятся через пару часов. Она увидит его завтра ночью.
— Хорошего дня, — проговорила Пэрадайз.
Когда Крэйг кивнул, она закрыла глаза… успокоилась… и испарилась.
Не таким неловким молчанием Пэрадайз намеревалась окончить эту ночь, по многим причинам. Совсем не так.
***
Крэйг не стал долго ждать. Как только Пэрадайз исчезла, он дематериализовался вслед за ней, путешествуя по ветру, используя в качестве ориентира свою кровь в ее венах.
Когда она прекратила движение сквозь ночной воздух, Крэйг принял форму в сотне ярдов от нее, на краю лужайки, которая…
Дом, стоявший перед ним на вершине холма, оказался размерами со студенческую общагу, одним из тех массивных, величественных строений, которые показывают по телевизору в качестве примера модного университетского кампуса или, Господи… скорее с этими остроконечными крышами, дорогущими окнами и аккуратно подстриженной лужайкой дом напоминал королевскую резиденцию.
И, кстати, он больше чем в два раза превышал особняк, в котором погибли его отец и отец Акса.
И, пока Пэрадайз шла к парадной двери, в ней не было ни капли смущения, она точно не состояла в штате и не работала служанкой. А мгновение спустя, не воспользовавшись ни звонком, ни чем-либо еще, Пэрадайз вошла внутрь. Фактически, переместившись левее, сквозь освинцованное окно, Крэйг увидел, как одетый в униформу дворецкий, приняв у Пэрадайз пальто, уважительно поклонился ей.
Ее отец — Первый Советник Короля.
Сократив расстояние широкими шагами, стоя снаружи на холоде, Крэйг наблюдал, как Пэрадайз подошла к величественной лестнице и исчезла на не менее роскошном втором этаже. Или на третьем. Или на двенадцатом.
